простынях и молча смотрела на него.
Его загорелое тело было великолепно в слепящем солнечном свете, проникающем через окна. Он казался ей темным ангелом. Тени мерцали на его широкой груди, падая на линию черных волос в центре живота.
Он опустился поверх нее на колени, касаясь ногами ее ног и проводя большими руками по ее плоскому животу. Он едва касался ее кожи кончиками пальцев. Наклонившись, он поцеловал Жасмин в шею, затем в губы.
Кариф целовал ее с почтением, которое иссушало ее душу. Ладонями он ласкал ее налившиеся, жаждущие прикосновений груди. Жасмин закрыла глаза, вся отдавшись ласке.
Чего бы ей это ни стоило, она не хотела, чтобы он останавливался.
Его пристальный взгляд проникал ей в душу. Под ним она теряла представление о месте и времени, о том, где его, а где ее тело. Они стали одним целым…
ГЛАВА 6
Яркий солнечный свет пустыни золотил фигуру Жасмин. Как давно он желал эту женщину? Как давно испытывал жажду, как погибающий без воды человек? Как давно мечты о Жасмин Коури терзали его тело и душу?
Его руки задрожали, когда он схватил ее за плечи, пытаясь сдерживаться и не ускорять развязку.
Он не эгоистичный юнец, жаждущий поскорее получить удовольствие. Он продлит его. Он уже несколько раз доводил Жасмин до исступления, но ему по-прежнему мало. Он жаждет дать ей больше — заставить ее чувствовать сильнее. Он хочет заниматься с ней любовью весь день и всю ночь до тех пор, пока у нее хватит сил…
— Жасмин, — прошептал он.
Какая же она красавица! Он пристально смотрел в ее лицо. Самое красивое лицо единственно желанной женщины в его жизни.
Опустив голову, Кариф поцеловал ее. Она изогнулась под ним, обняла его, притянула к себе. Он напрягся от сладостной агонии.
«Жасмин…» Он беззвучно произнес ее имя, лаская ее обнаженное тело. Она принадлежит ему, только ему. У нее не было других любовников. Он — единственный мужчина, которому она принадлежала…
Неизвестно, сколько прошло минут или часов, прежде чем Кариф наконец пришел в себя. Он обнаружил, что обнажен и лежит на кровати, по-прежнему прижимая к груди Жасмин.
Его сердце все еще учащенно колотилось, когда он посмотрел на ее красивое, усталое лицо. Наклонив голову, он поцеловал ее в покрытый потом лоб. Ее ресницы задрожали и приподнялись, она молчаливо уставилась на него. Он слышал ее прерывистое дыхание. Мгновение Кариф держал ее в объятиях, пока они молчаливо смотрели друг на друга в розоватом свете сумерек.
Затем он услышал стук в дверь, звук открываемой двери.
— Ваше величество, простите, я помогал во время тяжелых родов, но теперь готов посмотреть… Ох!
Личный доктор Карифа, верный нескольким поколениям семьи аль-Рамис, просунул голову в дверь, и на его лице отразился явный ужас. Щеки доктора запылали огнем, когда он попятился:
— Хм, я подожду снаружи, когда вы будете готовы. А до тех пор пусть пациент остается в ваших… умелых руках. — Дверь за доктором закрылась.
Кариф и Жасмин посмотрели друг на друга, по-прежнему лежа на кровати обнаженными. Поверх них, словно канат, лежала смятая простыня.
К его удивлению, она расхохоталась:
— Мы так неосторожны!
Кариф не мог отвести взгляд от ее лица. Ее сверкающие глаза, белые зубы, звук ее смеха…
— Он никогда не проговорится, — пообещал Кариф, но не сдержался и улыбнулся ей.
Никогда прежде он не слышал ничего более красивого, чем ее смех. Он не думал, что услышит его снова.
Спустя несколько часов, после того как доктор наложил на голову Жасмин два шва, перевязал ее раны и пожелал ей выздоровления, они несколько раз занимались любовью, а потом она заснула в объятиях Карифа. Или, скорее, Кариф держал ее в объятиях, пока она спала.
За окном спальни занимался рассвет. В животе у Карифа заурчало. Пора завтракать. Его тело требовало пищи. Он только сейчас осознал, что не ел весь день. Кариф улыбнулся, смотря на спящую Жасмин, и нежно погладил ее по щеке. Ему было не до еды…
Трудно поверить, но он опять хочет ее. Они почти не спали ночью, занимаясь любовью по меньшей мере четыре раза.
Кариф закрыл глаза. Жасмин — его единственная любовница.
Он крепче обнял ее. Затем в животе у него заурчало снова, на этот раз громче. Кариф вздохнул. Осторожно, чтобы не разбудить ее, он тихо оделся, а потом вышел.
Когда она проснется, он удивит ее. Завтраком.
Он прошел по коридору на кухню и включил газовую плиту. Сняв сковородки с крюков, Кариф приготовил яичницу с мясом, поджарил тосты, вымыл фрукты. Достав две тарелки из буфета, он поставил их на поднос. А потом, улыбнувшись, вышел в сад и сорвал распустившийся бутон с куста роз.
Когда он вернулся, то обнаружил Жасмин на кухне. На ней была футболка, явно превышающая ее размер.
— Я не могла тебя найти, — обвиняющим тоном сказала она.
Наклонившись вперед, он закрепил розу в ее волосах и поцеловал в щеку:
— Я проголодался.
Она улыбнулась, выглядя сказочной принцессой в этой мешковатой футболке и с розой в спутанных волосах.
— Ты ужасно-ужасно проголодался, — тихо сказала она.
Одарив ее чувственной усмешкой, Кариф выгнул темную бровь:
— Это из-за тебя.
Она нахмурилась, изучая его взгляд. Затем, вздохнув, посмотрела на поднос и спросила:
— Кто это приготовил?
— Я.
Она рассмеялась, оглядывая кухню, будто ожидая увидеть трех шеф-поваров, спрятавшихся за огромным холодильником.
— Нет. В самом деле. Кто это приготовил?
— У меня здесь нет постоянного штата прислуги, Жасмин, — произнес Кариф. — Я говорил тебе, что не люблю обременять людей.
Она скептически посмотрела на него, наморщив нос.
— Ты хочешь сказать, — она указала на чистый сияющий пол, — ты сам моешь полы?
— Я человек независимый, но не сумасшедший, — расхохотался Кариф. — Конечно, у меня есть домработница, а также садовники, ветеринары и работники на конюшне. Но они живут в собственных коттеджах на краю моего поместья. В доме я один. Мне так нравится. Пойдем во дворик. — Взяв две чашки дымящегося турецкого кофе, он поставил их на поднос рядом с тарелками с завтраком. Удерживая плечом
