неким природным феноменом. К своему великому удивлению, они увидели сверкающее северное сияние, которое до этого было скрыто облаками. Сейчас оно без преград сияло в небе, а его отблески переливались всеми цветами радуги на воде. На мгновение подводники поддались его очарованию. Казалось, будто сотни мощных прожекторов светили с неба на море и освещали его, как солнце – день. Свет играл, многократно преломляясь и отражаясь в волнах, и трепетал, как щупальцы гигантского осьминога, мечущегося в поисках добычи. Это было уникальное, ужасное и в то же время великолепное зрелище. Вряд ли можно описать словами это грандиозное, присущее только Крайнему Северу явление, не будучи поэтом. Эту таинственную и призрачную игру света невозможно представить, ее можно только увидеть.
Но у людей не было времени любоваться ледяной красотой этого странного природного представления. На чем свет стоит они проклинали своего только что появившегося врага. Было так светло, что все детали норвежского судна были прекрасно видны, и для команды вражеского корабля не составляло труда на фоне сияющего неба разглядеть темный силуэт приближающейся подводной лодки. Разумеется, экипаж «Свэйн Ярл» знал, что происходит. Прежде чем мы успели организовать атаку с кормы, корабль развернулся носом к субмарине, собираясь протаранить ее на полной скорости. Тяжелый форштевень с каждой секундой приближался.
– Срочное погружение!
– Спускайтесь вниз! Бросайте вещи здесь!
Люди спешно кинулись в люк. Я захлопнул крышку, и тут же на мостик посыпались пули. Норвежская команда открыла огонь из пулемета. Через несколько секунд снаряды начали падать повсюду.
С опасностью для здоровья и очень быстро, но слишком медленно для натянутых нервов экипажа лодка начала погружение. Нос норвежского судна должен был оказаться рядом в ближайшие секунды, и люди с ужасом ждали, что вот-вот раздастся страшный треск тарана.
Ах! Вот оно идет. Мы были знакомы со звуком приближающегося корабля с того самого дня, когда на тренировке нас протаранил «Вальдемар Капхаммель». Сейчас корабль был очень близко. Казалось, наши сердца остановились. Мы слышали, как гребные винты огромного судна разрезают воду над нами. Звук приближался, становясь с каждой секундой все громче и громче, затем прошел мимо и исчез.
Вздох облегчения разнесся по посту управления. Замешкайся мы на несколько секунд, и «U-69» пришел бы конец.
Сейчас, когда напряжение спало, один из моряков, старший матрос Баде, начал горячо ругаться. При сигнале тревоги он скорее упал, чем спустился вниз, и довольно сильно ударился.
– Черт знает что такое! – мрачно проговорил он, потирая ушибленную конечность. – Стрелять по таким мирным подводникам, как мы!
Безобидное замечание сработало. Взрыв смеха разнесся по самым дальним уголкам жилых помещений. Радисты почему-то решили, что было бы неплохо поставить нелепую запись о «Дяде Эдуарде». Настроение на подлодке снова поднялось.
Атака на конвой сейчас уж точно закончилась, потому что вопрос о том, чтобы подняться на поверхность во время безумства северного сияния, даже не стоял. Более того, пройдет много времени, прежде чем британцы наверху успокоятся. А пока что лодка медленно плыла под водой на электромоторах. Моряки заставили кока приготовить яичницу и чипсы, самую любимую еду моряков всего мира.
Глава 11
«МНЕ ПЛЕВАТЬ!»
Во время еды акустик Хебештрайт сообщил о приближающихся звуках эсминца. Обнаружит ли он лодку? «U-69» все еще оставалась прямо под конвоем. Мы понимали, что врагу будет очень сложно различить звук двигателя субмарины среди шума, производимого таким количеством работающих гребных винтов. Но британские операторы гидролокаторов были старыми и опытными участниками игры. И едва мы услышали звук гребных винтов эсминца, как наверху начался настоящий шабаш ведьм, и почти рядом с лодкой прозвучали взрывы глубинных бомб – первый удар… второй… третий…
Первый залп был хорошо нацелен. Лодка прыгала туда-сюда, как сумасшедший бычок. Все звенело и трещало. Отовсюду раздавались крики ужаса. Кто-то из моряков решил, что водонепроницаемая переборка не выдержит и сейчас придет их последний час.
