собирались навешивать в бывшей Борькиной квартире. Не иначе, Димкина работа… Вполне возможно, что уже пробивают перекрытие и ладят внутреннюю лестницу на второй ярус.
Алексей растерянно побренчал старыми ключами на брелоке и нажал кнопку звонка. Открыл Димка. Ни дать ни взять - капиталист в чистом виде. Спрут-эксплуататор. Рубашка, галстук. В зубах - дорогая сигарета, в свободной руке - роскошный блокнот с деловыми записями.
- С чего это ты вдруг? - спросил Алексей, озадаченно разглядывая металлическую коробку двери.
- А как же? - вполне серьезно отвечал ему Димка. - Самое время… А то, знаешь, кое-где уже ходят по квартирам. Откроешь - а там толпа такая! Свяжут тихонько, не увеча - и давай мебель выносить… А что ты с ними сделаешь? Вырубить нельзя, стрелять - тоже…
- Хм… - Алексей все еще качал головой, диву давался. - Слушай, но ведь это же, наверное, недешево стоит… Где ты столько денег-то берешь?
Сын нахмурился и с гулким звуком, отдавшимся неприятным воспоминанием в костях Колодникова, закрыл страшенную дверь.
- Я ж тебе говорил уже: на квартирах сижу…
- Позволь! Но ведь ты же, как я понимаю, их не на свои скупаешь…
- Понятно, что не на свои, - недовольно сказал Димка.
- Так что же - на зарплату двери навешиваешь?.. - не отставал наивный Колодников.
- Какую зарплату? - оторопел Димка. - Да не, па… Тут все просто… На руки даем одни бабки, а в договоре пишем другие. И нам навар, и тому, кто продает… А то наложка до трусов разденет… Ну, тут и я, типа, срубаю… по мелочи.
- Та-ак… - протянул не без ехидства Колодников, сбрасывая туфли. - А как на такие штучки смотрит Святое писание?..
- Как смотрит? - не понял Димка. - Нормально смотрит. Про это даже притча есть…
- С ума сошел? - сказал Алексей. - Какая притча?
Димка вроде бы слегка обиделся. Нахмурил брови и вынес из своей комнаты уже слегка потрепанную толстенную Библию.
- Вот… - сказал он, не глядя разнимая книгу на самой длинной закладке. - Вот отсюда, с пятого пункта…
- Не пункта, а стиха, - проворчал Колодников, принимая раскрытую книгу и поправляя очки.
«И призвав должников господина своего, каждого порознь, сказал первому: сколько ты должен господину моему? Он же сказал: сто мер масла. И сказал ему: возьми твою расписку и садись скорее напиши: пятьдесят…»
- Погоди, погоди!.. - всполошился Колодников. - Это что?.. Это где такое?..
- От Луки, - невозмутимо отозвался Димка.
- Что?.. А! Ну да… Верно, от Луки… - И Алексей в смятении продолжал читать странную притчу, на которую он как-то раньше не обращал внимания.
«Потом другому сказал: а ты сколько должен? Он отвечал: сто мер пшеницы. И сказал ему: возьми свою расписку и напиши: восемьдесят. И похвалил господин… - моргая, читал Алексей, - управителя неверного, что догадливо поступил…»
- А! Ну так написано же: «неверного»!.. - обрадованно и в то же время как-то не слишком уверенно сказал он.
Димка наморщил лоб.
- Ну так это… Он же когда был неверным?.. Типа, когда имение господина… как это?.. расточал… А когда стал расписки брать… тот его похвалил, типа…
Обескураженный Колодников пробежал страницу до конца и, не найдя, что ответить, молча вернул книгу сыну.
- А… мама где? - спросил он.
- Наверху… - Димка указал на потолок. - По телефону теть Марине звонит… - Он унес Библию в свою комнату и вскоре вышел, бренча связкой каких-то не виданных еще Колодниковым ключей. - На вот… Это - от верхней двери, а это - от нижней… А старые эти свои - выбрось…
Глава 22
Вернувшаяся сверху Александра сильно расстроилась, узнав от Колодникова, что ему так и не удалось выяснить, когда же наконец издательство намерено заплатить за корректуру. Даже всплакнула слегка.
- Мам… - лениво и укоризненно басил выглянувший на плач Димка. - Ну чего ты, мам?.. Это ж не деньги…
- Дело не в деньгах… - всхлипывая и утираясь, отвечала Александра.
- Дело в принципе, - не удержавшись, вставил мрачный Алексей.
- Просто каждый труд должен быть оплачен… - твердо сказала она, промакивая платочком уголки глаз. - Просто по справедливости…
О Господи! Мало ей справедливости!.. Колодников встал и прошелся по комнате, сосредоточенно поглядывая то на сына, то на жену, то на иконку Пречистой Богородицы Боголюбской над супружеским ложем.
- Саш… - решился он, покряхтев. - Насчет денег Димка прав… Во-первых, это не деньги, во- вторых, чует мое сердце, в любом случае тебе их не заплатят… - Он помялся, сердито подвигал губами. - Кстати, о сердце… Вчера ночью у тебя сердце сильно схватило?..
Александра, вмиг утративши несчастный вид, с подозрением въелась глазами в мужа - как в старые добрые времена. Не обнаружив насмешки в его взгляде, несколько смешалась.
- Сильно… - сказала она и на всякий случай поджала губы. - А что?..
Димка оглядел родителей и, найдя ситуацию вполне мирной, двинулся в свою комнату.
- Хоронили сейчас одного… ну, из вчерашних, - хмуро сказал Алексей, дождавшись, когда сын прикроет за собой дверь. - Инфаркт…
- Как инфаркт?
- А так… - Колодников прерывисто вздохнул. - Довел, надо понимать, кого-нибудь до инфаркта - ну и вот… И у меня вчера мотор забарахлил… Впервые в жизни…
Александра стояла перед ним бледная с огромными глазами.
- То есть?.. - еле слышно выдохнула она.
- То есть даже для нас ничего еще не кончилось, - сдавленно сказал Алексей. - И еще неизвестно, что сегодня будет ночью…
- Дима!.. - вскрикнула внезапно Александра.
Дверь малой комнаты распахнулась, и в коридоре вновь возникла встревоженная Димкина физиономия.
- Дима, ты как себя вчера чувствовал?
- Нормально… - с недоумением вглядываясь в лица родителей, вымолвил тот. - А что?
- С сердцем у тебя все в порядке было?
- Ну!.. - помаргивая и соображая, к чему этот странный разговор, осторожно проговорил Димка.
- Нет, ничего… Я просто так спросила…
Сынуля помедлил и, ничего не поняв, скрылся озадаченный. Александра посмотрела на Колодникова. Тот развел руками.
- Молодежь… - сказал он, как бы извиняясь. - Это у нас чуть что - психозы, неврозы… А у них попросту. Бац ногой по морде - и никаких тебе переживаний!..
Несколько секунд прошло в тревожном молчании.
