Скрабл. Набоков в романе «Ада» воспел мистические свойства этой игры. (Например, выпадает набор букв, которые маленькая Люсетта складывает в р-о-т-и-к плюс не приспособленная к делу «л», а ее неневинные сестра и кузен фавнически хохочут.) Не так уж много я играла в скрабл, но «рай» и «ад» складывались у меня многозначительным до безвкусия кроссвордиком раз так семнадцать. (Набоков употреблял слово крестословица. А в советском варианте скрабл именовался игрой 'Эрудит'.)
Случай, достойный именно «Эрудита». Человек, некто Костя Богомолов из Екатеринбурга, безнадежно проигрывал всем, включая детей и иностранцев. Потом составил слово «икт», значения которого не помнил. Из жалости к аутсайдеру посмотрели в словаре — и нашли там слово «икт». Оно обернулось неким термином, относящимся к стихосложению (точно не помню). Так вот, поскольку этот «икт» утроился, пройдя через красный квадратик, и прицепил еще по дороге какие-то более или менее очевидные слова вроде «ют», которые тоже удваивались и утраивались, Костя Богомолов набрал разом такую кучу очков, что всех нагнал и в итоге, кажется, выиграл.
Подробность достойная адского скрабла: практически в каждой игре у нас возникает слово «вонь». И тут же начинает слегка припахивать серой.
А еще моему сыну Мите раз так семь подряд выпадали буквы в-ы-м-я. И за всю игру ему так и не удалось пристроить это «вымя» к общему кроссворду. Причем значения этого слова он, как выяснилось, не знал. Но все равно кричал: 'У меня вымя опять!'.
Однажды с нами играла его учительница рисования, девушка томная, культурная. Получалось у нее плохо. 'Что, опять пропускаете ход? Да вот же, Лена, хорошее слово, сказал Митя, заглядывая к ней через плечо, — г-о-в-н-о. Прямо по порядку у вас и лежат'. Действительно, буквы лежали на зеленой пластмассовой жердочке строго в неприличном порядке, но ей просто не приходило в голову, что такое — может быть словом.
А ведь это тоже было послание. Хотя до креста, где рай пересекается с адом, конечно, не дотягивает. Просто маленькое шуточное послание.
Вот Кайоль, девушка совсем даже не-тонная, играет всегда превосходно, хотя русскому языку практически и не училась. Она даже составила как-то раз слово к-а-ч-е-н-к-о (то же самое, что дурдом). Еще пыталась впарить слово «зись», утверждая, что у них в школе-студии МХАТ был такой предмет, очень серьезная наука, старенький такой дяденька читал лекции, зачет потом сдавали, спросите Марьяшу Шульц или Олесю Поташинскую, они подтвердят.
Спросили. Оказалось, что предмет был — эстетика, а Зись — фамилия преподавателя.
Отдельное удовольствие — играть в слова с детьми, которые еще не умеют читать-писать.
Мой единоутробнейший сынок Митя, опять-таки, придумал игру 'охота на зверей'. Это нечто вроде 'морского боя', но вместо абстрактных одноклеточных, двухклеточных, трехклеточных кораблей в квадраты вписываются конкретные звери. «Раненая» буква рассекречивается.
Постепенно выяснилось, что на Митином поле пасутся следующие звери: к-р-о-л-ь-и-к, л-ь-и-с, в-о- р-к, трогательно-избыточный з-а-й-е-т-с, лаконичный с-о-б-к, а также с-е-л-ь-о-т, объясненный как муж селедки. Еще — з-а-г. '-А это-то кто?' — '- Заг? Ты что, не знаешь? Такая птица. Высотой — сто метров. А длиной — два метра'. Подумал и добавил: 'Чистая, культурная птица'.
Для этого, собственно, и стоит убивать долгие зимние вечера не занимаясь чем-то полезным (видео, секс, вязание, самообразование), а за бессмысленными и неазартными настольными играми. Чтобы узнать и полюбить его, — зага. Чистую, культурную птицу.
Огурцы
Точка, точка, два крючочка. Носик, ротик, оборотик. Палка, палка, огуречик… Так мама учила меня рисовать. Без огуречика не получился бы человечек. Я к этому отнеслась с пониманием, мне нравились огурчики. Помидоры считались более полезными (больше витаминов), и меня старались пичкать именно ими. Но я предпочитала огурцы. Особенно маленькие, с пупырышками.
