обыскать, действуя по призовому законодательству, но это было очень проблематичным мероприятием для уязвимой подводной лодки, которая должна быть готова в любую минуту при первых признаках опасности погрузиться и исчезнуть. Торпедные аппараты были приготовлены к стрельбе. Ауэрманн в бинокль следил за кораблем.
– Что ж, теперь посмотрим, что это за крошка. Баде, спроси его о названии, – приказал я.
Баде, прекрасно знавший международный код, немедленно отправил сигнал азбукой Морзе: «Кто вы? Кто вы?»
Ответ пришел необычайно быстро: «Корабль „Робин Мур“».
Мы немедленно заглянули в регистр Ллойда и просмотрели корабельный список Грюнера.
– «Робин Мур»? – Палец несколько раз пробежал по параграфам.
– Такого судна, как «Робин Мур», не существует.
Это еще больше усилило подозрения.
– Баде, пошли ему сигнал остановиться и спустить на воду шлюпку с капитаном и бумагами.
Довольно странно, но грузовое судно немедленно подчинилось. Оно остановилось и на воду опустили маленькую лодочку.
Было уже 6.30 утра. Восемь грязных головорезов с длинными волосами и в шляпах спустились в лодку. На носу стоял человек, который только манерой поведения, но ни в коем случае не внешним видом, отличался от остальных членов его экипажа. Как и у матросов, в уголке его рта болталась сигарета. Он и начал небрежно отвечать на мои вопросы.
– Где ваш капитан?
– На борту, – прозвучал короткий и угрюмый ответ.
– А бумаги?
– Тоже на борту.
Офицер вел себя развязно, будто бы пытаясь скрыть свою неуверенность.
В этот момент второй вахтенный офицер подошел ко мне и указал на корму судна. Там большими буквами было написано «Эксмур», Нью-Йорк.
Возможно, это судно действительно нейтральное. Возможно, оно американское, но почему же экипаж скрывал название? Почему флаг не был освещен? И почему, если совесть его чиста, капитан сам не прибыл сюда вместе с бумагами?
Все поведение команды этого корабля оставалось очень подозрительным.
Я еще раз спросил офицера:
– Ваше судно называется «Робин Мур»?
– Да, сэр.
– Но на корме написано «Эксмур».
– Дело в том, что корабль только две недели назад был продан другой судоходной компании, и тогда же ему было дано другое название. У нас не было времени перекрасить его.
Это могло быть правдой, но совершенно необязательно.
– Какой стране сейчас принадлежит судно?
– Америке.
– Странно все это. Предположим, что человек на самом деле говорит правду, – сказал я вполголоса своим офицерам.
Экипажу «U-69» были даны строгие указания насчет остановки американских судов. Немецкие государственные деятели не хотели давать Рузвельту ни малейшего повода открыто объявить войну. К сожалению, секретные приказы с мельчайшими деталями ведения войны в этих водах были переданы капитану снабженческого судна. Но в любом случае этот корабль уже был остановлен. Поэтому следующим шагом должен был стать его тщательный обыск. Ведь уверенности в том, что этот корабль на самом деле американский, не было. Все это вполне могло оказаться уловкой врага, направленной на то, чтобы избежать обыска. Поэтому я продолжил свой допрос.
– Что вы везете? – На этот раз я рявкнул на офицера корабля как можно более грозно, чтобы сбить с него напускное спокойствие.
Моряк выглядел удивленным.
– Детали легковых автомобилей и мотоциклов, тракторы и прочее оборудование. В общем, обычный груз, – ответил он. Выглядел же мужчина при этом так, будто бы хотел добавить: «Вы ничего не можете нам сделать».
И тем не менее, в его поведении все еще чувствовалась неуверенность.
– И куда вы направляетесь? – спросил я теперь уже нормальным голосом.
– В Кейптаун.
– Контрабанда, значит?
Человек в лодке не ответил на этот мой прямой вопрос и лишь широко раскрыл глаза. Затем пожал плечами и засунул руки в карманы, будто бы этот вопрос его совершенно не касался.
– Идите и передайте своему капитану, что через двадцать минут я собираюсь взорвать ваше судно. Ему лучше как можно скорее прибыть сюда, захватив с собой все судовые документы.
Офицер молча кивнул. Остальные члена экипажа выглядели так, будто бы им было абсолютно все равно, что случится с кораблем.
Затем офицер с судна значительно более вежливо попросил дать им тридцать минут на то, чтобы забрать с судна некоторые вещи.
– Хорошо. Значит, тридцать минут, – проговорил я.
Маленькая лодка отошла. И ее, и корабль держали под пристальным наблюдением.
А я обдумывал ситуацию. Начать с того, что нам был дан приказ не останавливать американские суда, но что я должен был делать, если американцы везли контрабанду? Если бы корабль был в конвое, то не было бы никаких сомнений. Жаль, что у меня не было возможности восстановить в памяти детали данных мне приказов. Но сейчас командовал я, и поэтому решение этого щекотливого дела будет полностью на моей совести. Далее, если следовать призовым установкам, следовало изучить список груза. Я гневно стер пот со лба.
«Я всего лишь посмотрю, как теперь поступит экипаж судна – как он отреагирует. Пока что его поведение было довольно подозрительным», – подумал я.
Пока шли переговоры, полностью рассвело. При свете дня были прекрасно видны белые буквы «США» на корме и нарисованный под мостиком флаг. Камуфляж ли это или американцы просто безответственно забыли осветить буквы?
Сухогруз «Эксмур», США, турбинный двигатель, построен в 1919 году, вместимость 4999 брт, порт приписки – Нью-Йорк, принадлежит «Си Шиппинг компани». Это судно на самом деле было записано в международном судовом регистре, но существовало еще тринадцать других кораблей точно такого же типа. Как можно с уверенностью сказать в военное время, действительно ли корабль американский?
Если это судно-ловушка для подлодок, то это скоро обнаружится. А пока мы должны быть настороже.
– Что ты думаешь об этом грузе, Баде? – спросил я.
Баде был грузовым помощником в торговом флоте достаточно долго, чтобы что-то в этом понимать.
– Самолеты, герр капитан, – тут же ответил он. – Если бы это на самом деле были детали автомобилей, то разве что автобусов. И куда они везут столько автобусов?
А пока маленькая лодочка подошла к борту судна. И снова поведение команды показалось странным и двусмысленным. Если в лодке люди были нарочито спокойными, то на корабле, наоборот, началась ненормальная шумиха, пожалуй, даже паника. Это было вовсе не похоже на дисциплинированный экипаж. Люди носились туда-сюда по палубе, двери открывались и снова закрывались, несколько моряков бежали, размахивая руками так, будто бы они собирались прыгнуть за борт. Женщина с двумя детьми бесцельно металась по главной палубе. Именно так вели себя команды на кораблях-ловушках в Первую мировую войну.
Но с другой стороны, маскировка не падала и орудия для стрельбы по субмарине все не появлялись.
