находился рядом с ней, когда это произошло? Спит ли она в полнолуние? Какими были ее последние слова, обращенные к отцу? Отец ответил, что в последний раз, когда он говорил с дочерью, речь шла о том, что он хочет отдать ее в жены сыну своего двоюродного брата. «Пойдемте к ней», – сказал Симон. И процессия потянулась к дому отца девушки, низенького лысого человечка, сморщенного, словно сушеная фига. Отца девушки звали Исайя, сын Иосифа. Он занимался торговлей вином и кедровой древесиной. Исайя от волнения стал белым словно саван. Казалось, он вот-вот сам лишится способности говорить. Все прочие бесцельно суетились вокруг него. Мы вошли в дом. Девушка лежала на кровати. Ей было лет четырнадцать-пятнадцать, не больше, и она была очень бледной. Едва увидев Симона, девушка задрожала. Причем так, что затряслась кровать, да и мать, державшая дочь за плечи, тоже начала дрожать. В общем, настоящее землетрясение! Симон вытащил из рукава маленькую шкатулку, открыл ее и, чего никто не ожидал, бросил щепотку какого-то порошка в ноздри девушки. По всей комнате распространился резкий неприятный запах. Симон громогласно приказал: «Демон, проникший в тело этой девушки, скажи, как тебя зовут! Я приказываю тебе!» Девушка затряслась, словно медуза. Она истерически рыдала. «Во имя Великого Духа, повелителя всех низших и высших сил этого мира, скажи, как тебя зовут, демон!» – рычал Симон. Он хлестал девушку по щекам, а его ученики принялись бить ее по бедрам, весьма недурным, скажу откровенно. Девушка отчаянно завопила и стала выкрикивать совершенно невразумительные слова. Да, да, она говорила! Я ничего не понял из того, что она сказала, но один из учеников Симона воскликнул: «Она произнесла – Анабот! Демон сказал, что его зовут Анабот, Зеленая Жаба!» Мать упала без чувств, соседи вихрем ворвались в дом, отец повалился на колени, уткнувшись головой в пол и воздавая хвалу Господу. Во всем доме поднялась невероятная суматоха. Но голос Симона перекрывал весь этот шум и гвалт. «Анабот, я приказываю тебе немедленно покинуть тело этой девушки! Убирайся отсюда и больше никогда не возвращайся! Говори, дочь моя, говори! Я приказываю тебе!» Девушка завопила: «Мать моя! О мать моя!» – и упала в обморок. И тут в углу комнаты мы заметили раввина, белого как саван, с горящими словно угли глазами, а потом принялись приводить женщин в чувство, протирая им лица кусками холстины, смоченными в воде, в которую добавили уксус и камфару. Все говорили, перебивая и не слушая друг друга, и только Симон сохранял спокойствие. Он объяснил собравшимся, что Анабот был тринадцатым великим демоном, хранителем постыдных тайн, и если он пришел в этот дом, значит, у кого-то из его обитателей есть постыдная тайна. Мать, пришедшая в себя, воскликнула: «Истинная правда! Истинная правда! Да простит меня Господь, я не хотела, чтобы эта дочь рождалась на свет! Господи, будь милосердным ко мне!» Девушка, тоже пришедшая в себя, сказала, что хочет пить. А на улице люди радостно кричали: «Чудо! Чудо!» Симон взял положенные ему два сестерция. Раввин, казалось, обезумел и мог в любой момент лопнуть от ярости. Так вот, сын человеческий, ты говоришь о восстановлении в Палестине Закона Господа, но какого Господа? Твой Господь, поскольку он давно перестал быть моим, твой Иегова имеет серьезных соперников. Да ты сам все видишь. Ведь Симон действовал во имя и от имени Великого Духа, каким бы этот дух ни был. Палестину заполонили чужеземные храмы, посвященные Юпитеру или Зевсу, Аполлону, Минерве, уж не знаю, кому еще. А ведь все эти храмы были построены римлянами. Кроме того, у нас есть храмы Исиды и Осириса, Митры и Ваала. Когда твой Иегова не дает иудеям то, чего они просят, они тайком бегут к самому сговорчивому из других богов, чтобы он внял их просьбам. Да разве мне самому не доводилось красть из мешков иудеев и из-под юбок их жен золотые амулеты и статуэтки чужеземных богов, не говоря уже об изображениях богов плодородия, которые выглядят просто похабно?! Если ты хочешь восстановить Закон твоего Бога, ты должен поступать, как Симон, вернее, делать это намного лучше, чем он. Но сможешь ли ты? Я спрашиваю тебя! Ты сможешь?
