— Пойдем. Должны пойти. Надо во всем разобраться.
Сергей кивнул головой, и они пошли дальше, медленно, осторожно. Выход становился все ближе, и было отчетливо слышно тарахтение, как у испорченного эскалатора. Около порога Антон почувствовал, как сильно и часто вздрагивают артерии на шее. Он тяжело сглотнул и вышел из коридора.
Первое, что он увидел, это был конвейер. Он стоял посреди просторного и душного помещения, и один его конец держался над горловиной глубокой металлической воронки. Дробно стучали скрипучие колесики, в такт им дергалась лента конвейера и тянулась из соседней комнаты; там на нее сыпались обломки труб, стержней, шестеренок, перемещались через окошко в стене и с лязганьем и громом сыпались в жерло воронки, в котором каждый раз ухало и клокотало косматое пламя.
— Что-нибудь подобное я ожидал увидеть, — признался Сергей.
— Почему?
— Не знаю. Предчувствие.
Антон посмотрел себе под ноги и заметил на полу множество врезанных крышек. Одна из них резко откинулась, выдохнула горячую и длинную струю пара, и мгновенно захлопнулась.
— По-моему, мне все ясно, — сказал Сергей.
— Что именно?
— Все очень просто. Это настолько старо и примитивно, что я не хочу рассказывать. Это даже не интересно.
— Ну?
— Смотри, — Сергей оживился. — Павильон № 2 своего рода электростанция. Отработавшие свой век механизмы дробятся и поступают сюда, а затем попадают в конвертер. — Он показал на горловину. — Оттуда уже энергия нуль траспортируется в Павильон № 1. И, наверное, Павильоны эти здесь не единственны.
Это было похоже на правду. Молодчина, Сергей! Все или почти все сходится. Неисправности в трансформаторе или лопнул кабель — получился вчерашний взрыв. Но повреждение незначительное — ничто не замкнуто, утечка энергии перемещается во всех направлениях с определенной частотой. Образуются новые болота. А раз они были обнаружены раньше, чем произошел взрыв, значит эта электростанция не единственная. Что ж, неплохо.
— Теперь я понял, — сказал Антон.
— Наконец-то! — вскрикнул Сергей, взмахнув руками.
— Только я боюсь, как бы не лопнула твоя теория.
— Не лопнет.
— Ладно, давай за работу. — Антон дружественно похлопал Сергея по плечу, потом оглянулся. — А где анализаторы?
— Ты уж прости, Тошка, только я их забыл взять, — сказал Сергей. — Они в сумке, в багажнике. И захвати заодно перчатки! — заорал он, когда Антон уже шел по коридору.
Антон принес сумку с приборами и, одев перчатки, стал помогать Сергею закреплять анализаторы на полу и стенах. Через пять минут все было готово. Теперь осталось ждать.
Железки на конвейере стукались друг о друга и глухо звенели, и каждый раз, когда они сыпались в горловину, Сергей вздрагивал от грохота. Потом он привык и перестал вздрагивать, только раздраженно поводил плечами.
— Антон, потом пойдем наверх? — спросил он.
— Не спеши, — посоветовал Антон. — Мы еще здесь не кончили.
Сергей подошел почти к самому краю воронки и взялся за край конвейера. Рядом с ним резко раскрылась крышка и паровая струя, пахнущая железом и дымом, ударила Сергею прямо в лицо. Сергей отшатнулся и взмахнул руками. Камера упала на блестящий склон воронки, треснул углепластиковый корпус, и она кувыркнулась вниз. Тотчас из недр пресловутого конвертера вылетел горячий сполох пламени.
— Все, — потерянно и грустно сказал Антон. — Нет больше камеры. Зато энергии хватит еще на одно болотце.
Сергей только махнул рукой.
Они записали данные и собрали приборы. Антон, положив анализатор в сумку, посмотрел на часы. Было около десяти.
— Ну, пошли.
