Повернувшись к Жанне, он жестом подозвал ее к себе. Она встала перед этими людьми, пребывавшими в начале времен, когда любовь и жестокость еще не одряхлели. Здесь были дети каннибалов; быть может, и сами они не так давно пожирали людей. Она вспомнила, как выдала брата волкам. Склонила голову и улыбнулась. Раздался еще один вопль толпы.
Жоашен подозвал Франца Эккарта. Достаточно было увидеть их рядом, чтобы понять – это отец и сын.
– !El encantador de caballos![55] – сказал карибский вождь, который знал историю Пегаса.
Франц Эккарт улыбнулся и подозвал Жозефа. Мальчик подошел к отцу; попугай щекотал ему ухо. И вновь стало ясно, что это отец и сын.
– !El encantador de papagallos![56] – смеясь, воскликнул старый вождь.
Поднялся оглушительный шум, прерываемый взрывами хохота.
В саду само собой возникло некое празднество, выплеснувшееся на пляж. Стали жарить морских свинок, дичь и рыбу. Жанна послала Стеллу на рынок за пальмовым вином. Десяти кувшинов едва хватило.
Наконец наступила ночь.
Измученная Жанна сказала Францу Эккарту:
– Я жила ради этого дня! Теперь я могу умереть счастливой.
Умирать было самое время.
На следующий день явился насупленный отец Бальзамор.
– Дикари говорят, что здесь живет колдун! – бросил он, пылая негодованием.
Жанна приняла его благодушно и ответила тоном легкого упрека:
– Падре! Неужто вы верите в бредни туземцев?
– Я хочу видеть колдуна! Околдованную лошадь! Творца дождя! – проворчал он. – Это злокозненный дом! Колдуна зовут Жоашен!
– И что же он сделал?
– Вызвал дождь!
Она расхохоталась:
– В таком случае, падре, его следовало бы взять на королевскую службу!
Он испепелил ее взглядом:
– Позовите сюда этого человека!
Она ясно увидела за спиной кюре зловещую тень святой испанской инквизиции. И костер, на котором погибла мать Жоашена и где сама она едва не окончила безвременно свои дни. Гнусные костры церковной власти! В их пламени исчезла Жанна д'Арк. Ее охватил безудержный гнев.
Ставки были высоки. Нужно одержать сокрушительную победу.
Жоашен помогал Стелле прибить еще одну полку на кухне. Жанна позвала его, он подошел и взглянул на гостя. Тот выхватил из-за пояса флакон и выплеснул содержимое в лицо изумленному Жоашену.
Естественно, там была святая вода. Она не сожгла Жоашена. Он не превратился в рогатого зверя. Просто обтер лицо и с удивлением посмотрел на падре Бальзамора.
Разочарованный кюре уставился на Жоашена. Тот в свою очередь посмотрел ему в глаза. Они стояли лицом к лицу.
– Сатана, изыди из этого человека! – провозгласил падре, взмахнув крестом перед Жоашеном.
Ничего не произошло. Ни один демон не выпрыгнул со свистом изо рта Жоашена, который лишь улыбнулся в ответ.
– Почему он не говорит? – спросил падре.
– Неверные магометане подвергли пыткам Хоакина Кордовеса, когда тот был еще ребенком. Они отрезали ему язык, падре, – ответила Жанна сурово. – Полагаю, теперь вы понимаете, сколь оскорбительны ваши обвинения. Вы преследуете жертву язычников. Я пожалуюсь епископу и губернатору!
Он посмотрел на нее сначала ошеломленно, потом виновато. Конечно, предстали его взору и сто мараведи, которые она вручала ему и на Пасху и на Рождество. Деньги эти в будущем могли обратиться в дым.
– Я попрошу, чтобы вас судили за суеверие перед лицом епископа Севильского, ибо вы верите басням туземцев! – гремела Жанна. – И оповещу инквизицию. Священнослужитель, живущий во грехе!
– Нет, – в испуге пробормотал он. – Я просто хотел выяснить…
– И без того все ясно! Я потребую, чтобы демонов изгнали из вас! Выдавать себя за заклинателя духов – одна из уловок дьявола!
Он смотрел на нее округлившимися глазами, в которых метался ужас.
– Нет!
– В таком случае извольте попросить прощения и убирайтесь!
– Простите меня…
– Прощаю.
– Вы ничего не скажете губернатору?
– Нет. Убирайтесь.
Он ушел понурившись.
Жанна и Жоашен расхохотались.
Эти слухи дошли и до Бобадильи.
Карибы видели Жоашена на горе во время пожара. Он стоял раскинув руки, и вскоре разразилась гроза. Благоговение карибов перед Жоашеном говорило о многом.
Губернатор еще не забыл историю с лошадью.
Вся испанская колония на Эспаньоле судачила только об этом.
Однако на остров недавно прибыл Феррандо Сассоферрато с двумя компаньонами, чтобы обсудить планы по разведению сахарного тростника. Это сулило деньги. Много денег. Производство сахара на острове почти не требовало затрат; в Испании фунт сахара стоил триста мараведи. Тысяча фунтов – триста тысяч мараведи. Или восемьсот экю! Пять кораблей с грузом в тысячу фунтов каждый доставят в Кадикс сахар на четыре тысячи экю! За вычетом расходов на транспортировку это составит три тысячи пятьсот экю в месяц. Чистыми.
Разумеется, надо будет делиться с банкирами. Что ж, можно удвоить площадь плантации – половину тебе, половину мне.
Бобадилья изнывал от нетерпения. Он станет одним из богатейших людей Испании.
И сахарный тростник можно выращивать круглый год!
Все эти байки о творце дождя мало чего стоили в сравнении с предполагаемой выручкой. Впрочем, они и здравому смыслу противоречили. Что до истории с лошадью… Ба! Просто каприз своенравного животного.
Когда интендант заговорил с ним о творце дождя из Каса-Нуэва-Сан-Бартоломе, он смерил чиновника высокомерным взглядом и выразил удивление, что испанец-христианин верит в индейские бредни. Тот сразу прозрел.
Забеспокоился и епископ: секретарь губернатора объяснил ему, что в тропиках животные порой странно себя ведут, а внезапные грозы здесь не редкость. Монсеньор, впрочем, был поглощен сбором средств на строительство настоящей церкви вместо слегка расширенной соломенной хижины падре Бальзамора. Баронесса де л'Эстуаль уже пожертвовала пять экю. К чему досаждать ей глупыми историями о колдовстве!
Ведь можно надеяться, что в следующий раз она даст десять.
Прочие колонисты узнали, что губернатор Бобадилья и епископ с презрением отвергли суеверные бредни. Испанские дамы опять пылко приветствовали Жанну в церкви. И возобновили визиты – столь же несносные, сколь и их приемы.
Губернатор принял Феррандо и его компаньонов с бурным ликованием и устроил в их честь ужин, на который были приглашены Жанна с Францем Эккартом. Такого обилия столового серебра Жанна прежде нигде не видела. Имелись даже вилки.
Карибские слуги были в форменных желтых куртках с красной отделкой. Супруга губернатора улыбалась
