Нет, постороннему наблюдателю было не понять всей глубины мосинских переживаний. Он только что сделал невероятное открытие: если заглянуть в дыру, то там - съемочная площадка, Тоха, Эврика, 'Денис Давыдов'. А если махнуть через забор, то ничего этого нет. Просто заводской пустырь, который он видел с седьмого этажа. А самая жуть, что там и дыры-то нет в стене. Отсюда - есть, а оттуда - нет.
Мосину было страшно. Он сидел на корточках, вцепившись в шероховатые края пролома, а за шиворот ему лезла щекочущая ветка, которую он с остервенением отпихивал плечом. Обязательно нужно было довести дело до конца: пролезть через дыру К НИМ и посмотреть поверх забора с ИХ стороны. Зачем? Этого Мосин не знал. Но ему казалось, что тогда все станет понятно.
Наконец решился. Пролез на ту сторону. Уперся ногой в нижний край пролома и, подпрыгнув, впился пальцами в кирпичный гребень. И обмер: за стеной была степь. Огромная и зеленая-зеленая, как после дождя. А на самом горизонте парило невероятное, невозможное здание, похожее на связку цветных коробчатых змеев.
И в этот момент - чмок! Что-то шлепнуло Мосина промеж лопаток. Легонько. Почти неощутимо. Но так неожиданно, что он с треском сорвался в сирень, пережив самое жуткое мгновение в своей жизни. Он почему-то решил, что с этим негромким шлепком закрылась дыра. Лаборатория, неоплаченный 'Асахи', вся жизнь - отныне и навсегда - там, по ту сторону стены, а сам он - здесь, то есть черт знает где, перед глухой стеной, за которой бредовое здание в зеленой степи.
Слава богу, дыра оказалась на месте. Тогда что это было? Мосин нашел в себе силы обернуться.
В сторону площадки удалялись плечом к плечу два молодца в серебристых куртках, ненатурально громко беседуя. То ли они чем-то в Мосина пульнули, то ли шлепок ему померещился от нервного потрясения.
Потом Сергей вдруг очутился посреди институтского двора, где отряхивал колени и бормотал:
- Так вот она про какой институт! Ни-че-го себе институт!..
…Руки у Мосина тряслись, и дверь лаборатории долго не желала отпираться. Когда же она, наконец, открылась, сзади завопила вахтерша:
- На спине, на спине!… А-а-а!..
Мосин захлопнул за собой дверь. В вестибюле послышался грохот упавшего телефона, стула и - судя по звону - стакана. Что-то было у него на спине! Сергей содрал через голову тенниску и бросил на пол.
Ожил рисунок! На спине тенниски жуткого вида акула старательно жевала длинную ногу красавицы, а та отбивалась и беззвучно колотила хищницу по морде темными очками.
В этой дикой ситуации Мосин повел себя как мужчина. Ничего не соображая, он схватил бачок для пленки и треснул им акулу по носу. Та немедленно выплюнула невредимую ногу красавицы и с интересом повернулась к Мосину, раззявив зубастую пасть.
- В глаз дам! - неуверенно предупредил он, на всякий случай отодвигаясь.
Красавица нацепила очки и послала ему воздушный поцелуй.
Они были плоские, нарисованные!.. Мосин, обмирая, присмотрелся и заметил, что по спине тенниски растеклась большой кляксой почти невидимая пленка вроде целлофановой. В пределах этой кляксы и резвились красотка с акулой. Он хотел отодрать краешек пленки, но акула сейчас же метнулась туда. Мосин отдернул руку.
- Ах, так!..
Он зачерпнул бачком воды из промывочной ванны и плеснул на взбесившийся рисунок, как бы заливая пламя. Пленка с легким всхлипом вобрала в себя воду и исчезла. На мокрой тенниске было прежнее неподвижное изображение.
Долгий властный звонок в дверь. Так к Мосину звонил только один человек в институте: начальник отдела.
Вздрагивая, Сергей натянул мокрую тенниску и открыл. За широкой спиной начальства пряталась вахтерша.
- Ты что же это пожилых женщин пугаешь?
Внешне начальник был грозен, внутренне он был смущен.
- Ты на пляж пришел или в государственное учреждение? Ну-ка, покажись.
Мосин послушно выпятил грудь. Рисунок начальнику явно понравился.
- Чтобы я этого больше не видел! - предупредил он.
- Да вы на спине, на спине посмотрите! - высунулась вахтерша.
- Повернись, - скомандовал начальник.
Мосин повернулся.
- А мокрый почему?
- Полы мыл в лаборатории… Т-то есть собирался мыть.
Начальник не выдержал и заржал.
- Мамочки, - лепетала вахтерша. - Своими же глазами видела…
- 'Мамочки', - недовольно повторил начальник. - То-то и оно, что 'мамочки'… В общем, разбирайтесь с завхозом. Разбитыми телефонами я еще не занимался!..
Он вошел в лабораторию и закрыл дверь перед носом вахтерши.
- Пожилая женщина, - поделился он, - а такого нагородила… Ну давай, показывай, что там у тебя на сегодняшний день… 'Мамочки', - бормотал он, копаясь в фотографиях. - Вот тебе и 'мамочки'. А это что за раскопки?
- Это для отдела нестандартных конструкций, - ломким от озноба голосом пояснил Мосин.
- И когда ты все успеваешь? - хмыкнул начальник.
- Стараюсь…
- А через забор зачем лазил?
На секунду Мосин перестал дрожать.
- Точку искал.
- Какую точку? - переспросил начальник. - Пивную?
- Для съемки точку… ракурс…
Начальник наконец бросил снимки на место и повернулся к Мосину.
- Ты в следующий раз точку для съемки в учреждении ищи. В учреждении, а не за забором, понял? Такие вот 'мамочки'.
Закрыв за ним дверь, Мосин без сил рухнул на табурет. Какой ужас! Куда он сунулся!.. И, главное, где - под боком, за стеной, в двух шагах!.. Что ж это такое делается!.. Перед глазами парило далекое невероятное здание, похожее на связку цветных коробчатых змеев.
- Тоха! Это Григ, - невнятно произнес сзади чей-то голос.
- А?! - Мосин как ошпаренный вскочил с табуретки.
Кроме него, в лаборатории никого не было.
- Ты Дениса не видел?
Сергей по наитию сунул руку в задний карман джинсов и извлек сигаретообразную палочку, которую выменял на зажигалку у Тохи. 'Фильтр' ее теперь тлел слабым синим свечением.
- Не видел я его! - прохрипел Мосин.
- А что это у тебя с голосом? - полюбопытствовала палочка.
- Простыл! - сказал Мосин и нервно хихикнул.
5
Многочисленные фото на стенах мосинской комнаты охватывали весь путь его становления как фотографа и как личности: Мосин на пляже, Мосин с 'Никоном', Мосин-волейболист, Мосин, пьющий из