Сергей неудобно вывернул руку и зафиксировал время. Сергей всегда носил часы на запястье — он так привык. Где-то наверху прокатился низкий гул и застрял в развороченных внутренностях верхних этажей. Антон поторопил Сергея, и они вышли, оставив за спиной тарахтение конвейера, свист пара, и грохот железных чушек, сыплющихся в черную пасть горловины.
Когда ребята снова очутились возле пролома, за стенами опять завывал ветер — начиналась ежедневная пурга. После тепла в закрытом помещении здесь было холодно и слегка знобило. Антон чувствовал, как покрывается гусиной кожей.
Слева и справа было по две галереи и Антон не знал, куда идти, чтобы выбраться на крышу, но потом он решил, что ему в конце концов без разницы, что это больше надо Нортону и Сергею. А я свободно могу обойтись без этого, ну какое мне дело что там наверху? Просто я знаю, что там стоят антенны, и Сергей об этом знает и ему сильно хочется рассмотреть их вблизи, может быть даже потрогать. И все-таки Нортон их попросил…
— Нам, наверное, туда, — сказал Сергей и указал на левый коридор, где маячили смутные желтоватые пятна.
Они шли по нему, освещенному круглыми тусклыми плафонами с прилипшей коркой грязи, потом свернули вправо, потом по лестнице на второй этаж. Лестницы здесь были громоздкие, сваренные из железных прутьев и дырчатых полос. Освещение было скверное, и в каждом углу, в зловещей темноте слышались подозрительные шорохи и перестукивание.
На крышу поднимались очень долго. Лестницы петляли, уходили в стороны, возвращались неведомо как, и все время Антона не покидало ощущение, будто за ними кто-то следит. Один раз ему даже показалось, что низкая горбатая тень перебежала освещенное пространство и скрылась в закоулках; он странно задышал, и Сергей стал допытываться, что произошло. «Нет, нет, ничего, — сказал Антон. — Просто показалось.» На третьем этаже Сергей оступился и ударился коленом об острый край ступени. Как будто Павильон нарочно не хотел пускать их наверх и специально расставил в беспорядке лестницы, запутал коридоры, связал их в тугой узел лабиринта и наполнил его призраками.
На самом верхнем этаже Антон увидел квадратную шахту, ведущую наверх. Шахта была длинной, узкой, и было очень неудобно подниматься по ржавой приставной лестнице, приваренной вертикально к стене. Гулко отдавались шаги, и Сергей, шедший за Антоном, раздраженно жмурился и мотал головой, когда сухая грязь с подошв сыпалась ему в глаза. Антон уперся в круглую крышку руками, попробовал поднять. Сергей поскользнулся, выронил фонарик и чертыхнулся. Эхо полетело вниз вслед за фонариком, ударяясь в темноте о стены и считая ступени, потом шлепнулось на пол и разбилось, звеня разлетевшейся стеклянной крошкой.
— Что там? — спросил Антон, глядя вниз.
— Фонарик выронил, — ответил Сергей. — У тебя есть другой?
— Нет. — Антон крякнул и откинул тяжелую крышку. Крышка ужасно завизжала, так, что от скрипа заныли зубы, и мягко упала в снег.
Волна холодного воздуха дунула в лицо и просочилась вниз, на дно шахты. Антон оперся о края люка, подпрыгнул и посмотрел вперед.
Крыша была широкая и длинная, как автострада, густо засыпанная горбатым снегом. Около краев, огороженных хлипкими тонкими бортиками, гулял ветер, срывался вниз и крутил снежные столбы. Антенны стояли рядом и были огромными до безобразия, метра четыре в диаметре. Сергей встал на цыпочки и попробовал на прочность торчащий штырь. Антенна зашаталась и заскрипела, как старые качели. Антон провел ребром ладони по грязной зеркальной сетке, и на расчищенной полоске отразился он с Сергеем — две изломанные фигуры в сером.
— Им, наверное, лет сто, — сказал Сергей. Антон счистил приставшую грязь с ладони и пальцем на антенне написал: «Здесь был Антон, человек с Земли». Потом через много лет, если выдержат антенны,
