ценилось во всем мире. Разве может она рассказать о том, что Кариф скрывал тринадцать лет?
Будучи девушкой, она молчала, чтобы его защитить.
Будучи женщиной, она будет молчать по-прежнему.
— Ты не видишь ничего предосудительного в том, что спишь с мужчиной, который не является твоим мужем? — с горечью продолжал отец. — Такое поведение, возможно, и принято в современном обществе, но не в нашей семье. Ты нужна своей сестре. Выходи замуж за Умара! Возвращайся в Нью-Йорк с мужем и семьей. Помоги Ниме растить ребенка!
Жасмин вытаращила глаза:
— Ты… разговаривал с ней?
— Она звонила нам два часа назад. — Он отвел взгляд и стиснул зубы. — Она говорит, что не знает, как быть матерью. Угрожает отдать ребенка незнакомцам, когда он родится. Нима испугана. Она так молода…
Жасмин внезапно охватила неконтролируемая ярость. Она подняла голову.
— Такой же была и я! — крикнула она. — Мне было шестнадцать лет, когда ты вышвырнул меня из семьи и из страны!
— Я был зол, — прошептал он, и его затуманенные глаза наполнились слезами. — У меня были другие планы насчет тебя, Жасмин. Ты моя старшая дочь. В тебе было столько ума, столько силы. Я так тобой гордился. Потом… все пропало. — Сердце перевернулось в его груди. — Возвращайся в Нью-Йорк замужней дамой. Поддержи Ниму. — Его глаза блестели от невыплаканных слез. — Завтра я буду в Кайсе, надеюсь, свадьба состоится.
Повернувшись, чтобы уйти, он остановился, увидев, что позади них стоит Кариф. Его фигура в белых церемониальных одеждах была напряжена.
Лицо отца Жасмин мгновенно побагровело. Обезумев, он поднял кулаки, обращаясь к более высокому и сильному мужчине:
— Мне следовало убить тебя за то, что ты опозорил мою дочь!
Кариф не двигался. Он и глазом не моргнул, просто стоял и ждал удара.
Ее отец опустил кулаки. По морщинистому лицу текли слезы.
— Ты не король, — хрипло сказал Язид дрожащим от горя голосом. — Ты даже не мужчина.
Повернувшись на каблуках, он неуверенно зашагал по коридору дворца.
Когда отец ушел, Жасмин вся съежилась. Кариф обнял и крепко прижимал ее к себе, пока она плакала.
Нежно гладя ее по голове, он посмотрел на нее сверху вниз. Его глаза были глубоки и темны, когда он стер слезы с ее щек большими пальцами рук.
— Пойдем со мной, — прошептал Кариф.
В танцевальном зале позади них, из-за закрытых дверей, по-прежнему слышалась громкая музыка и крики танцовщиков. Но Кариф, не обращая на звуки внимания, вел Жасмин по темному коридору. Они прошли мимо нескольких слуг, которые притворились, что не замечают их и не видят, как король оставляет банкет в свою честь с женщиной, принадлежащей другому.
Кариф провел ее по коридору в восточное крыло, в собственные апартаменты. Закрыв за собой дверь, он усадил Жасмин на огромную кровать.
Присев рядом, Кариф наклонился и поцеловал ее. Слезы катились по ее лицу, когда она целовала его в ответ. Все, что она испытывала к этому человеку, всю нежность девичьих грез и страстность женщины — Жасмин вложила в свой поцелуй.
Его огромная, позолоченная спальня была темна. Балконная дверь оказалась открытой. В комнату из сада проникал жаркий ветер пустыни, доносились внезапные взрывы смеха и аплодисменты из танцевального зала этажом ниже. Но Кариф и Жасмин пребывали в другом мире.
Осторожно, нежно он уложил ее на кровать и в последний раз занялся с ней любовью. Восторг в ее теле был таким же сильным, как боль в душе.
«Я люблю тебя! — кричала ее душа. — Я тебя люблю».
Но Жасмин знала, что ее любовь ничего не изменит.
Когда Кариф довел ее до сладострастной развязки, она заплакала. Мгновение он крепко прижимал ее к груди, будто не хотел отпускать.
Затем Кариф медленно поднялся с кровати и оделся. Не глядя на Жасмин, он подошел к антикварному, украшенному драгоценными камнями шкафчику у книжной полки. Повернув ключ, открыл дверцу. Запустив туда руку, он что-то достал оттуда и вернулся к кровати, где сидела уже одетая Жасмин.
Он протянул ей изумрудное сердце на цепочке, которая свисала с его ладони. Жасмин пристально смотрела на зеленый камень в тоненькой оправе, не двигаясь. Кариф взял ее за руку и положил изумрудный кулончик в ее ладонь, сложил ее в кулак.
Она услышала, как он прерывисто вздохнул, а затем словно окаменел. Когда Кариф заговорил, его голос был глубоким и холодным, эхом отозвавшись в огромной королевской спальне:
— Жасмин, я развожусь с тобой.
ГЛАВА 9
Следующим утром, выйдя из вертолета, Жасмин с интересом разглядывала современный, великолепный ипподром, который лишил унылости местный пустынный ландшафт.
Кайс. Ее любимое место. И пока она свободна… Но вот почему-то свобода эта словно жалила ее. Вокруг нее простирался горизонт, издеваясь над Жасмин, с головы до ног одетой в одежду, выбранную для нее другим человеком.
Ее одежду наконец привезли из Парижа, и теперь она оделась, чтобы порадовать будущего мужа, в красное шелковое платье с поясом от Кристиана Диора, черные туфли на высоких каблуках от Кристиана Лабутана. В руках у нее была черная винтажная сумочка от Келли, на голове — черно-белая шляпа с широкими полями. Ее наряд походил на костюм пятидесятых годов двадцатого века — стильный и строгий.
Больше Жасмин не свободна даже в выборе одежды!
Она посмотрела на ипподром, на его трибуны из бетона и стекла — Умар и Кариф построили сооружение вместе. Это было не единственное, что связывало обоих мужчин. Когда скачки на Кубок Кайса закончатся, состоится свадьба Жасмин…
Кариф следовал впереди с охранниками и помощниками. Она видела, как он помедлил, оглянулся, потом с мрачным видом пошел дальше. О чем еще можно говорить? Он уже освободил свою нареченную.
Жасмин уставилась на его напряженную, мускулистую спину. Она старалась запомнить поворот его головы, линию подбородка, мужественное тело. Невольно она вспомнила прикосновение их обнаженных тел. От воспоминания Жасмин напряглась всем телом, ее охватил жаркий трепет.
Глубоко вздохнув, Жасмин заставила себя поднять глаза.
Возвышаясь в пустыне, современный ипподром по красоте мог соперничать со слепящим солнцем. Но даже солнце пустыни было не в состоянии выжечь воспоминание о Карифе, об экзотическом аромате его мускулистого тела. Оно не могло выжечь воспоминания о том, как это тело закрывало ее. Или воспоминание о взгляде голубых глаз в последнюю ночь, когда он заявил, что разводится с ней.
— Моя дорогая. — Умар вышел из боковой двери частного входа стадиона и наклонился вперед, чтобы нежно поцеловать ее в щеку. — Я так рад наконец тебя увидеть.
Несмотря на приветливые слова, он был бледен. Когда он отстранился от нее, она не удосужилась поцеловать его в ответ и даже улыбнуться.
— Где ты был, Умар?
