— Но известно, кто это? — забеспокоилась Мутнехмет.
Когда Анкесенамон поделилась с ней своими подозрениями, та воскликнула:
— Но он не может быть подходящей партией!
— Твой отец придерживается другого мнения, — возразила Анкесенамон. — Он также считает, что в крайнем случае он мог бы стать преемником, достойным его самого.
— А мой муж? — воскликнула, встревожившись, Нефернеферура.
— Ай еще не умер, и я тоже, поэтому, как говорится, бесполезно ждать пения жаб на заре.
— Но почему нам не говорят, что может произойти после смерти Ая? — настаивала Нефернеферура.
— Очевидно, Нахтмин будет назначен регентом.
— А Царский совет?
Анкесенамон пожала плечами. Со времени смерти Тутанхамона и прихода к власти Ая Царский совет более не действовал. Мутнехмет казалась задумчивой.
— Наилучшей новостью, которую я хотела бы услышать, могло бы стать сообщение о смерти Хоремхеба, — прошептала она.
Анкесенамон притворилась, что не расслышала этого. Она устала от смертей и насилия.
— Кажется, я чувствую, как ребенок шевелится во мне, — сказала она.
Ей было известно это ощущение — она его испытала, вынашивая ребенка Пасара. И снова она носила в себе будущего царя. Плодовую почку их потомства.
Теперь каждую ночь Шабака проводил у Нефернеруатон.
Первый подвиг был результатом лукавства, к которому он прибег по приказу хозяина. Но теперь он с нетерпением ждал ночи, чтобы отправиться в покои царевны.
За всю свою взрослую жизнь он всегда был лишь инструментом в руках властителя провинции, ставшего царем. Он знал, что о нем говорили: «проклятая душа», «исполнитель низких дел», «слуга». И смирился с презрительным отношением к себе.
Затем хозяин указал ему на исключительную добычу: царевна, более того, его собственная внучка. И для завоевания столь знатной персоны необходимо было сделать следующее: соблазнить ее и сделать женщиной.
Но произошло неожиданное: отношение царевны странным образом очистило его. Она влюбилась в человека, который не только ее растлил, но также открыл в ней женскую природу. Она постоянно ему об этом напоминала. Осыпая ласками, она возвела его в ранг царственного любовника.
А ведь она славилась своей красотой!
И отныне Нефернеруатон принадлежала Шабаке.
Бушевавшие в нем чувства быстро достигли неистовой силы. Он был безумно влюблен в царевну.
И вероятность того, нет, уверенность в том, что он оплодотворил Нефернеруатон, подстегивала его страсть. От него — «слуги» — появится царевич или царевна, и этот ребенок, возможно, наследует трон.
Он этого он приходил в лихорадочное возбуждение.
Как только они оказывались в постели, он щедро осыпал свою госпожу ласками, чего никогда не доставалось ни одной женщине. Он один стоил десяти чувственных рабов. Теперь он был одновременно и рабом, и господином.
На исходе десятой ночи, когда он уходил украдкой, карлик Меней поднялся с постели по острой нужде. Направляясь в уборную, он вышел в коридор и заметил нубийца, покидающего покои Нефернеруатон.
На следующее утро, подпрыгивая от нетерпения перед царицей, ее сестрами, Мутнехмет и придворными дамами, карлик кричал гнусаво:
— Это действительно дворец Амона-Ра! Черная тень покидает его на рассвете.
Анкесенамон зажала рукой рот, чтобы скрыть улыбку. Нефернеферура захлопала ресницами. Нефернеруатон улыбнулась, а Мутнехмет вытаращила глаза.
Новость быстро распространилась по дворцу. Вскоре царица сообщила своей младшей сестре, что намеревается поговорить с царем относительно того, что следует придать официальный статус ее связи с Шабакой.
Нефернеруатон не промолвила ни слова.
— Очень хорошо, — заключил Ай.
Какое-то время он пристально смотрел на Шабаку. Нубиец выдержал его взгляд, не моргнув.
— Если она беременна, — возобновил разговор Ай, — надо, чтобы ты с ней сочетался браком.
Главный распорядитель церемоний Уадх Менех возвестил о приходе царицы. Ай встал, чтобы оказать ей должное уважение.
— Моя царица желанна вдвойне, — заявил он. — Я беседовал с Шабакой о ситуации, которая, возможно, тебе уже известна…
— Я об этом знаю, — подтвердила она, глядя на Шабаку с полуулыбкой.
Он низко поклонился и опустился на одно колено.
— Поднимись, — повелела она.
Какое-то время все хранили молчание, Анкесенамон нарушила его. Она предложила:
— Думаю, следует позвать Нефернеруатон.
Ай передал приказ Уадху Менеху.
Несколькими минутами позже пришла Нефернеруатон, запыхавшаяся, обеспокоенная, вопросительно глядя на присутствующих.
— Давайте сядем, — предложил Ай.
Шабака выдвинул кресла для царицы и царевны.
— Ты тоже садись, — повелел ему Ай.
Впервые Шабака сел в присутствии царицы.
— Хочешь ли ты выйти замуж за Шабаку? — спросил Ай у Нефернеруатон.
От волнения лицо царевны порозовело. Она открыла рот, но не смогла произнести ни звука, а потом расхохоталась.
— Это мое самое заветное желание! — выговорила она наконец.
— Это хорошо. Шабака — человек опытный, так как всегда принимал участие в моих делах. Это также человек изворотливый, поэтому много раз мне приходилось призывать его на помощь. Вот уже многие годы он мой советник. Он тебе будет так же предан, как предан короне.
Он выдержал паузу.
— Стало быть, извещаем двор и царство о бракосочетании царевны Нефернеруатон и царевича Шабаки.
Последний подскочил. Царевна смотрела на него сияя.
— Как, на твой взгляд, такой титул ему подойдет, моя царица? — спросил Ай у Анкесенамон.
— Мне кажется, стоит опасаться реакции некоторых придворных, — сказала она.
— Я об этом предупрежу Нахтмина, — подытожил Ай.
Бракосочетание царевны взбудоражило Фивы. Буквально все задавали тот же самый вопрос, что и Нефернеферура, когда узнала о появлении Шабаки в жизни ее младшей сестры: Нахтмин или нубиец сменит Ая, когда того не станет? Некоторые из толпы придворных, существование которых проходило в ожидании царской милости, теперь, когда Шабака официально достиг таких высот, принимали важный вид, встречая нового царевича, надеясь в последующем добиться для себя определенных преимуществ. Другие, из тех, кому уже приходилось делать ему подношения, сожалели о том, что поскупились.
Во время церемонии бракосочетания вокруг храма Амона собралась большая толпа: каждый хотел увидеть того, кого злые языки называли бывшим слугой царя и уверяли, что именно его подвиги в постели позволили ему вознестись на такую высоту — стать царевичем и потенциальным наследником трона. Чем
