промедления лишить себя жизни.
Она свернула к борту и остановилась, глядя на синие волны. Но когда она заметила, что старый японец неотступно идет за ней следом, она покраснела и направилась к своей каюте.
Она открыла дверь и уже собиралась закрыть ее за собой, как вдруг Ник Картер вошел за ней туда же.
Если бы тут находилась прислуга, ему вряд ли удалось бы ворваться.
Отта Окума грозно взглянула на вошедшего и указала рукой на дверь.
Но Ник Картер протянул к ней обе руки и прошептал одно только слово:
— Отта!
На лице ее появилось выражение неописуемого изумления. Она отступила назад и смотрела на вошедшего с любопытством и страхом.
— Отта, — мягко произнес Ник Картер, — не бойся, это я — Ник Картер! Извещение о моей смерти не соответствует истине — я жив! Во время урагана Ханчу хотел меня убить, но погиб при этом, а я загримировался и переоделся и упросил капитана распространить весть о моей смерти, чтобы мои враги поверили, будто я погиб. Верь мне, Отта, это я!
Она пытливо взглянула на него, но вдруг внезапно разрыдалась и бросилась на кушетку.
— Что с тобой, Отта? — спросил Ник Картер, наклоняясь к ней. — Неужели ты плачешь оттого, что я остался жив и ты не можешь соединиться со мной в царстве теней?
— Нет, не то, — рыдала она, — но мне кажется, что злые духи овладели твоим голосом. Я не знаю, на самом ли деле ты пал от руки убийцы, или ты остался жив. Глядя на тебя теперь, я не могу верить, что ты Ник Картер. И все же я узнаю тебя по голосу! Объясни мне эту загадку и успокой меня!
Ник Картер рассказал ей все, что было, начиная с того, как он вышел из ее каюты и до того момента, когда она прочитала извещение.
Когда он окончил свое повествование, она вполне успокоилась и со счастливым выражением смотрела на него.
— А теперь я пойду к генералу Лакатира и Гарнетту, — заключил Ник Картер.
Отта Окума удержала его за руку и воскликнула:
— Нет, не делай этого!
— Но ведь генерал и Гарнетт озабочены тем, что возложенная на них миссия не удалась. Старик, пожалуй, покончит с собой, опасаясь упреков своего императора.
— Все это возможно, — сказала Отта, — что он так и сделал бы, если бы ты на самом деле погиб, но все-таки не раньше, чем доложит обо всем микадо. Но ведь он намного раньше этого узнает, что ты жив. Нет, сейчас не говори ему ничего, пусть все думают, что ты погиб во время урагана.
— Однако я таким образом причиняю моим друзьям горе и заботы.
— Это так, но подумай, как велика будет их радость, когда они потом узнают правду. Если ты им откроешься, то снова подвергнешься опасности от убийц.
— Как так? Неужели ты хочешь сказать, что генерал или Гарнетт выдадут меня моим врагам?
— Нет, не то! Они сделают это не нарочно, а невольно, жестами, выражением лица. Те, которые собираются убить тебя, будут читать в их лицах, как в открытой книге.
— Ты, пожалуй, права, — согласился Ник Картер.
— Ну вот! Значит, храни свою тайну про себя!
Ник Картер должен был согласиться, что Отта Окума была вполне права.
— Скажи мне, Отта, — заговорил он снова, уже собираясь уходить, — о чем ты думала после того, как прочитала извещение, когда я следил за тобой?
Она покраснела и указала рукой в окно на море.
— Я думала о том, как хорошо будет умереть в синих волнах и соединиться с тобой в царстве теней, — ответила она и опустила глаза.
На вторую ночь после приключения с Ханчу Ник Картер как-то направлялся к своей каюте, именно той, которая была ему отведена как японскому купцу.
Вдруг он остановился, услышав голоса за одной из дверей в коридоре.
По-видимому, беседовали два японца.
В этом, конечно, ничего интересного не было, но Ник Картер слышал, как говорившие несколько раз произносили имя генерала Лакатира и его зятя Тома Гарнетта.
Было уже почти двенадцать часов ночи.
Ник Картер весь вечер провел в каюте у капитана, покуривая сигары и беседуя.
Ночь была хорошая, море было глаже зеркала.
Когда Ник Картер приблизился к двери, он, к изумлению своему, заметил, что она открыта. Вместе с тем беседа вдруг оборвалась. Заглянув в каюту, он увидел, что там на нижней койке спит один пассажир.
— Что за чудеса такие, — проворчал Ник Картер и отступил на шаг, так что очутился опять на первоначальном своем месте.
И снова раздались голоса. Почему-то Ник Картер то ясно слышал каждое слово, то ничего не мог разобрать; между тем нельзя было сомневаться в том, что беседовавшие не меняют тона.
Это странное явление, по-видимому, находило объяснение в акустике коридора, быть может, легкий ветерок доносил звуки до него.
Ник Картер несколько раз менял места, но голоса слышны были только в одной определенной точке, именно там, где он остановился, когда расслышал имена Лакатира и Гарнетта. Как он ни прислушивался, он все-таки мог уловить лишь отдельные слова и имена: «Мутушими», «Мутушими», «месть», «обязанность».
Однако ему никак не удавалось установить, откуда именно раздавались голоса, так что он в конце концов пожал плечами и отправился в свою каюту.
Непосредственно позади его каюты на верхнюю палубу шла маленькая лестница.
Войдя к себе, Ник Картер почему-то вздумал пройтись еще раз наверх.
Он медленно поднялся по ступеням лестницы. Когда он уже высунул голову и плечи наружу, над палубой, он вдруг опять услышал голоса Вместе с тем он узнал, каким образом беседа доходила до него внизу лишь отрывками.
Кто-то из пассажиров, тяготясь духотой в своей каюте и стремясь к тому, чтобы постоянно проветривать ее, устроил перед своим окном нечто вроде «ветропровода», прикрепив к правому углу оконного отверстия кусок парусины.
Голоса раздавались из следующего помещения, «ветропровод» же, так сказать, задерживал их и относил вниз.
Ник Картер подкрался к следующей каюте и остановился прямо над парусиновым «ветропроводом». Теперь он отчетливо слышал каждое слово, хотя беседовавшие говорили шепотом.
Ник Картер услышал такую фразу:
— А что ты хотел еще сказать об Отта Окума, Ногасука?
— А вот что, — ответил другой голос, в котором Ник Картер тотчас же узнал голос одного из тех японцев, которые обменялись замечаниями, прочитав извещение о его смерти, — я положительно не понимаю ее. Почему она не утопилась, чтобы последовать за своим возлюбленным? Ведь Ник Картер ее возлюбленный, не так ли?
— Стало быть, нет, — возразил первый, — иначе она, наверно, покончила бы с собой.
— Пожалуй, этот американец вовсе не погиб!
— Что ты этим хочешь сказать? — послышался третий голос.
— Я слышал, — раздалось в ответ, — что этот сыщик живуч, как кошка! Всем нам хорошо известно, что один из первоначальных мстителей отправился к генералу Лакатира, раскрыл ему весь заговор и потом убил себя. Так как генерал находится тут же на пароходе, то он, несомненно, сообщил обо всем Нику Картеру, и потому есть основание предположить, что этот хитрый американец водит нас за нос!
— Не слишком ли это смелое предположение?
— Почему? Я уже уверен в том, что Ник Картер жив, потому что Отта Окума еще жива!
