черные «волги».
Оказалось, что ферма обнесена забором с колючей проволокой. У единственных ворот приезжих встретила вооруженная охрана, одетая в черные телогрейки со странными знаками на воротниках: голова песца, перечеркнутая молнией, а под ней один или два ромбика. Резиновые сапоги бойцов блестели, как хромовые. Столь же причудливую униформу носили бригадиры, рабочие, повара и уборщики производственных помещений. Комиссия переглянулась и проследовала в бараки.
Песцы выглядели изможденными, а на их чисто прибранных клетках были вывешены какие-то сложные таблицы и графики. Из расспросов выяснилось, что директор обязал смотрителей каждый день выставлять зверькам оценки за поведение. Провинившихся наказывали так: вделанная в клетку миска- вертушка, в которую клали корм, закреплялась при помощи специальной задвижки таким образом, чтобы песец не смог повернуть миску лапой. Целый день он бегал по клетке, вдыхая ароматный запах ииспытывая танталовы муки. Для самых злостных нарушителей был построен карцер. Но особенно поразил ревизоров отдельный барак, в котором вместо песцов содержались в клетках коты домашние. Комиссия тут же отправилась на склад, где подтвердились ее самые худшие подозрения: кошек на ферме перекрашивали в песцов. Здесь же нашлось немало настоящих песцовых шкур, покрытых еще не просохшей голубой краской.
Справедливости ради надо сказать, что на тяповской звероферме была разработана не только система репрессий, но и система поощрений. Как потом утверждала на суде защита, особо отличившихся сотрудников директор лично поил самогоном, причем зелье получали и люди, и звери. Однако этот эпизод тоже обернулся против Тяпова: самогон он не покупал в деревне, а гнал сам, используя при этом корма из запасов вверенного ему государственного предприятия.
Дело о фашистской символике замяли: начальство тоже любило фильмы про Штирлица, а кроме того, это могло бросить тень на весь район. Тяпова судили только за самогоноварение, жестокое обращение с животными и нецелевое использование государственных кормов. Иван Ильич на суде своей вины не признавал и уверял, что песцов, как и все семейство собачьих, он нежно любит. Что же до самогона, то тут Тяпов бил себя кулаком в грудь, кричал, что его бес попутал, клялся, что это в самый-самый последний раз, и обещал, что никогда он больше первач гнать не будет.
Суд к этим аргументам остался глух. Тяпову дали два года условно, сняли с директорской должности и исключили из партии. Казалось бы, его карьера на этом должна была завершиться: выпавших из номенклатурного гнезда назад никогда не принимали. Но тут грянуло ускорение, потом перестройка, потом гласность, и, наконец, широко распахнулись врата свободного предпринимательства. Иван Ильич сразу же шагнул в эти врата и дальше шел только прямым путем, никуда не сворачивая.
В 1988 году он переехал в Москву и открыл собственное предприятие — семейный кооператив ««Тяпушка». Помещение кооператива располагалось в цокольном этаже сталинского дома на углу улицы Правды и переулка Марины Расковой и состояло из трех комнат. В первой комнате, в которую можно было зайти с улицы, сидели две дочки Тяпова в кокошниках и помешивали в расписных бадьях старинный напиток русского Севера — тяпушку: питье из толокна и намятой клюквы, разболтанной в квасе. В следующей комнате руководители кооператива — сам директор и двое его сыновей — разбавляли водой неочищенный спирт и разливали его по бутылкам. Впоследствии недоброжелатели утверждали, что вода была из батареи, но Иван Ильич эти наветы всегда с негодованием отметал, заявляя, что воду он брал только из-под крана. В третьей комнате супруга Тяпова наклеивала на бутылки этикетки от водки «Столичная». Там же находилось забранное решеткой окно, выходившее на так называемый пьяный угол. Утром кооператоры подбирали пустые бутылки, валявшиеся прямо под окном и в соседнем скверике у школы — и производственный цикл начинался заново.
