— Все, — сказал Антон, вынимая кассету. — На сегодня хватит.
Они пошли обратно. Опять промелькнул огороженный колодец, арка, потянулись навстречу арочный мост, трубы, по которым что-то с урчанием лилось, краны, неподвижные шестерни, отсеки… Все это напоминало часовой механизм, съеденный от времени ржавчиной — целыми и невридимыми остались только отдельные части.
Антон остановился, упаковывая камеру и кассеты в черный кожаный футляр. Сергей ухватился за ребро правой воротины, откатил ее в сторону и на время ослеп от света, больно ударившего в глаза. Холодный ветер толкнул в грудь, на щеках стали таять большие и мягкие снежинки. Антон недовольно поморщился, встал, щелкнув замочком футляра, вышел из Павильона и стал закрывать ворота. Загрохотало железо, поползло, гулко ударилось и затихло.
Пурга была настолько сильной, что не было видно антиграва — только смутно темнели впереди округлые контуры. За время их пребывания в Павильоне здесь намело порядочный сугроб, и им пришлось идти по колено в рыхлом снегу.
Антиграв стоял недалеко, в двадцати метрах от ворот. Сергей дошел первым, разблокировал замок и поднял гладкий широкий фонарь из прозрачного оргалита. Антон постучал ногой о борт, выбивая налипший снег, сел в кресло, и Сергей закрыл фонарь. Сергей в кресле пилота почувствовал себя на своем месте, вновь деятельным и разговорчивым. Он включил систему отопления, под жужжание крошечных электродвигателей расстегнул куртку и повернулся вместе с креслом к Антону. Антон молча смотрел в пространство перед собой, потирая красные от мороза руки, и о чем-то думал. Обоим хотелось говорить. Сказывалось напряженное молчание в Павильоне.
— Странно, — сказал Сергей. — павильон-то, оказывается, действует.
— Да, — согласился Антон. — Непонятно только, где они берут энергию? — Они?
— Мне так кажется. Такую махину трудно бросить просто так
— Значит, были причины.
— Какие? Назови мне хотя бы одну и объективную.
— Например, эпидемия. — Сергей загнул палец. — Отравление ядовитыми газами. Радиация, наконец. Ты видел, сколько там труб?
— Видел. Но все эти причины очень нестойкие, слабые. Если бы была эпидемия или отравление, мы бы нашли тела. (Сергея передернуло.) А насчет радиации… Мы вчера проводили тестирование. Результат — ноль целых, ноль-ноль-ноль и так далее.
— Н-не знаю, — неуверенно сказал Сергей. — Мне почему-то кажется, что здесь ничего нет. Я имею ввиду белковую жизнь. А если и была, то давно погибла.
— Возможно, — сказал Антон. — Все возможно. Сергей включил двигатель, вытащил антиграв из сугроба
и полетел вперед, наращивая скорость и высоту. Антиграв сделал прощальный круг над Павильоном. Прямоугольный Павильон медленно повернулся, показывая четыре ровные стены, просел вниз и исчез за плотным снежным облаком.
Видимость была отвратительной. Снежинки лепились на поверхность фонаря и соскальзывали. Впереди весьма неопределенно проступила темная серповидная кромка. Сергей посмотрел это место на экране. Внизу был действительно кратер, Антиграв спикировал вниз и едва не зацепился за край ледяного нароста. По корпусу пробежала дробь и щелканье, как град. Антиграв перевалил через ограду ледяных зубцов и направился туда, где был корабль.
«Единорог» лежал в центре пятикилометрового кратера. Сначала это была просто точка. Потом она вытянулась в длину, выросла, и корабль понемногу стал принимать свои обычные формы.
Это был обычный звездолет среднего класса, уже два года носивший свое имя под эгидой научных исследований в созвездии Лиры. Десятки подобных звездолетов Земля отправляла за миллионы километров от Солнечной системы; сотни добровольцев осваивали планеты, чужие миры, где в каждом углу таится смертельная опасность. Некоторые возвращались в запаянных гробах, иные не возвращались вообще. Внеземелье не хотело принимать человека как равного.
