парабеллум.
«Иргез не мог видеть этого», — подумал Вернов, и странная картина исчезла. Ее мгновенно сменила другая: застывшие, как на фото, жена и дочь с испугом смотрели на Вернова.
Он провел языком по треснувшим губам, по припухлым ямкам в деснах на месте выбитых зубов, и ему стало мучительно жаль себя.
КОНЕЦ!!! Никто и ничто уже не поможет. Теперь до самой смерти он будет один на один со своими муками. И ничто не зачтется, не будет вознаграждено.
— Нельзя думать о своих, — прошептал Вернов. — Только о деле.
……………………………………………………………………………………………………
11.10.35.
«Необходимо пробудить дух человеческий! Истинно, судьба планеты в руках самого человечества! Если воскрешение духа состоится в течение грядущих малых десятилетий, то неминуемая катастрофа может стать частичной, как во времена Лемурии и Атлантиды, в противном случае, нам придется переселиться на другую планету».
………………………………………………………………………………………………………
«Все дело в том, — вел спор с призрачным собеседником Вернов, — что силы свои Темное Братство черпает в людях. Слишком мало добра в них и слишком легко предаются они темным силам. Взращивать в людях добро так тяжело! Стоят ли они, готовые пожертвовать всем святым ради Благополучия и наслаждений, того, чтобы кто-то отдавал за них жизнь? Сколько их уже отдано за бесконечные века?! Сколько принесено на жертвенный алтарь? И я лежу здесь изуродованный, и завтра меня повесят. Ради чего отдана жизнь?..
Ради того, чтобы узнали, что Васька Котов предатель и провокатор?..
Не будет ни награды, ни признательности, будет только смерть!..»
«Нет! Нет! Нет! Нет!» — Мучительно сморщившись, закрутил головой Вернов. Не мог он согласиться, что смерть его будет нелепой и бесполезной. Нет и еще раз нет! Каждая смерть в этой Битве — доказательство превосходства Добра над Злом. Иначе была бы не смерть, а склоненная шея, рабская доля. Как бы ни было ужасно, больно, он не отступит со своих позиций. Только этого от него и ждут Братья Тьмы. Он выстоит в этом поединке — один против всех сил Зла. Победы не будет, но не будет и поражения, ибо поражение — это сломленный дух, а врагу придется довольствоваться только мертвым телом.
Вернов натянул шинель по самый подбородок: опять начинало знобить. Откинутая в сторону сломанная нога совсем окоченела, и он почти не ощущал ее, а вместе с ней и боль. Незаметно Вернов уснул.
Молодой жрец давно уже стоял перед картинами. Не картинами — тремя окнами, прорубленными в былую эпоху.
…Раннее утро. В черно-зеленых волнах еще дремлет ночь. Три ряда весел гонят корабль. Он рассекает грудью волны, пожирая пространство. Клочья тумана уносятся вдаль…
…Трехрогая гора с заснеженными вершинами встает у горизонта. Символ власти атлантов над миром. На далекой еще полосе земли белеет город. Над ним на склоне храм Морского бога. Мраморные колонны его тянутся ослепительными рядами. Слева, в устье реки, шумит на ветру бамбуковая роща. На опушке — слон с прямыми, как кинжалы, бивнями. Справа — крутой берег, о который с грохотом бьется прибой…
…Гавань раскрывает кораблю свои объятья. Парус убран. Надсмотрщик застыл с поднятым бичом, взлетели вверх весла. Впереди гладь залива. Десятки кораблей теснятся у причала. Люди на набережной…
Жрец перевел взгляд на художника — он был не из Истинных — полукровка. Скошенный лоб, выпяченная верхняя челюсть, усеченный подбородок. Низкоросл, длиннорук. Обезьяна! Раньше бесправный раб, равный собаке, теперь — гражданин… Но духом он атлант. Также, как и сам жрец, мечтает об ушедшем, о невозвратном. Ему тесен этот убогий мир — тень великого прошлого.
Жрец невольно оглянулся на стоявшего у окна телохранителя. Полубог! Могуч и красив, как все Истинные. Жрец вздохнул.
