мириться.
Михаил счистил белесую подвижную кашицу планктона и стряхнул с пальцев на землю.
— Готово! — крикнул он и хлопнул Ярана по панцирному орнаменту. Яран его безмерно благодарил.
Скоро поджарилась рыба. Яран своими длинными пальцами, нечувствительными к температуре жаркого, снял рыбу с вертела и проворно, как вдохновленный палач, расчленил ножом на несколько больших кусков. Михаил обжигаясь взял часть хвоста и с наслаждением стал жевать, осторожно откусывая хрустящую корочку. Яран ел жадно, с аппетитом, вкусно чавкал, наклоняя голову набок, и всхрапывал от удовольствия. Изголодался, пока гонялся за пискунами. Когда первый приступ голодной жадности прошел, Яран стал рассказывать.
— Опустился я на дно. Смотрю — невдалеке плывет тень. Тень приблизилась, я приготовился, и тут как назло этот скат! — Яран что-то сказал на своем языке. Судя по интонации, это было ругательство. — Он из норы выскочил и такую муть поднял! Во-первых, ничего не видно, а во-вторых, в иле очень много личинок. Пришлось плыть на другой конец озера. Забрался я между корней, а там хорошо, трава мягкая, шелковистая, меня не видно, зато я вижу всех…
— Как щука, — задумчиво вставил Михаил.
— Да? А что это?
— Так, ничего. Ты продолжай, я слушаю.
— Залег в кустах, все нормально, только вода немного странная — жабры тянет. Вдруг слышу писк, тонкий и пронзительный. Это знаешь? Самец самку зазывает. Я приготовился и выстрелил, да только реактивный момент оказался слабым, плотность воды другая, оказывается, пришлось погоняться. Они ведь, пискуны, сильные… Кстати, я там видел несколько туннелей. Оттуда постоянно идет молодняк. Мне кажется, все озера и реки связаны одной подземной системой.
Михаил взял второй кусок.
— Миша, посмотри, у тебя там икры нет? Я имею в виду, конечно, рыбу.
— Нет, — сказал Михаил, разглядывая кусок изнутри.
— Жаль, — сказал Яран. — Икра пискунов — прекрасный антисептик.
— Зачем тебе?
— У нас мало йода и спирта, вот что.
Они съели четверть рыбы, оставшуюся часть положили в мешок на завтра, а кости, неплохое топливо, бросили на тлеющие угли. Пламя встрепенулось, весело запрыгало и с треском поползло по длинному ветвистому хребту.
Яран застегнул на себе свои «доспехи», улегся, закинув руки за голову, и спросил:
— Дежурим как обычно?
— Давай как обычно, — сказал Михаил. — Спи.
Яран все ворочался, ворочался, потом успокоился и заворковал. Делал он это тихо, приятно, как голубь или сверчок, и совсем не раздражал, как казалось. Михаил прикатил угрюмый и холодный камень и оперся о него спиной.
Уже давно настала ночь. Небо было абсолютно прозрачным. Разноцветные спутники перечеркивали кометы. Одна из них сорвалась сверху, пронеслась над каменными столбами, ширясь и размазывая светящийся хвост. С гулким ударом вспухло и тотчас опало раскаленное облако. Над скалой веером разлетелись искры и гранит, дрогнула земля. Яран вздрогнул во сне, но не проснулся, а перевернулся на другой бок.
Звезды… Мириады звезд. И мы рвемся к ним, отважно бросаемся грудью на амбразуры, принимая огонь на себя, если другим грозит опасность. Вечно чего-то ищем, все нам мало. А люди теряются. Эх, чело вече…
Костер совсем потух. Михаил вздрогнул, словно проснулся. Или просто показалось… Он прислушался. Наверху свистел ветер, гнал в звездную даль сухую горячую пыль, только здесь внизу было на редкость тепло, тихо и спокойно. Потом откуда-то из глубины поднялся протяжный тоскливый вздох, потом повторился, но уже в другом месте, и ночную тишину разорвал длинный унылый вой. Он повис на обреченной волчьей ноте, потом сорвался в мяуканье, и от этого внутри моментально заколыхался вакуум и пропало в нем сердце, как в полночь на кладбище. Потом появились пары желтых глаз, прыгающих между каменными столбами. Михаил бросил почти всю охапку веток на раскаленные головешки. В темноте яростно завозились и завизжали. Михаил вытащил из рюкзака мощный резной карабин с оптическим прицелом и толкнул Ярана ногой.