Сергей опустил рукоятку руля. Антиграв резко прижался к снежной поверхности плешивого дна кратера, развернулся боком и осторожно сел в снег рядом с антигравом Нортона и Раманостра.
Антон вылез первым и спрыгнул вниз, прижимая футляр камеры. Скрипнул, прогибаясь, наст, и вокруг сразу же возник крутящийся смерч снежной пыли. Пока Сергей закрывал машину, Антон постучал по поверхности корабля. Многолепестковая диафрагма раскрылась, Антон вошел и подождал Сергея. Тот быстро заблокировал замок и, подходя к раскрытому настежь люку, сказал:
— Пошли. Они, наверно, уже там.
Сергей пересек фотоэлемент, и диафрагма свернулась, загерметизировав люк.
В кают-компании было по-домашнему тепло и уютно. Психологи и дизайнеры заботились, чтобы в помещении корабля всегда было удобно и астронавт чувствовал комфорт. Антон сейчас сразу же почувствовал этот комфорт после ненастья и сел в мягкое, как шерсть, кресло.
Нортон сидел в самом тихом и незаметном месте, рядом со шкафом и настенной картой, на которой угадывался рельеф прозондированного участка. Антон сначала не заметил его, а потом увидел, что Нортон спит. Бледность смуглого лица, дрожащие веки, взъерошенные волосы и усталая поза указывали на то, что он вымотался за день и все оставшееся время будет нелюдим и молчалив.
Сергей сел рядом с Антоном, закрыл глаза и шумно вздохнул. На некоторое время в кают-компании установилась тишина. По комнате циркулировал теплый воздух. Сергей, не раскрывая глаз, сказал:
— Жарко!
Он снял куртку и небрежно бросил на соседнее кресло. Вошел Раманостр, высокий, подтянутый, как спортсмен перед соревнованием. Темные густые волосы после душа наполовину высохли и слегка вились. В руках Раманостр держал какие-то книги.
— Ну как? — спросил он, выкладывая книги на стол.
— Все нормально, — сказал Сергей и потер висок. — Засняли второй этаж. А вы?
— Потом, потом. Всему свое время. Вот проснется капитан…
— Я не сплю, — неожиданно сказал Нортон и открыл глаза.
Все посмотрели на него.
— Может, начнем сейчас? — предложил Сергей.
— Не возражаю, — сказал Нортон и потянулся.
— А может, сначала чайку? — подал голос Антон.
— Отчего же нет? Можно и чайку, — согласился Раманостр и взял книгу.
— Согласен, — сказал Нортон.
— Я сейчас. — И Сергей убежал на кухню.
Через несколько минут команда пила чай, и он был необычайно вкусным и горячим. Так умел заваривать только Сергей. Положив сахар, Раманостр спросил:
— И много вы наснимали там, в Павильоне?
— Много, — ответил Сергей и зажмурился — сделал сильный глоток. — Горячий, черт!
Антон достал из футляра блестящие плоские кассеты с фирменной наклейкой и положил на стол. Снежинки на полиэтиленовом покрытии куртки давно растаяли и испарились. Антон снял куртку и спросил:
— Ну что. Начнем?
— Пожалуй, начнем, — сказал Нортон и допил из пластмассовой кружки.
— Кто уберет?
— Я приносил, — напомнил Сергей. Все посмотрели на Раманостра.
— Почему я? — деловито осведомился Раманостр.
— Ты сегодня дежурный, — сказал Антон. Раманостр взял поднос и, уходя, крикнул:
— Без меня не начинайте!
Когда Раманостр вернулся, он выключил свет (так было лучше смотреть) и вставил кассету, которую принес с собой. Экран ожил, задергался и на нем застыло изображение высокого холма, на вершине которого темнело пятно леса.
— Итак, — сказал Раманостр, — мы с капитаном обследовали северную часть холма. На этой стороне