– Я попытаюсь, – ответил Иисус.
Иоахаз разворошил костер, и столп горящих искорок устремился в небо. Символ, но чего?
– Ха! – вновь ухмыльнулся Иоахаз. – Тебе придется учиться! Мне говорили, что эти люди годами изучали свое ремесло. Ты станешь учеником Симона? Нет, отвечу я за тебя, поскольку ты слишком гордый и одновременно слишком наивный. А ведь этот Симон обладает тайной. Я украдкой дотронулся до него, и мою руку словно обожгло. Я слышал, будто бы Симона в один и тот же день видели и в Самарии, и в Иерихоне. Но когда кто-то из жителей Иерихона дотронулся до него, его руки просто прошли сквозь воздух! Это был дух без материи, понимаешь? И Симон улыбался. Но существует и другой.
– Кто – другой?
– Другой кудесник. Он промышляет в Птолемаиде, Финикии, Кесарии. Он грек, и зовут его Аполлонием. Говорят, что он прекраснее света и что он умеет возвращать мертвых к жизни.
– Но как ты о нем узнал?
– Мне о нем рассказал один вор, которого я встретил на севере. Этот вор заявил: «Это единственный человек, которого я не сумел обокрасть!» – Иоахаз хохотнул. Вдруг он резко повернулся к Иисусу и сказал серьезным тоном: – Но тебя я тоже не смог обокрасть!
– Вероятно, потому что я не слишком богат, – улыбаясь, ответил Иисус. – Все же тебе хочется верить в твоего Отца, – помолчав, добавил он.
Иоахаз пожал плечами.
– Я немного посплю, а потом ты разбудишь меня и сам поспишь.
Иоахаз укрылся плащом и, казалось, слился с землей. Полежав неподвижно несколько минут, он спросил:
– Ты полагаешь, что однажды все закончится и мир исчезнет?
– Да.
– Все, что существует?
– Да.
– Причины и следствия?
– Да, – ответил немного растерявшийся Иисус.
– Потому что такова воля твоего Бога?
– Не понимаю, к чему ты клонишь. Да!
– Потому что твой Бог есть причина всего, не так ли?
– Да.
– Но тогда он сам исчезнет вместе с другими причинами, поскольку исчезнут все причины и все следствия.
– Кто тебе это сказал?
– Никто. Я дошел до этого своим умом.
Теперь необходимо быть доктором, чтобы поддерживать разговор с вором. Да, поистине эта страна была больна.
Глава XIX
Те, кто ожидает Конца
До самого Иерихона вор и его случайный попутчик не обменялись ни единым словом. Иисус пребывал в мрачном настроении, да и Иоахаз все время хмурился. И заставить их улыбнуться смог вовсе не отряд, как им показалось, римских легионеров, а на самом деле сирийцев в мешковато сидевшей на них военной форме, встретившийся им почти сразу же после того, как они двинулись в путь. Нет, их лица просияли, едва Иисус и Иоахаз увидели на горизонте город, серовато- розоватое мерцание, расплывавшееся в теплом воздухе. Именно здесь пятнадцать столетий назад – как будто вчера! – трубы Иисуса Навина разрушили стены ханаанской крепости.
– Дуй! Дуй! – воскликнул Иоахаз.
Иисус недоуменно посмотрел на него.
– Эй, ты! Ты ведь тоже Иисус! – лукаво подмигнув, сказал Иоахаз.
– Не удивлюсь, если ты окажешься писцом, сбившимся с праведного пути, – ответил Иисус. – Сколько тебе было лет, когда ты начал воровать?
– Пятнадцать. Это произошло в Иоппии. Отец хотел сделать из меня раввина. Я украл курицу и сбежал из дому, потом сел на корабль. Вернулся я два года спустя, когда все считали меня умершим.
Около городских стен, достигавших в высоту двенадцати локтей, Иисус остановился, стараясь припомнить все, что читал ему Иосиф. Почему, спрашивал себя Иисус, после победы, ниспосланной Иисусу Навину, Господь позволил вавилонянам разгромить армию Седекии, а солдатам Навуходоносора устроить резню и изгнать Его народ из Иерихона? Когда путники проходили через Иудейские ворота, Иисус обратил
