дедушка, у меня нет никакого желания ощущать себя сорвавшимся с привязи психом.
— Боже мой, неужели я зря тебя всему учил?
— Учили? Дедушка, а почему бы вам было не сказать мне всего? Почему потребовалось делать из меня марионетку? Да если бы вы были честны со мной в свое время, я бы без разговоров согласился! Ну пусть даже не совсем без разговоров, но я бы заранее знал, что меня ждет. А так я вижу себя какой-то куклой. Ну почему вы все решили за меня? А ведь капля честности — и я был бы на вашей стороне.
— Что поделать, я помнил, как ты прибыл в тысяча двести восемьдесят третьем году, ничего не зная о предстоящем. Кто я такой, чтобы менять судьбу? И мой призрак, пришедший ко мне из грядущего, вел себя точно так же, как я стараюсь вести себя с ныне здравствующим самим собой. Это была нормальная петля времени, прочная цепь событий. Никогда за всю долгую жизнь у меня и в мыслях не было что-то менять! Я не Бог и, к счастью, слишком хорошо это осознаю.
— И все-таки события изменились, не так ли? — сказал сэр Томас. — Наш доблестный отпрыск ничуть не вдохновился и ждет не дождется, когда мы отправим его домой.
— А что, это так легко сделать? — робко спросил Джон.
— Сейчас — да, — тяжело вздохнул призрак. — Не в любую минуту, но довольно легко.
Джон промолчал. На душе у него скребли кошки. Если бы сэры Томасы сказали: «Правда, ты не тот, кого мы ждали, отправляйся домой», — он бы согласился. Но напрашиваться самому не хотелось. Он не видел объективной причины для своей заминки, просто ощущать себя выпавшим звеном какой бы то ни было цепи не слишком приятно… На минуту в комнате воцарилась тишина, которую нарушила Изабелла, спросив:
— А этот дракон, он что — огнедышащий?
— Не то слово, — буркнул сэр Томас. — Летающий вулкан.
— Еще и летающий…
— Да, я бы сказал, сорок — пятьдесят миль в час он делает, — кивнул призрак.
— Как же можно с ним драться? Да еще в одиночку?
— Главное — застать его в пещере, чтобы он не мог лететь. Это нетрудно, он не всякий год выползает наружу. В пещере дракон и огнем дышать не рискнет. Голова не самое крепкое его место, он легко может зажарить собственный мозг или завалить себя. Испускать пламя в замкнутом пространстве дракон может с отчаяния, но такое происходит очень редко — этим тварям отчаяние неведомо. Так что бой в пещере относительно честный.
— Ясно. А кто именно должен убить дракона? Обязательно Джон?
— Насколько я помню, да. Только, кажется, мои воспоминания теперь уже немного значат…
— Но ведь, владея мечом, это может сделать любой. Даже я. Меч-то волшебный…
— Изабелла, не сходи с ума! — зашевелился Джон. — Мир полон людей, которые сделают это лучше тебя. И вообще, зачем тебе это нужно?
— Я в своем уме, Джон, а вот ты в своем ли? Неужели ты не видишь, что ты Избранник? — Последнее слово она произнесла так внушительно, что у молодого графа по спине побежали мурашки.
— Не вижу причин, по которым Избранник должен быть еще и идиотом, — постарался он взять себя в руки.
Но девушка, не настроенная спорить, уже повернулась к его предкам.
— Я готова взять в руки волшебный меч и сразить дракона, — сказала она.
— «Готова взять в руки», — буркнул Джон. — Да я тебе его просто не дам.
Перед тем как отправляться на аудиенцию, он пристегнул к поясу ножны и теперь решительно обхватил рукоять. Но тут к нему шагнул сэр Томас:
— Ну а мне ты его дашь?
Джон колебался секунды две, не больше — взор предка был исполнен недвусмысленной угрозы. Может, и не для жизни, но риск отхватить банальную неаристократичную оплеуху был!
— Конечно, — сказал он, вынул меч и подал рукоятью вперед.
Сэр Томас принял оружие бережно, и гнев на его лице тут же сменился священным трепетом, глубоко поразившим Джона: он поймал себя на мысли, что, наверное, никогда в жизни не испытывал столь сильных чувств.
