Фиолетов по привычке поискал глазами портрет царя, икону в красном углу, но ни того ни другого не нашел. На стене висел литографированный портрет Пушкина, точно такой, как в туголуковской школе.
За столиком возле шкафов он увидел молодую барышню, очевидно библиотекаршу, в белой ситцевой блузке с высоким стоячим воротником и сером, уже не новом полосатом халатике.
— Здравствуйте, молодой человек. Вы, наверное, хотите записаться? Где работаете? — спросила она, вставая.
— В Балаханских мастерских Нобеля… Слесарь я.
— В Балаханах скоро своя библиотека откроется. А здесь мы черногородских обслуживаем.
— Я от «интеллигента», — сказал Фиолетов, инстинктивно переходя на шепот.
Библиотекарша улыбнулась, и на ее щеках появились две ямочки.
— Что-то он давно не заходил. Здоров ли?
— Здоров. Я его вчера видел.
— Увидите еще — передайте, пожалуйста, пусть зайдет. А вас я сейчас запишу. Ваше имя, отчество, год рождения, фамилия? Восемьдесят четвертый? — удивилась она. — Выглядите вы еще моложе.
— А как вас величать? — спросил Фиолетов.
— Лидия Николаевна… Вот мы и познакомились, Иван Тимофеевич.
— Да какой я Тимофеевич. — Фиолетов смутился. — Просто Ваня.
— Тогда уж лучше Ванечка. Вы знаете, к вам как-то удивительно подходит это уменьшительное имя.
Библиотекарша Фиолетову понравилась. Было в ней что-то от его школьного учителя, этакая мягкость в обращении, основательность, доброта.
— Что бы вы хотели почитать, Ванечка? — спросила она.
— Это уж что вы мне посоветуете. Я читал мало, совсем мало…
— Ничего, это дело поправимое. На первый раз я вам предложу…
— Да, совсем забыл, — перебил Фиолетов, — Щедрина у вас что-либо есть?
…Из библиотеки он ушел нагруженный большой стопкой книг, и всю дорогу мечтал о том, как, придя домой, он сначала полюбуется этим вдруг привалившим богатством, посмотрит картинки, а потом, пододвинув к постели лампу, начнет читать.
— Батюшки-светы! Да откуда у тебя столько книжек? — удивилась мать. — Неужто деньги на них истратил?
— А что, если б и истратил? Книги ведь, — весело ответил Фиолетов. — Не картошка.
— То-то и оно, что не картошка. Без картошки, Ваня. не проживешь, а без книжек я жизнь прожила. И ничего.
— Но беспокойся, мать. Целы деньги… В библиотеку я записался. Там бесплатно книжки дают читать.
— Ну, это хорошо, ежели бесплатно. — Мать успокоилась.
Отчима не было, — наверно, опять забрел к дружкам в казарму, сестренка Анюта спала, и Фиолетов раскрыл томик Щедрина.
— Спать бы ложился, а то завтра не встанешь, — сказала мать.
— Ничего, встану.
В Туголуково она обязательно заметила бы, что нельзя так долго жечь лампу, накладно, но здесь керосин стоил дешевле хорошей воды и его не очень берегли.
Отчим пришел поздно, как всегда навеселе, буркнул что-то невнятное про пожар, который обязательно будет, если опрокинуть лампу, и залез под одеяло.
А Фиолетов все читал, никак не мог оторваться, и утром взял с собой на работу книжку — авось удастся докончить в обед.
…До гудка еще оставалось несколько минут, и он успел рассказать Вацеку про библиотеку и симпатичную библиотекаршу.
— Ты знаешь, у этого Щедрина есть еще сказки, — сообщил Фиолетов тоном человека, сделавшего великое открытие.
Вадек улыбнулся.
— Знаю, Ванечка. Читал.
— Вот как? Ты, может, и «Севастопольские рассказы» графа Льва Толстого читал?
— Нет, этого не читал. «Войну и мир» читал, а рассказы — нет.
— Прочитай. Я принесу… Послушан, Иван Прокофьевич, ты, часом, не скажешь, где мне товарища Авеля увидеть? Библиотекарша велела передать ему, чтоб он к ней зашел. Срочно. Говорит, для него кое- что интересное есть. Наверно, книжки.
— Книжки? Это хорошо!.. А товарища Авеля, пожалуй, я раньше тебя увижу.
Глава третья
Ольга не всякий раз приходила на занятия кружка, но сегодня пришла.
Последнее время Фиолетов стал ловить себя на том, что подозрительно часто думает о ней. Даже читая, он вдруг замечал, что порой совершенно не помнит содержания целых страниц — о чем они. В это время его мысли были заняты Ольгой. На улице, заметив впереди женщину, хоть немного похожую на нее, он убыстрял шаги, догонял, осторожно заглядывал в лицо и, убедившись в своей ошибке, отставал, разочарованный. Опять не она.
Но сегодня Ольга пришла, и он уселся напротив.
Нет, она не выглядела писаной красавицей, однако было в ней что-то такое, что обращало на себя внимание и заставляло смотреть именно на нее. Тяжелые темно-русые косы обвивали голову, красиво оттеняя высокий, чистый лоб. Большие карие глаза смотрели открыто, и от всего ее облика, от статной фигуры веяло уверенностью и спокойствием. Одета она была очень просто, даже бедно: длинная суконная юбка почти до пят, белая кофточка с пышными рукавами и стоячим воротничком, наглухо закрывавшим шею, вишневого цвета платок, наброшенный на покатые плечи…
Кто она такая, откуда, где работает, где живет — ничего этого Фиолетов не знал. «Вот наберусь храбрости и обо всем расспрошу», — решил он.
…Несколько раз за это время «горец» менял место собраний кружка, пока Абдула не предложил свой дом — стоит на самом краю поселка, далеко от полицейского участка, да и к старому Байрамову часто заходят посторонние люди нанять арбу.
Сегодня на занятиях читали и обсуждали последний помер газеты «Искра», и товарищ Авель намекнул, что она хотя и издается за границей, но, возможно, скоро будет печататься здесь, в Баку.
— У меня к вам просьба, товарищ Иван, — сказал он, когда закончились занятия. — Вы не составите мне компанию в следующее воскресенье сходить к одному человеку?
Фиолетов замялся.
— Может быть, я нарушаю ваши планы? — спросил «горец».
— Нет, нет… Я свободен.
У Фиолетова действительно были другие намерения на это воскресенье. Он собирался договориться с Ольгой и провести вместе воскресный день, но отказать «горцу» не хотел да и не мог.
— Я свободен в воскресенье, — повторил он.
— Тогда условимся. Встречаемся в два часа в городе у вокзала. Хорошо?
…Обычно с занятий кружка он возвращался всегда вместе с Вацеком — им отсюда было по дороге, — но сегодня, смутившись и краснея, пробормотал что-то невнятное насчет того, что немного задержится и ждать его не стоит.
Вацек дружески похлопал Фиолетова по плечу.
— Ладно. Беги уж. Видишь, ожидает… — И он показал глазами на Ольгу.
