Саул и Авенир предусмотрели план отступления в горы Гельбое. Но туда смогла уйти лишь половина их отрядов, та, в которой находились царь и три его сына. Другая половина, отделенная атакой колесниц, осталась в долине и была окружена, а после изрублена филистимлянами на куски. Вынужденные обороняться, Саул и его люди забирались в горы под дождем стрел. Лучники Саула пытались отвечать, но расстояние между ними и врагом было слишком мало: пока они, остановившись, готовили луки, позиция была потеряна. К концу ночи сражение перешло в рукопашную схватку. Ионафан, Аминадав, Мелхисуа погибли один за другим. Пораженный в живот Саул просил своего адъютанта убить его, избавив от мучительного и долгого умирания. Тот в ужасе отказался. Тогда Саул поставил свой меч клинком вверх и бросился на него, потрясенный адъютант последовал примеру своего царя. Два трупа скатились в заросли мирты, которые покрывали склоны горы, когда новое солнце вставало над миром.
Дезертиры, нашедшие приют в иудейских городах и деревнях на западном берегу Иордана и на севере гор, не захотели дать отпор филистимлянам.
– Это конец! Саул и его сыновья мертвы. Филистимляне уничтожили армию! – заявили они.
Испуганные жители в спешке собрали свои вещи и тоже сбежали. Это был конец. А филистимляне заняли территорию без сопротивления.
Измученные пятью годами преследования и жестоких войн, смысл которых состоял в завоевании собственных земель, филистимляне проявили страшную жестокость в отношении останков своего врага. Они сорвали с него доспехи, которые отправили в большой храм Астарте в Гезере. Затем обезглавили его и носили голову по своим и завоеванным городам. Они не обошлись великодушно и с обезглавленным телом, и с телами его сыновей, прибив их гвоздями к крепостной стене.
Несколько отважных людей из Ябеша ночью сняли гвозди. Ужасный труд, но царь есть царь, его нельзя оставить собакам и грифам. Они завернули останки в ткань и унесли с собой, обмыли их, умастили ароматными маслами и захоронили под большим тамариндовым деревом в городе.
Они постились семь дней и в своем горе молили Бога, который, казалось, покинул их. Дерево пало, а другого они не видели.
Глава 35
КОНЕЦ ЮНОСТИ
«И они обмыли и обсыпали их ароматическим травами, и они похоронили их в Ябеше, под большим тамариндовым древом».
Голос старейшины племени нафтали прервался. Он пришел в Секелаг с двумя старейшинами из племени менашше, чтобы рассказать Давиду об исходе сражения. Как только вокруг стих шум строительства, они втроем сели на большие камни перед тем, что было раньше домом Давида. Несомненно, они пришли узнать, собирается ли Давид отстаивать свои права на престол. Они втроем присутствовали на коронации Давида. Но в свое время Самуил также короновал Саула, и вот что из этого вышло. Может быть, Давид окажется не лучше… Надежнее ли будет просто выбрать царя в каждом племени?
Давид сгорбился, от горя у него кружилась голова, и он оперся на хоаб, который находился рядом с ним. Потом он поднял голову. Это был один из тех дней, когда спрашиваешь себя, как солнце может светить. Но оно упрямо светило в конце лета, смягчаемое морским бризом. Гранатовые деревья гнулись под тяжестью плодов.
– Что будет с нами? – спросил старейшина. Два его товарища вопросительно смотрели на Давида.
– Господь уже сказал это голосом Самуила. Он нас не покинул, – ответил Давид.
Они все трое качнули головами.
– Нет, Господь нас не покинул, – повторил один из старейшин из менашше. – Ты его глашатай отныне.
– Что ты будешь делать? – спросил старейшина из нафтали. – Потомство Саула не угасло ни с ним, ни с его тремя сыновьями, погибшими в Гелвуе. Остается Иевосфей.
– И Авенир, он еще жив, – добавил другой старейшина из менашше.
Дальнейшее развитие событий можно было предвидеть. Авенир попробует восстановить дом Саула с помощью Иевосфея в качестве наследника. После этого, управляя Иевосфеем по своему желанию, сможет потребовать власти, которую Давид ему, конечно, не уступит. У Давида уже был свой клан и свои генералы, ему не был нужен Авенир.
– Вы слышали Самуила, – ответил он им через минуту. – Древо Саула было поражено гневом Господа. Оно должно было упасть. Этой слабой ветви, которой является Иевосфей, недостаточно, чтобы его возродить.
Он говорил просто, ясно, убедительно. Их глаза оживились.
– Я вам говорю это, чтобы вы повторили это всем остальным: попытка противиться воле Господа не приведет ни к чему. Союзы, которые кто-то будет пытаться заключить с Авениром или Иевосфеем, приведут лишь к тому, что они навлекут мой гнев.
Они быстро закивали. Гнев Давида, конечно, грозен, как и гнев Господа. Потом они встали, призвали благословение Господа на Давида и сели на своих ослов.
После их отъезда управляющие строительством подошли к Давиду, чтобы спросить его, где лучше прокладывать ту или иную улицу и размещать тот или иной дом. Он отвечал им рассеянно. Секелаг больше не был его городом, это был лишь подарок, сделанный врагом, которого он когда-нибудь разгромит.
За ужином собрались священник Авиафар, Эзер, Амон, Исхосхет, Амонит и Иоав, а также несколько офицеров. Давид взял слово перед большой чашей чечевицы с птицей.
– Больше ничего не осталось от царства Саула, – начал он. – Авенир – интриган, который попытается завладеть царством, используя Иевосфея, но ничего хорошего из этого не выйдет, так как двенадцать племен знают, что древо Саула мертво. Тем более что филистимляне осведомлены о нашей разрозненности, им удобнее покорить по отдельности каждое из двенадцати племен, которые теперь не являются единой нацией. Мне нужно создать базу, начиная с которой мы сможем завоевать эту страну.
– Мы покинем Секелаг? – спросил Амон.
– Секелаг наш, нашим и останется. У нас есть и другие сильные города, такие как Орша и Адуллам: при случае они нам еще послужат. Но Секелаг – это не город царя иудеев.
– Куда ты хочешь пойти? – спросил Иоав.
– В Хеврон. Нам нужно место, где укоренится память нашего народа. Это там спит Абрахам, там покоятся наши предки. И мы найдем друзей в округе, в Вефеле, Рамофе, Иаттире, Ароире, Шифмофе, Естемоа, Рафале и иерахмеельских и кенейских городах. Они все – наши союзники.
– Это те, кому мы отправили часть нашей добычи, – заметил Эзер.
– Господь с тобой, – сказал Авиафар. – Самуил сказал это. Я повторяю это за ним.
На следующий день Давид позвал Авиафара.
– Я хочу, чтобы ты спросил ефод, – сказал он ему. – Я хочу знать, есть ли воля Бога на то, чтобы я пошел в Хеврон.
Они вместе отправились в храм, на котором каменщики возводили крышу из дубовой древесины. В то время, как они забивали гвозди, трудились в шуме криков и молотков, Авиафар снова развернул бронзовую статую.
Его глаза опять закрылись. Он снова вздрогнул. И опять его голос изменился. Странный голос, похожий на голос старой безумной женщины.
– Что ты хочешь знать, Давид, слуга единого Бога?
– Я хочу знать, должен ли я завоевывать города Иудеи.
– Ты должен это сделать.
– В какой город мне идти?
– В Хеврон. Там покоятся твои предки.
«Я так и говорил», – подумал Давид.
На следующий день он поехал в Хеврон с Эзером, Аммроном, Иоавом и своими двумя братьями,