«Нас становится все меньше и меньше. Мы хиреем, как пересаженное на чужую почву дерево. Мерзкие светоносцы с их ублюдочными учителями уже не удостаивают нас взглядом, предоставляя возможность расправляться с нами своим союзникам и варварам. Мы растворяемся среди местных; спариваемся почти с обезьянами и радуемся, что нас становится больше, что будто бы копится сила. Скоро не останется ни обезьян, ни атлантов, одни уродливые недоумки, похожие на своих волосатых предков, что встречаются еще в глуби лесов».
Забыв о картинах, жрец погрузился в размышления. Море медленно поглощало его родину; волны кораблей уплывали из Атлантиды к лесистому восточному материку; бились в тысячелетней битве народы. Никто не одержал верх. Упавший с неба огненный камень погубил Атлантиду, взметнул горы-валы, стершие с берегов и островов города и колонии… Что впереди?
Все теперь иначе. Сколько сотен лет уничтожали атланты вольные поселения на восточном материке, жители которых бежали от борьбы со светоносцами, оскверняли себя, вступая в родство с местными племенами. А вышло, что полукровки стали главной опорой нового царства. На кого еще опереться? На них да на уцелевшие колонии. Все забыто…
И государство уже не то — слаба центральная власть. Каждый правитель в провинции мнит себя царем. Да он и есть почти царь — не стало силы, которая убедила бы его в обратном. У многих уже не на уме, на устах слова: империя распадается. Всего четыре сотни лет минуло со Дня Потопа, а уже ослабели ветви и роняют плоды. Начнутся бесконечные междоусобицы, череда взлетов и падений — упадок. Варвары довершат дело. Развалины зарастут дремучими чащами, и никаких следов не останется от былого величия Братства Тьмы. Тогда вознесутся презренные светоносцы. О, где ты Князь Тьмы?! Почему не укрепишь силы твоих слуг?!..
И с западного материка нет вестей со Дня. Видно там погибли все до единого. А если кто выжил, то прозябает в дикости и потому не подает вестей. Только с далекого востока приходят радостные вести о могучем царстве Раваны на острове Ланка. Но и ему не дает покоя сосед, союзник светоносцев — Рама из Айдохьи.
Редкие пуховые облачка медленно ползли по небу. Солнце еще не достигло зенита, но от крепостных стен веяло уже жаром. Воины, утирая пот, поглядывали вверх, торопя миг, когда облако закроет пылающий диск, принесет короткое облегчение.
Варвары копошились на подъездной дороге. Тащили из лесу толстые вязанки веток, жерди, бревна. Их было не так уж много — не более семи сотен. По трое на каждого защитника крепости.
— На что они рассчитывают? — спросил жрец у стоявшего рядом начальника гарнизона.
Начальник нервно дернул головой, не отрывая взгляда от вражеского лагеря, потом спохватился и торопливо ответил столичному сановнику:
— Лес кругом. Там могут скрываться другие отряды. Ударят сзади, когда эти пойдут на штурм. Но это не страшно — так им нас не взять. Камнеметные машины пристреляны, к воротам им не подойти. А об оружье, которое могло б раскалывать стены, я не слыхал. Посмотрим!
Варвары вынесли из леса дощатые щиты — всего девять — и, образовав черепаху, двинулись по дороге к городу. Под щитами их было явно немного, большинство осталось на месте, наблюдая.
— Готовсь! — крикнул начальник гарнизона. — Бить у первой отметки!
Ударились о рамы деревянные ложки, загудели плетеные жилы, камни глухо застучали по щитам. Черепаха поползла чуть быстрее.
— Бьюсь об заклад! — закричал начальник. — У них там стенобитная машина! Х-ха! Ну-ка, ребята, навесьте им потяжелее! Чтобы щепки полетели!
Новый залп, глухие удары, щиты развело в стороны, но не разбило.
Начальник выругался.
— Еще! Еще! Бей без перерыва! — заорал он зло, рубя рукой воздух.
Под градом камней черепаха замерла. Потом рывком продвинулась вперед и снова остановилась.