Яран быстро сообразил, что случилось, мельком взглянул на решительного Михаила, на грозно блестящий карабин и стал раскладывать оставшиеся ветки большим полукольцом вокруг очага. Землянин был взвинчен до предела, нервничал и диковато озирался. Потом желтоглазые хищники, испугавшись огня, исчезли, и Яран спихнул все топливо в одну большую кучу. Весело защелкало пламя, стреляя искрами.
— Нужно быть очень осторожным, — сказал Яран. — Они невероятно голодны и способны на все.
— Даже броситься на огонь? — едко спросил Михаил.
— Да, — резко сказал Яран. — Даже на огонь.
Совсем рядом кто-то страшно и громко закричал. Михаил от неожиданности чуть не выронил карабин. Крик был человеческий.
— Что-то мне это не нравится, — сказал Яран и тревожно огляделся.
— Человек? — дрожащим голосом спросил Михаил. Он все никак не мог прийти в себя.
— Вряд ли. Кроме тебя я здесь не видел еще ни одного человека.
Яран обошел костер, сел спиной к гладкому камню, достал из кармана ножик и стал мерно строгать гибкий прут. Михаил понял это так, что он может спать. Ему вдруг мучительно захотелось залезть под теплую оболочку, да еще накрыться сверху одеялом, и проспать так до утра. Что он немедленно сделал, устроился в спальном мешке и крепко заснул.
Утро встретило его жестким холодком, пробирающим насквозь. Все вокруг было покрыто легким голубоватым инеем: мрачные холодные столбы, холм рядом с озером, листики озерной растительности, даже обрывчик озера искрился голубоватой пудрой. Потом появился вязкий непролазный туман, смешался с паром над водой, и сразу стало ничего не видно.
Скоро туман исчез. Михаил высунулся из спального мешка, вздохнул полной грудью и ошпарил легкие. Дыша по-драконьи паром, сжался от холода и втянулся обратно под мягкую оболочку, но тут возник Яран, стал игриво его тормошить и щекотать ему через одеяло ноги. Михаил отчаянно сопротивлялся. Потом Ярану надоело возиться, он схватил мешок и стал вытряхивать из него Михаила, как картошку. Михаил соскользнул на голую каменную крошку, засмеялся, отобрал и стал сворачивать мешок.
Было около семи часов. В озере вовсю плескалась голодная рыба. Яран лег на берег, свесил руки в воду и вмиг наловил мелкой вкусной рыбешки себе на завтрак. Михаил тем временем аккуратно скатал мешок в тугой валик, положил его на дно рюкзака и начал завтракать вчерашним пискуном.
Яран, громко чавкая у берега, невнятно осведомился:
— Миша, когда пойдем?
— М-м, — промычал Михаил с набитым ртом, прожевал и добавил: — Хоть сейчас.
Яран подбросил последнюю рыбу в воздух, ловко поймал ее на лету ртом и проглотил. Михаил жадно набросился на второй кусок. Как всегда утром есть хотелось до невозможности.
— Вчера волки так выли, просто жуть, — сказал Яран.
— Это когда я спал?
— Да, сразу. До чего мне они надоели, кто бы только знал!
— Мне тоже, — согласился Михаил. — Придется… м-м… терпеть… — Михаил скорчил жуткую гримасу и достал из зуба кусок застрявшего ребра.
— К счастью, недолго, — заметил Яран, встал и направился к столбам.
Он долго там ходил, приседал, рассматривая землю, потом вернулся явно не в духе, тяжело сел, скрестив ноги, и хмуро сообщил:
— Там следы.
— Ну и что? — беспечно спросил Михаил.
