и то сложнее). В игру типа штосса можно играть, собственно, и вовсе без карт. Налево или направо, красное или черное, чет или нечет, — для диалога с Фортуной можно найти какой угодно материал. В штосс играют, собственно, не с противником (если противник, конечно, не шулер, тогда другой коленкор), а напрямую с Фортуной. Любит — не любит. В преферанс же и менее распространенный у нас бридж играют именно что с партнерами. Преферанс — это форма человеческого общения прежде и прежде всего. Поэтому большие ставки здесь не приняты. Я лично не слышала о том, чтобы сейчас кто-то играл крупнее, чем по доллару за вист. На крупные деньги (и вообще чисто ради денег) играют в другие игры, не в преф, который не случайно созвучен с проф. Профессорская игра. И — студенческая.
В конце восьмидесятых — начале девяностых, когда самым актуальным словом было «выживание», многие буквально кормились префом. Были сыгранные команды, часто — супружеские пары. Они отлично знали игровой почерк друг друга, а кроме того договаривались о некоторой системе тайных знаков. Потрогал ухо — сигнал вистовать, почесал нос — сигнал отдать ход, примерно так. Обыгрывали богатеньких кооператоров, которых тогда еще не называли новыми русскими. Те, впрочем, особенно не обижались: всё-таки неплохо время провели с приятными людьми.
Это не шулерство в прямом смысле слова. Для этого явления есть специальный термин лапушность, то есть игра на лапу. Грозит двумя вещами: побитием канделябрами и потерей партнеров. В большом преферансе, где свои играют со своими, лапушность исключается.
В большом преферансе как в большом спорте — всё очень серьёзно. Достаточно сказать, что существует Кодекс преферансиста и, как приложение, Этика преферанса. Это настоящие развернутые документы из многих пунктов и подпунктов. Есть, например, Этика Игрока и, отдельно, Этика Кибитцера, то есть наблюдающего за пулей и, иногда, вступившего с кем-то в долю, или же полностью финансирующего игру одного из участников.
Этика Кибитцера сводится, в целом, к одному: сторонний наблюдатель должен быть абсолютно нем, практически неподвижен, лишен как мимики, так и жеста, а по возможности также глух и слеп. Максимум, на что он имеет право, — это заглядывать в карты одного из игроков ('своего'), причем не только с его согласия, но и с согласия всех остальных играющих.
Кибитцеру следует помнить, что его вмешательство может нанести игроку прямой ущерб. Совет постороннего переменить масть козыря, повысить или понизить заказ игры (типа 'Чего уж семь — закладывайся на восемь!') и т. д. лишает игрока права на это действие. Более того, совет постороннего, с чего ходить, даёт ближайшему противнику право назначить вход или снос по своему усмотрению. Могут придраться даже к дежурной присказке вроде
или
Если наблюдение за игрой нежелательно хотя бы для одного из игроков, сторонний наблюдатель обязан удалиться и притом без малейших возражений и выражения неудовольствия.
Особенно меня поразило следующая этическая догма: 'Наблюдатель не должен не только выражать, но и даже испытывать (!!! — К. М.) неудовольствия'.
Суровый дух послушания. Розенкрейцеры отдыхают.
Относительно денежных расчётов действует основной постулат: 'Карточный долг — это долг чести'. Садиться за игру, не имея при себе денег, не принято; однако, если случится недочёт, то партнёры обязаны верить на слово лицу, не пользующемуся репутацией безнадёжного должника. Но кредит определен крайним сроком в 24 часа, и в удостоверение выдается визитная карточка, на которой написана сумма проигрыша. Это для порядочных людей тот же вексель, не уплатив которого игрок навсегда может лишиться доверия.
Этому правилу уже полторы сотни лет — со времён Некрасова Николая Алексеевича.
Множество пунктов Кодекса посвящены собственно правилам поведения за игрой, игроцкому этикету.
Игроцкий этикет — вещь своеобразная. Кое-что здесь совпадает с общепринятыми правилами хорошего тона, кое-что нет.
В преферансе не существует, например, понятия старших и младших (не карт, конечно, а игроков); советы, поучения и назидания в серьёзной игре совершенно недопустимы, в особенности советы непрошеные.
Бурные эмоции — хлопанье картами, стук по столу, топанье ногой совершенно допустимы — но только между сдачами. В то же время всяческие посторонние жесты, которые можно толковать как способы передачи нелегальной информации, недопустимы абсолютно. Отмечается, что даже способ, каким карта кладётся во взятку, может быть источником информации. Если игрок не хочет быть заподозренным в недобросовестном партнёрстве, ему нужно привыкнуть класть карту на стол всегда одним и тем же движением.
Рекомендуется следить за своими жестами и мимикой, чтобы не совершить мошенничества невольно.
Отвлекать партнёров, развлекать их посторонними разговорами абсолютно запрещено. А вот курить во время игры считается нормой, разрешения никто не спрашивает. Более того, есть заповедь (негласная, разумеется): 'Дыми больше — партнёр дуреет!' С этой же целью рекомендуется больше играть втёмную, то есть стоя. Есть еще масса способов вывести из себя партнёров так, что не придерешься. Например, приходят противнику в прикупе две бубновые фоски, какие-нибудь семёрка и девятка, явно ему на фиг не нужные. И тут звучит глубокомысленнейшее:
Выводит из себя даже самых лощеных профессионалов. Именно потому, что придраться-то не к чему: две это действительно не одна, а одна не две. (Подобные сентенции, только очень развёрнутые, чрезвычайно любил Горбачёв; интересно, играет ли он в преферанс? Это так, к слову.)
Кто где сидит, какой именно из партнеров находится слева от вас, а какой справа, какой — напротив, имеет в преферансе особый смысл, в чем-то даже мистический. Суеверные игроки, а таких большинство, убеждены, что в каждом доме, вернее, за каждым столом есть счастливые и несчастливые места. Сядешь ты на счастливое место, и карты будут сдаваться исключительно удачным образом, проще говоря, возникнет ситуация, когда 'карта прёт'. Ну, и наоборот, не дай бог оказаться на месте, где игроку фатально не везет.
Но вообще-то о суевериях и приметах говорят здесь больше так, для отвода глаз. На самом деле в компаниях, часто собирающихся в одном составе, обычно уже известно и кто как играет (осторожничает, например, или склонен поблефовать), кто особенно отчаянно торгуется и особенно зло вистует, и кто как держит карты — чуть-чуть налево, чуть-чуть направо… Поэтому места перед игрой обычно разыгрывают.
Мистика преферанса в чем-то ином. Как настоящая мистика она не поддаётся точному описанию. Ясно лишь, что здесь есть прямые связи с любовью и со смертью. В самом слове пуля есть что-то фатальное. Многие рассказывают о старушке-баронессе (из бывших, то есть) испустившей за игрой последний вздох. Так и застыла с веером карт в руках. И неизменно говорят: 'Боже, какая прекрасная смерть!'
Анекдот про преферанс:
Анекдот чрезвычайно реалистичный. Преферансисты просто больны этим: все время прокручивают сыгранные ситуации, сокрушаются о неверных ходах, скорбят по утраченным возможностям. У Чехова есть рассказ на эту тему (преферансисты обычно весьма начитанны). 'И зачем я с маленькой пошёл? Пойди я с туза треф, не был бы я без лапки…' Преферансисты необыкновенно крепки задним умом. По гороскопу они нередко Раки.