Однажды я решила угостить свою любимую бабушку Мамбелу (маму Беллу) салатом. Оборвала с грядки все маленькие, только что образовавшиеся огурчики, разрезала, как смогла, на две, на три части, положила в тарелку и вылила туда же полбутылки масла. Вошла бабушка, вскрикнула от ужаса, я дернулась и разбила тарелку. А ведь хотела-то как лучше. Жалко, что никто этого не понял. Ругали меня как никогда долго. Говорили, что я загубила весь гипотетический дачный урожай. Беда.
Но я все равно не перестала любить огурцы.
А потом, когда я была уже взрослой, мой папа летал в Китай и привез оттуда местные соленые огурцы — не завязи даже, а просто цветочки. Желтенькие цветочки с крошечной зеленой пупочкой. Вкус их, признаться, не произвел на меня сильного впечатления, но, думаю, китайцы правильно оценили суть огурца. Огурец — это скорее цветок. А вовсе не грубый овощ, как склонен трактовать его русский фольклор.
Вообще в русской народной традиции отношение к огурцу странное какое-то. Двойственное. С одной стороны, его чуть ли не обожествляют, возносят на пьедестал как символ русской пьянки, русского застолья — да чего мелочиться! — русского духа. (А неплохая, кстати, идея: взять да и соорудить где-нибудь, хоть в Москве, хоть в Нежине, всамделишний памятник огурцу, — отчего бы нет? В бронзе. Со временем бронза позеленеет и это будет правильно.) 'Огурец!' рифмуется с 'молодец!' и означает, в принципе, то же самое.
И тут же, наряду с восхищением, — явно пренебрежительные выпады, ставящие соленый огурец буквально на одну доску с граненым стаканом. Хотя и в граненом стакане, в общем-то нет ничего особенно плохого (куда они подевались, интересно?), но можно ли вообще сравнивать кусок стекла и живое создание? Огуречик — живой. Живчик такой.
Огурцы — как люди. В том смысле, что плохих огурцов не бывает. Бывают разные. Хорошие и очень хорошие. Но даже совершенно желтый, переспевший, некондиционный огурец интригует тем, что вдруг он — бешеный? Потому что известно, что бывают и бешеные огурцы, извергающие свои семена, наподобие пулемета — в белый свет как в копеечку.
Огурцы, бесспорно, лучше мужчин. Это доказано в довольно известном коллективном произведении нескольких англо-саксонских феминисток, тех, что обычно носят имя Дебора. Доказательство состоит из ряда пунктов. Пункт первый гласит: познакомится с огурцом не стоит никакого труда (сложно спорить). Пункт завершающий: бросить огурец проще простого (поди нет!). Приводятся и другие, совершенно бесспорные и очевидные преимущества огурцов: они не грызут сухарей в постели, не курят в ванной, не донимают вас рассказами 'А у нас в армии…' Не требуют, чтобы им родили побольше маленьких огурчиков, и не говорят 'Давай будем пробовать, пока не получится мальчик…'
На мой вкус, эта штучка, про огурцы, — лучшее что есть в феминизме. Что нужно женщине для счастья? Своя комната, небольшой, но постоянный источник дохода и — чем-нибудь похрустеть в свое удовольствие. Но только чтоб это «что-то» не требовало, чтобы дома ты выглядела сексуально, а на людях прилично. И не задавало вопрос 'А что у нас на ужин?' в тот момент, когда ты вернулась с работы.
А что, кстати, у нас на ужин? Винегрет? Оливье? Рассольник? Солянка? Все самое вкусное — с огурцами. Сколько сердец разорвалось в эмиграции от фатального отсутствия настоящих соленых, со смородиновым и вишневым листом, с укропом, из дубового бочонка… Не могу продолжать, душат слезы. Огуречик-огуречик, не ходи на тот конечик. А то только и останется тебе, что проливать горькие ностальгические слюни над 'Книгой о вкусной и здоровой пище' и репринтным изданием поваренной книги Елены Молоховец.
Я тут, кстати, полистала знаменитую Молоховец. Что бы, вы думали, советует она добавлять в огуречный рассол? Помимо душистых листиков и струганных кореньев хрена? Что? Ну что? Навряд ли вы угадали. Ложку квасцов (не знаю, что это такое, но продается в магазине химических реактивов) и ложку селитры! Вот чем, значит, опохмелялись в утру наши легендарные богатыри-предки. Селитрочкой. И прекрасно себя ощущали. Такой вот — наш ответ 'ответу Эндрю'! Не случайно, наверное, заокеанские умники зовутся яйцеголовыми, а наши — 'головка огурцом'. Наши огурцы главнее во всех отношениях. Впрочем я чрезмерно ударилась в квасной, то есть рассольный, патриотизм.
'— А доводилось ли вам, дети, пробовать морской огурец? — вопрошает младших школьников (я сама