В 1992 году, после отмены монополии на алкоголь, Иван Ильич легализовался и открыл новое предприятие: ООО «Тяпка». Теперь комнат было четыре, а спирт, который использовали предприниматели, тщательно очищался — для этого как раз и понадобилась четвертая комната. Синтетический неочищенный спирт заливали в ведро и поджигали. Пока ведро дымило, акционеры спокойно сидели в четвертой комнате, играли в очко на деньги и ждали, пока выгорят примеси. Как только появлялось синее пламя, то есть начинал гореть спирт, они набрасывали на ведро кошму, охлаждали его в ванне, а дальше технологический процесс шел точно так же, как в годы перестройки и гласности. Поменялось только название: продукт стал называться «тяповка». Через год Тяпов, не дожидаясь налоговой проверки, закрыл ООО и сразу же открыл ЗАО «Тяпа».
Дела шли хорошо, и в 1994 году Иван Ильич за мешок ваучеров приобрел завод «Красный витязь», который тут же переименовал в «Тяповскую мануфактуру». Это предприятие и стало краеугольным камнем его алкогольной империи. В эпоху залоговых аукционов к нему присоединились еще шесть ликеро-водочных заводов.
В девяностые годы, пока рынок изощрялся в названиях, заполняя прилавки льдинками, кристалликами и красными шапочками, Тяпов, не мудрствуя лукаво, гнал все ту же «тяповку». Однако на рубеже тысячелетий его вдруг словно какая-то муха укусила. Он вообразил себя чуть ли не художником и решил обновить ассортимент, преобразовав как форму, так и содержание напитков. После тяжких раздумий сам Тяпов сумел выдумать только два сорта виски:
Креативщики были отобраны по творческому конкурсу и влились в отдел пропаганды и агитации: так, на советский манер, Иван Ильич именовал рекламный отдел.
Впрочем, советские названия подразделений были не единственной и не главной странностью тяповского предприятия. В структуре холдинга была одна особенность, отличавшая его от всех ему подобных. Логистика, склад, финансы, планирование, кадры, маркетинг, внутренняя логистика, мерчандайзинг — все это было как у всех. Но кроме них и над ними было еще Управление делами — буйно разросшаяся служба безопасности, которую сотрудники между собой называли «<гестяпо» (Иван Ильич об этом названии знал и никак не возражал). В задачи гестяпо, помимо поддержания дисциплины, входили также охрана Тяпова и членов его постоянно растущей семьи (первый отдел); охрана предприятий (погранотдел); промышленный шпионаж (отдел внешней разведки); борьба с промышленным шпионажем (отдел контрразведки); борьба с внутренними врагами и предателями (ГПУ, Главное политическое управление); реклама и креатив (уже упомянутый отдел пропаганды и агитации); содержание провинившихся под стражей, управление спецобъектами и т. д. В начале 2000-х годов на тяповских сотрудниках появилась черная униформа со знаками различий. На левой петлице пиджака — две перекрещенные бутылки «тяповки», а на правой — малые и большие рюмки, обозначавшие ранг данного офицера. Сам Тяпов всегда ходил в штатском. А все корпоративные правила поведения, а также система поощрений и наказаний были полностью скопированы с тяповской зверофермы, причем гестяповцы в данном случае играли роль охранников, а прочие сотрудники — песцов.
На следующий день после того, как Паша Живой нанес Савицкому незабываемый ночной визит, в штаб-квартире Тяпова случилось ЧП.
Шеф приехал на работу только к обеду и обнаружил у себя в приемной четырехрюмочного офицера, который не был записан на прием. Позади него маячила какая-то девица в форме без знаков различия. Иван Ильич, едва взглянув на капитана, понял, что дело серьезное. Учитывая строжайшую иерархию, царившую в холдинге, сотрудник гестяпо мог решиться на прямой контакт с вождем в обход всех инстанций только в самых крайних обстоятельствах: например, если собирался сообщить о готовящемся покушении.
Поэтому Тяпов спрашивать ничего не стал, а только движением головы велел капитану войти за собой в кабинет и закрыл дверь.
— Иван Ильич, — чуть подрагивающим голосом сказал гестяповец, — стажер Голубкова из нашего отдела обнаружила крайне важную информацию. Угроза интересам компании. Разрешите ей лично доложить?
— А ты кто такой? — спросил Тяпов. Он сразу расслабился, и физиономия его стала менее красной, чем обычно: речь шла не о покушении.
Офицер не сразу ответил на этот простой вопрос. Он странно посмотрел на шефа и после паузы
