Глава 11
– Я слышала, ты завтра уезжаешь? – сказала Агнес, сделав каменное лицо.
– Да, уезжаю, – сурово ответила Линнет. Обе женщины в упор смотрели друг на друга, и ни одна из них не желала отвести взгляд. Первой заговорила Агнес:
– Знаешь, это глупо с твоей стороны.
– Что именно? – И Линнет опустила на чурбан топор с длинной рукояткой. Агнес забрала у нее топор.
– Может быть, тебе удается дурить других, но со мной тебе это не удастся.
– Агнес, прости меня, пожалуйста, но я и правда понятия не имею, о чем ты говоришь.
– О тебе и Маке.
– О Маке? Ах да, по-моему, я встречала человека с подобным именем, однако ничего больше припомнить не могу. Во всяком случае ничего такого, что нас как-то связывало бы.
Агнес схватила Линнет за предплечье.
– Что он такого натворил, что ты стала так разговаривать?
– Никто не делал мне ничего такого, о чем бы я не просила. Я возвращаюсь на Восток – ведь я оттуда родом. Я не желаю оставаться здесь долее и проводить время в ожидании упрямого эгоиста, который, если и вернется, то будет мучить меня постоянными насмешками.
– Думаю, от мужчины можно вытерпеть кое-что и похуже того, что ты перечислила. Ради одного.
– И что бы это могло быть? – саркастически спросила Линнет.
– Есть одно чувство, которое не пропадает даже тогда, когда ты падаешь от усталости, после того как весь день стирала пеленки для малышей этого мужчины, или когда ты больна, и он держит посудину, чтобы поймать твою блевотину. Это чувство заставляет простить его, если он не прав и если он говорит либо делает то, чего на самом деле делать не хочет. Это чувство называется любовь. Мне кажется, оно тебе хорошо знакомо.
– Ты ошибаешься, Агнес, – спокойно сказала Линнет. – Я ничего не знаю о любви. Все, что я о ней знаю, – это детское преклонение перед неким героем, который сам не способен испытывать ничего, кроме злобы и враждебности. И ты хочешь, чтобы я продолжала бегать за таким вот мужчиной? Набегалась уже, с меня хватит! Между нами произошло нечто такое, чего простить невозможно.
– Можешь не рассказывать мне сказки про героев. У меня у самой пока глаза на месте, и я уверяю тебя, ты ошибаешься. А теперь ступай к нему, иди и скажи, что любишь его.
В глазах Линнет зажглись веселые огоньки, однако ничего хорошего они не предвещали.
– Но ты не понимаешь, Агнес. Я уже сказала ему обо всем. Я оказала, что люблю его всей душой, но он откровенно мною пренебрег. А теперь прошу прощения, мне надо готовить ужин. – Линнет прошествовала мимо Агнес, и та впервые не нашлась, что сказать.
Утро наступило как-то слишком быстро, и Линнет услышала за окнами своей хибары гул множества голосов, звук въезжающих в поселок фургонов. Она бросила последний взгляд на свою маленькую комнатку. Отныне все в ее жизни будет происходить без Девона Макалистера. На каминной полке стояли на своих местах четыре статуэтки. Нет, она ни за что не возьмет их с собой. Эта часть ее жизни закончилась. Она подошла к ним и в последний раз прикоснулась к темному дереву. Потом со вздохом сбросила статуэтки в небольшой узелок с пожитками. Как бы там ни было, рассудила она в свое оправдание, их всегда можно продать.
Линнет открыла дверь на стук Литтла Эмерсона.
– Пора, Линна. Жители Шиповника пришли попрощаться, – печальным голосом известил он.
Линнет вышла за дверь и увидела стоявших в ожидании людей. Сначала она подошла к Уилме и Флойду Такерам, их четверо детей тихо стояли рядом.
– Мы будем скучать по тебе, – сказала Уилма, обнимая Линнет. – Спасибо тебе еще раз, что ты тогда пошла искать нашего Джесси.
Чтобы скрыть слезы, Линнет отвернулась. Флойд чинно пожал ей руку. Джонатан, Каролина и Мэри Линн улыбнулись ей и сказали, что очень сожалеют о ее отъезде. Линнет опустилась перед Джесси на колени, и тот протянул ей сжатый кулачок.
– Я что подумал.., может, тебе он понравится… Ничего особенного, обычный камень – зато с дыркой!
– Спасибо, Джесси! – горячо поблагодарила она, ничего не видя от слез. Джесси смущенно пожал плечами и побрел прочь.
Эстер Старк, обняв Линнет, поблагодарила ее за то, что она помогла ей во время родов принять младенца Линкольна. Четверо двойняшек ревели и просили Линнет остаться. Самым трудным оказалось прощание с Эмерсонами. Лонни кипел от возмущения: он спас Линнет от смерти и поэтому у нее нет никакого права уезжать без его согласия!
Агнес чуть не переломала Линнет кости в своих крепких объятиях.
– Помни о том, что я тебе сказала. Двери Шиповника всегда открыты для тебя!
Линнет пожала руку Литтла. По ее щекам текли слезы. Только сейчас она поняла, как была счастлива в Шиповнике.
Чуть в стороне стояли Долл и Гэйлон, и на этот раз их глаза были совершенно серьезными. Слезы полились еще обильнее, когда она подумала о том, что больше никогда не увидит этих двух балагуров, не услышит их добрых подначек и как они нападают на Девона. Она подошла к фургону и, остановившись в нескольких футах от стариков, сделала им самый глубокий, самый изысканный реверанс – реверанс для королей.
Литтл стоял наготове и помог ей забраться в фургон.
Больше Линнет не оборачивалась.
Глава 12
Шиповник, Кентукки, апрель, 1787
Охотник швырнул на прилавок связки меховых шкурок и подошел к камину, чтобы погреть руки. Он года два не был в Шиповнике и обнаружил здесь множество перемен. Городок стал почти вдвое больше, и теперь в нем были сплошь незнакомые лица. А куда запропастились Мак, Гэйлон и тот старик, который обычно сиживал около огня и которого звали Долл? Охотник оглядел лавку и в ней тоже обнаружил перемены. Обычно Мак строго следил за чистотой или заставлял это делать Гэйлона, однако магазин выглядел так, будто тут перезимовала пара медведей.
Зик сел и протянул ноги поближе к огню. Может быть, все это из-за той малорослой девчонки, которую он повстречал в местечке, где живет Сквайр? Он и сам удивился, когда увидел ее там, – она играла с группой ребятишек, некоторые из которых были с нее ростом. А удивился он потому, что до этого встречал ее в Шиповнике, где она жила и где стала причиной многих недоразумений среди мужского населения.
Зик улыбнулся, припоминая, как Мак увивался за девчонкой, следил за каждым ее шагом, а сам делал вид, будто вообще ее не замечает. Знакомая история, он сам вел себя точно так же, когда был в годах Мака, однако у Молли, слава Богу, хватило ума разобраться в нем. Для того чтобы затащить его к алтарю, ей пришлось прибегнуть к известному способу – предъявить ему свое брюхо. Он долго ей мстил потом, однако она сумела все наладить, и в течение десяти лет он был самым счастливым мужем на свете. Вспоминать о том, как умерла Молли, он не любил. И как он потом ударился в запой, и как в конце концов отправил детей на Восток и подался в леса.
Зик покачал головой, словно хотел стряхнуть с себя дурные мысли, и вновь стал вспоминать первые годы своей женитьбы. Мак был совсем таким же, как он: до смерти боялся, что по уши влюбится в эту девочку. Сильно кого-то полюбить для мужчины дело непростое, ведь тогда приходится многим
