Тот вкратце передал суть затруднения. Фигура, не разгибаясь, прикрыла дряблые веки. Задумалась. Глеб облизнул губы.
- Я… это… - сказал он, как бы оправдываясь. - Прикинул: психиатру его показать, Кондрата?.. Так ещё и за оскорбление притянет… о защите чести и достоинства… - Юноша видел, что его не слушают, но остановиться не мог и продолжал - сбивчиво, торопливо: - А потребуешь новой экспертизы - эксперты обидятся… ещё хуже напишут…
Неподвижная личина растянула безгубый рот в змеиной улыбке, затем открыла загадочные буркалы пыльного цвета - и выпрямилась. Ушла ввысь.
- Пусть представит справку, - злорадно прошелестело оттуда, - что у него и раньше было биополе…
Подобные сгустки юридической субстанции, с древних времён величаемые ярыгами, не считаются особо опасными, и всё же лучше встречаться с ними пореже, поскольку расплачиваться за консультацию приходится жизненной энергией. Но выбора у Глеба не было. Примерно ту же сумму (в пересчёте на денежные знаки) содрал бы с него и любой баклужинский адвокат с той лишь разницей, что времени на визит к нему ушло бы гораздо больше. А юному чародею необходимо было опередить очередную неприятность хотя бы на полчаса, дабы успеть обмозговать происходящее - и, если повезёт, понять.
Стиснув зубы, он решил отбросить самолюбие и начать с самого простого.
«Сглазил кто-нибудь?..» - предположил Глеб и тут же криво усмехнулся. Его теперь, пожалуй, сглазишь! Впрочем, сглаз сглазу рознь - от иного он бы сам не отказался. Одно дело, когда твой защитный энергетический кокон пробивают отрицательными эмоциями, и совсем другое, когда положительными. Раз уж на то пошло - что есть любовь? Либо сглаз, либо приворот, да ещё и с прямым откатом. Почему, например, мужья на Руси от веку жён колошматили? Именно поэтому! Знали, что любящие супруги рано или поздно друг друга сглазят, ну и береглись как могли. А в итоге порчу на баб наводили… дурачьё!
Вспомнилось вдруг, как в златые школьные годы на уроке информатики рыжая Алка Зельцер одним томным взглядом проплавила ему солидную дыру в энергетической оболочке. Два дня сквозило - ходил лох лохом, всё никак не мог залатать. Да и не хотелось, честно говоря…
Глеб нахмурился и заставил себя встряхнуться.
Порча? Уже ближе. Чтобы избавится от сглаза, здоровому человеку достаточно влезть под душ или хлопнуть полный стакан водки. С порчей этот номер не пройдёт - порчу в большинстве случаев наводят умышленно, и её так легко не излечишь - снимать надо. Проще всего, конечно, сходить в церковь и помолиться там от души. А поскольку от души сейчас никто молиться не умеет, обращаются к специалистам. Скажем, к тому же Портнягину…
Фишка, однако, в том, что проказы подобного уровня Портнягин распознал бы с лёту. Нет, тут каверза посерьёзнее - возможно, кто-то «прицепился» и нагло сосёт из него прану. Жизненные силы, говоря по-нашему. Отсюда и неудачи. Глеб, правда, никогда не слыхал, чтобы жертвами порчи такого рода становились ученики чародеев. Сам порченый, допустим, энергетическую «пиявку» увидеть не сможет - точно так же, как любой человек не замечает своих недостатков, пока ему на них не укажут. Но ведь где ученик - там и учитель! А уж этому-то выявить порчу - как два пальца об астрал…
Стенные ходики привирали уже на полтора часа. Глеб поморщился, покинул физическое тело и попробовал прямо сквозь циферблат вынуть увлёкшегося барабашку. Тот заверещал и за что-то там уцепился. Сопротивление не помогло. Портнягин намотал зациклившуюся энергетику на торчащий из стены железный костыль и, снова придав ей вращательное движение, остановился в задумчивости перед древним трюмо, под толстым стеклом которого как бы расплывались радужные нефтяные лужицы.
Да, закавыка… Сходить, что ли, через двор к Игнату Фастунову? Всё-таки за одной партой когда-то сидели - пусть посмотрит со стороны… Нет. Не стоит. С учениками чёрных магов в таких случаях лучше не связываться. Да и достоинства ронять не хочется…
Не вовремя сорвался с нарезки Ефрем, ох, не вовремя!
- Ну-ка… тыковку… - вяло приказал старый колдун.
Глеб послушно склонил голову. Нетвёрдыми дряблыми пальцами Ефрем потрогал воздух над тёмно-русой макушкой, затем рука его упала, а из лёгких исторглось стенание. Сердце у юноши ёкнуло, но он поспешил уверить себя, что причиной горестного стона было физическое состояние самого Ефрема.
- И что там? - с фальшивой бодростью осведомился Глеб.
Учитель молчал, бессмысленно отвесив нижнюю губу. Выражение его лица могло означать всё что угодно.
- Ой, хреново… - обессиленно выдохнул он наконец.
- Кому? - теряя терпение, спросил Глеб.
Внезапно старый колдун Ефрем Нехорошев выпрямился и широко раскрыл мгновенно прояснившиеся глаза. Похмелья - как не бывало.
- Сядь! - отрывисто повелел он.
Глеб поспешно опустился на табурет. Ефрем встал стремительно, без кряхтенья - и, присматриваясь, двинулся в обход заробевшего ученика.
- «Заземлили»? - осипшим от ужаса голосом предположил тот.
- Похоже… - глуховато отозвался колдун, ощупывая какие-то незримые впадины и выпуклости.
То есть даже не порча. «Заземляют», как правило, с помощью проклятия. Техника злодеяния примерно та же, но с одним существенным отличием: недоброжелатель замыкает жертву не на себя, а на какую-либо стихию. Чаще всего на землю. Энергия покидает тело несчастного мощным потоком, и что самое обидное - поди пойми, кому за это бить морду!
- Ну не тяни, не тяни! - взмолился Глеб. - На что замкнули?
Вопрос - далеко не праздный, хотя, какую стихию ни возьми, добычу она отпускает редко. В организм проникают её тонкие сущности, поэтому вслед за неудачами неминумо приходят болезни, как правило, смертельные и неизлечимые: от земли - онкология, от огня - гангрена, от воды - разжижение мозга, от воздуха - атипичная пневмония. Так что, строго говоря, хрен редьки не слаще.
Вместо ответа старый колдун насупился и принялся одеваться.
- Ты куда? - всполошился Глеб.
- Пойду… учителя своего проведаю… - угрюмо отозвался Ефрем, влезая в ветхую шубейку из чебурашки. - Может, что присоветует…
- Так он у тебя… Жив?
- Живёхонек…
- А чего пешком? Проще ж через астрал!
- Ты б ещё «по телефону» сказал… - ощетинился кудесник. - Дело-то, чай, не шутейное…
Сердито ткнул клюкой - и в воздухе проявилось прозрачное мерцающее подобие извилистой пульсирующей кишки, один конец которой крепился под левым соском Глеба, а другой уходил сквозь стену к какой-то из четырёх стихий. «Пиявка».
- Только, слышь… - ворчливо предупредил старый чародей. - Оборвать - даже и не пробуй… Хуже будет…
Вернулся Ефрем - ещё мрачнее, чем уходил. Выпростал плечико из
