— Это я понимаю, и, кажется, догадываюсь, почему он здесь. Меньше, чем через три месяца мне исполняется двадцать три года, и тогда деньги родителей будут принадлежать мне.
— Не забывай об этом ни на минуту, — крикнула Бренди ей вслед.
Риган направилась в контору и села за стол в кожаное кресло. Появление Фаррела не очень ее тронуло, но навеяло множество воспоминаний. У Риган было такое ощущение, будто на нее опрокинули ведро холодной воды; она вспомнила ту ужасную ночь, когда услышала всю правду из уст дяди и жениха. Воспоминания нагромождались одно за другим: Тревис обнимает ее, Тревис дает указания, что ей делать. Тревис ласкает ее, Тревис, больший чем жизнь — и Риган, постоянно испытывающая чувство страха. За последние четыре года она не раз собиралась написать ему, рассказать о рождении дочери, о том, что они обе здоровы и преуспевают. И каждый раз ей становилось страшно. А вдруг Тревис ответит, что его это не касается — очевидно, именно поэтому он так и не попытался найти ее. Прошло время, Риган научилась быть самостоятельной. Но сможет ли она остаться такой же, когда Тревис окажется рядом? Не запугает ли он ее опять до такой степени, что она вновь станет слезливой запуганной девочкой, как в прошлом?
Она очнулась от стука в дверь и крикнула «Войдите!».
В кабинет вошел Фаррел.
— Надеюсь, я не помешал, — заявил он с радостной улыбкой.
— Нисколько, — ответила она и встала, протягивая ему руку. — Я как раз собиралась послать вам записку с приглашением зайти ко мне.
Склонившись, он горячо поцеловал ей руку.
— Возможно, вы не надеялись так быстро увидеть меня вновь, — нежно прошептал он. — В конце концов, в старые времена мы так много значили друг для друга.
К счастью, в этот момент Фаррел не видел лицо Риган. На нем отразилось выражение крайнего изумления, которое тут же исчезло. «Ах ты, надутый щеголь!» — подумала она. Неужели Фаррел и в самом деле полагает, что она не помнит тот мерзкий вечер много лет назад, забыла, почему он хотел на ней жениться?
Когда он выпрямился, Риган уже улыбалась. Она сумела добиться многого именно благодаря тому, что никогда открыто не демонстрировала свои чувства.
— Да, — ласково ответила она. — Прошло так много времени. Присядьте. Хотите что-нибудь выпить?
— Виски, если у вас есть.
Она налила ему полный стакан ирландского виски и невинно улыбнулась, когда он заморгал от неожиданности. Усевшись в кресло напротив него, Риган спросила:
— Как поживает мой дядя?
— К сожалению, он умер.
Риган ничего не ответила, еще не сумев разобраться в собственных чувствах. Несмотря на все дурное, что он сделал ей, он все же приходился ей родственником.
— Зачем вы приехали сюда, Фаррел?
Он ответил не сразу.
— Из-за чувства вины, — наконец заявил он. — Хотя в сцене, которую ваш дядя устроил в тот вечер, я вряд ли повинен, но все же чувствовал свою ответственность. Что бы вы тогда ни подумали, вы не были мне безразличны. Я беспокоился из-за того, что вы были столь юной, рассердился на вашего дядю за то, что он держал вас взаперти и ничему не учил. — Он рассмеялся, как будто они обменялись шутками. — Вы должны признать, что не были за столом самой красноречивой собеседницей. Я всегда был против того, чтобы детей лишали возможности учиться в школе. Не исключаю, правда, что в других семьях такое принято.
— А что же сейчас? — Риган очаровательно улыбнулась.
— Вы изменились. Вы… вы больше не ребенок. Она не успела ответить: дверь распахнулась и вбежала Дженнифер, сжимая в грязном кулачке цветы с оборванными стеблями. Ей уже исполнилось три года, и она стала необыкновенно хорошенькой: миниатюрной как Риган, а глаза и волосы ее были в точности, как у Тревиса. От отца она унаследовала еще и жизненную стойкость, ничего не боялась, в отличие от Риган, какой та была в этом возрасте.
— Мама, я принесла тебе цветы, — с улыбкой сказала она.
— Как это хорошо! Вот теперь я вижу, что действительно наступает весна, — ответила Риган и горячо обняла свою крепенькую дочку.
Дженнифер, которая никогда никого не стеснялась, посмотрела на Фаррела широко открытыми глазами.
— Кто это? — спросила она театральным шепотом.
— Фаррел, познакомьтесь с моей дочерью Дженнифер; а это мой старый прут, мистер Бэтсфорд.
Дженнифер выбежала из комнаты так же стремительно, как и вбежала, на ходу выдавив из себя «Здравствуйте».
Девочка слишком сильно хлопнула дверью, и Риган с любовью посмотрела ей вслед, потом опять обратила свой взор на Фаррела.
— Мы редко видим Дженнифер. Она носится по гостинице, по двору, вечно в движении.
— А кто ее отец? — немедленно поинтересовался он.
Риган поведала ему ту же ложь, которую рассказывала остальным, торопливо объяснив, что овдовела; но поскольку весь день мысли ее были о Тревисе, глаза, видимо, выдали ее. Она поймала быстрый взгляд Фаррела, но больше ничего не добавила — приукрашивая вымысел, она только сделала бы его менее убедительным.
— Мне не следует больше занимать ваше время — вас ждет работа, — произнес Фаррел. — Вы поужинаете со мной?
Все еще ощущая неловкость от того, что Фаррел понял обман, она с готовностью согласилась.
— Тогда до вечера. — Он улыбнулся и вышел. Фаррел сразу же направился на кухню, чтобы заказать старшему повару совершенно особый ужин. Когда его представили Бренди, по враждебному выражению ее глаз он понял, что ей уже известна прошлая жизнь Риган. Он сразу же прибегнул к своим самым изысканным манерам и попросил показать ему город. Почувствовав, что не в силах устоять против него, Бренди согласилась и провела один из самых приятных в своей жизни дней. Охотясь в последние годы за богатой женой, Фаррел научился обходительности. К вечеру он сумел убедить Бренди в том, что стал невинной жертвой Джонатана Нортлэнда. Он рассказал длинную, запутанную историю о том, каких трудов ему стоило разыскать Риган, сообщил, как все эти годы его терзали угрызения совесть.
К своему возвращению в гостиницу Фаррел добился того, что Бренди превозносила его до небес. Более того — теперь он знал имя мужа Риган и где он жил. Готовясь к ужину, он успел направить в Виргинию человека, чтобы тот разведал правду о Тревисе Стэнфорде.
Глава 16
Тревис стоял, облокотившись на стеклянную стойку одного из платяных магазинов в Ричмонде, пока Марго примеряла еще один туалет.
— А как тебе нравится это? — просила она, появившись из-за занавесок примерочной. Муслин цвета ржавчины, почти не скрывавший ее пышную грудь, оставлял слишком мало простора для полета фантазии.
— Не слишком ли вызывающе? — спросила она вполголоса и, подойдя к Тревису, коснулась руками его груди.
— Красивое, — нетерпеливо ответил он. — Разве ты мало накупила? Нам бы вернуться домой до заката.
— Домой! — резко ответила она. — Ты теперь вообще не уходишь со своей ужасной плантации. А раньше мы ездили с тобой танцевать. Раньше ты… больше времени проводил со мной.