– Всем замолчать! – прокричал я.
Люди повиновались автоматически. Никто не шевелился, все молчали, потому что знали, малейший шум может быть услышан британцами.
Моральный эффект бомбежки был необычайно силен, в особенности все это подействовало на молодых членов экипажа, которые впервые в жизни встретились с настоящими глубинными бомбами. Оглушающий треск и грохот доносился отовсюду: на некотором отдалении и совсем рядом с субмариной, над и под лодкой. Старший механик и я знали, на какую глубину обычно установлены британские бомбы. При каждом взрыве механик старался сохранить прежнюю глубину до того момента, пока в перерыве между двумя атаками не сумел опустить лодку несколько глубже. Но в любой момент следующая направленная бомба могла попасть в цель.
Лица людей вытянулись. Некоторые моряки втягивали голову в плечи, когда взрывы казались особенно близкими. Впечатление того, что живой сидишь в гробу и ждешь, когда сокрушительный удар закроет крышку навсегда, стало в конце концов невыносимым. Стояла мертвая тишина. Люди сняли ботинки, чтобы не производить ни малейшего шума. Они дисциплинированно ждали, когда адский грохот снаружи закончится. Но он не прекращался. Эсминец упорно продолжал сбрасывать бомбу за бомбой, но мы в это время уже достигли безопасной глубины. Возможно, экипаж эсминца решил атаковать до того момента, пока на поверхности не появится огромное масляное пятно, которое, вместе с обломками крушения, могло бы послужить доказательством того, что он подбил и уничтожил подлодку. К счастью, вражеские морские охотники, видимо, не знали, на какую глубину может на самом деле опуститься немецкая подводная лодка.
Тем не менее атака глубинными бомбами – худшее испытание для нервов экипажа. С секундомером в руке они могли точно сказать, когда взорвется следующее «яйцо».
Удар… еще удар… снова удар…
После каждого взрыва люди вздыхали с облегчением и начинали прислушиваться, уходит преследователь или, наоборот, приближается. Возможно, ему надоело или он израсходовал свой запас «яиц». Но взрывы продолжались с настойчивостью, достойной лучшего применения. Как только вторая серия прошла и за обычной паузой не последовала третья, мы все понадеялись, что эта медленная пытка наконец-таки закончилась. Но нет, зловещая игра продолжалась.
Бесконечные взрывы сотрясали лодку и безумным эхом отдавались внутри. Проскальзывала мысль, что весь корабль сейчас разлетится на куски. Даже самые большие оптимисты приуныли. Безумно хотелось курить, сигарета помогла бы скоротать время и успокоила бы нервы. Но даже это было невозможно, потому что курение на подводной лодке могло привести к пожару и смерти. Более того, на погруженной лодке кислород был слишком ценен. В конце концов я приказал всем, кто мог уйти с боевых постов, покинуть помещение, лечь на койки и дышать через кислородные трубки. Весь свет, за исключением самых необходимых ламп, был выключен. Воздух и электричество нужно было беречь любой ценой.
Снова и снова рядом раздавались взрывы. У эсминца на борту, похоже, был нескончаемый запас глубинных бомб. Несколько философов из команды стали их считать. Двадцать восемь… двадцать девять… тридцать… Как долго это может продолжаться? Люди на боевых постах с натянутыми до предела нервами следили за оборудованием. Малейший признак повреждения нужно было немедленно устранить. Любых движений следовало избегать, чтобы экономить свежий воздух. Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы лодка поднялась на поверхность преждевременно. Потому что тогда она будет безжалостно уничтожена всего лишь несколькими выстрелами. Кроме того, не может же эсминец вечно ждать наверху. Конвою он может скоро понадобиться…
Пока что другие подводные лодки были явно при деле. Тут и там слышались глухие звуки взрывающихся торпед, приносившие известия об очередном успехе наших товарищей. Сидя в ограниченном пространстве, мы могли утешаться мыслью, что наши друзья помогли нам избавиться по крайней мере от одного потенциального преследователя. А вот «наш» эсминец оказался чрезвычайно упрям. Мы постоянно слышали навязчивый гул его гребных винтов. Затем он изменил свою позицию. Вскоре после этого наступила тишина – корабль готовился атаковать из нового положения. Обнаружив цель, он устремлялся к ней на полной