— Давай сразу и ножны, — велел граф, не отрывая взгляда от клинка. — Девочка подала мне хорошую мысль. Победить дракона в пещере действительно можно. И волшебство меча поможет мне. Судьба, наверное, не обидится — ведь дракона все равно сразит Рэдхэнд, тот или иной… Ножны!
Джон медленно поднял руки к железной пряжке, схватывавшей его пояс. У него вдруг возникло странное ощущение подвешенности в каком-то звеняще-пустом пространстве, а перед глазами заплясали болезненные искры, царапавшие мозг. Он обнаружил, что не может оторвать взгляда от сэра Томаса, завороженно глядевшего на свое отражение в клинке, и где-то на границе сознания смутно догадывался, что его предок переживает сейчас то же самое необъяснимое состояние. Призрак отвернулся, обхватив голову руками, Изабелла смотрела удивленно, едва ли понимая, что происходит. Пальцы ощупывали пряжку, словно забыли, что с ней надо делать, но упорно старались сделать хоть что-нибудь. И все — больше никаких ощущений, полная растерянность из-за потери контроля над телом. Мысли тугие, как воздушные шары, столь же неуклюжие и бестолковые. Что случилось?
Пальцы Джона замерли и взялись за пряжку вновь, уже более целеустремленно. Перед глазами все поплыло, во рту возник привкус меди, в носу защемило. Сэр Томас, напротив, сбросил оцепенение и поднял меч. Когда пряжка звякнула, расходясь и размыкая пояс, он встряхнул головой и улыбнулся:
— Славная сталь!
В подтверждение слов он щелкнул ногтем по клинку, и в воздухе возник удивительно ясный и чистый звук.
— Да с ним на любого дракона идти — сущий пустяк!
Джону казалось, что пол уходит у него из-под ног, однако нота, вышедшая из оружия, влила в него немного силы, и он заставил себя глубоко вдохнуть, только сейчас обнаружив, что его легкие, оказывается, давно уже не работали. Тем временем сэр Томас сделал широкий взмах мечом… и клинок, описав дугу, вонзился в дубовый стол, разбив несколько колб. Изабелла ахнула, призрак оглянулся, но ничего не сказал, лишь укоризненно покачал головой.
— Что такое? — едва ли не с детской обидой осведомился Рэдхэнд. Ответа, конечно, не получил, подойдя к столу, выдернул меч и попытался медленно провернуть его вокруг кисти. Клинок со звоном упал к его ногам. Не веря себе, сэр Томас предпринял еще две попытки, последняя из которых чуть было не стоила ему жизни. Только отменная реакция помогла ему вовремя отдернуть голову.
— Довольно дурачиться, — сказал призрак. — Мог бы сразу поверить истории с Беном, он все-таки лучший из твоих фехтовальщиков.
— Да поверил я ей, поверил! — воскликнул сэр Томас, с опаской поглядываяна засевший в косяке меч и уже не решаясь даже взять его. — Но если мечом должны владеть Рэдхэнды, то почему он не слушается меня?
— Потому что ты не Избранник, — терпеливо ответил призрак. — А если по-научному, то потому, что этого меча здесь еще нет.
— Как — нет? За каким лешим я тогда вожусь с этим оскорбителем моей памяти, если он даже меча из арсенала принести не смог? И как может сразить дракона меч, которого здесь еще нет? И вообще, ты сам хоть что-нибудь понимаешь из того, что нагородил?
— Немногое, — смиренно развел руками призрак. — Вот что не подлежит сомнению: меч должен попасть к нам, но именно этот его вариант принадлежит Джону, а оба они принадлежат будущему. Таким образом, только Джон, владея мечом, может проникнуть в прошлое и совершить ряд действий, результатом коих станет обретение нами меча. После этого мы вступим во владение означенным оружием как современным нам и, следовательно, совместимым с нами вариантом означенного объекта, организующего сложную умозрительную темпоральную конструкцию с явно смещенным…
— Хватит! — перебил сэр Томас. — Воистину мы уже не одно целое, и ты забыл, что я-то пока еще смертен и не могу тратить годы на философские споры! Объясни мне: если в истории с мечом замешан наш род, то почему вот эта девчонка все утро управлялась с ним так ловко, что и вообразить невозможно? Я же видел: в первые минуты она почти не отличалась от необученной деревенщины, а к полудню уже размахивала мечом не хуже иного ветерана.
