– Нет, – сказала Чага. – Они вообще не кочуют. Они живут под землей. В предгорьях на юге.
– Так что же ты раньше молчала? – закричал Влад.
– Ты не спрашивал, – спокойно ответила она.
Влад бросил рубило, подошел, прихрамывая, к свернутой кошме, сел. Чага наблюдала за ним искоса. Влад сидел, уставив незрячие глаза в костер. Мир, в который он попал, прояснялся, становясь еще страшнее и непригляднее… Значит, до сих пор сидят в бункерах и нажимают на кнопочки… Сволочи, ах, сволочи!..
– Чага! А что про них еще говорят? Кто они? Откуда взялись?
Она опустила гребень, помолчала и с неохотой начала нараспев очередную легенду:
– Быстрый, светлый, разящий без промаха пролетал над степью и увидел троих мужчин с оружием в руках. Он разгневался и сказал: «Все мужчины, кроме вас троих, бросили оружие. Или вы надеетесь укрыться от меня в прямых ямах?» Мужчины ответили: «Мы не будем рыть прямые ямы, мы выроем извилистые и глубокие, и ты не сможешь поразить нас в них». И металлу стало весело. «Если я не смогу поразить вас (так он сказал!), то выполню все, что вы мне прикажете». Мужчины вырыли извилистые глубокие ямы, и металл ничего не смог им сделать. 'Приказывайте, – сказал он в гневе, – но знайте: никто из вас уже не выйдет из этих ям, таких глубоких и таких извилистых. И лишь в последние дни мира я разрешу детям детей ваших выйти из-под земли и кочевать вместе с остальными…
Чага умолкла. Влад был откровенно разочарован: легенда содержала гораздо меньше информации, чем он надеялся. Если их с Чагой принимают за этих выходцев из-под земли, стало быть, конец света ожидается со дня на день. Вот, пожалуй, и вся информация. Остальное – образы…
Влад поднялся, сморщившись от боли в коленке.
– Чага! – решительно сказал он. – А ты знаешь, как добраться до этих предгорий?
Чага медленно повернулась к нему, и Влад увидел, что лицо у нее бледное, как пепел.
– Там смерть, – еле вымолвила она.
– Здесь повсюду смерть, Чага, – ответил он. – Мне нужно с ними встретиться. С Приручившими металл.
– Зачем?
Подошел, прихрамывая, взял за плечи, твердо взглянул в глаза.
– Надо.
24
Что-то случилось с Чагой. С того самого дня, как повернули на юг, молчала целыми днями. Не возражала уже, если Влад доставал при ней блокнот, командовать перестала вообще. Правда, Влад давно не нуждался в понуканиях, отдыха себе не давал: рубил, копал, вычесывал. Сам ловил и умерщвлял сусликов, надеясь хоть этим поднять Чаге настроение… Бесполезно. Ни распоряжений, ни приступов бешенства, и петь в степи перестала, ехала молча, опустив голову. Дошло до того, что одинокого всадника на равнине первым заметил Влад… Хотя, конечно, всадник увидел их раньше. А увидев, повернул тощего облезлого зверя и припустился наутек к огромным, как бамбук, тростникам.
– Чага, кто это?
Повернула голову, всмотрелась нехотя.
– Изгнанник…
– Изгнанник?.. А может, гонец?
– Нет… Гонца посылают налегке, а этот с поклажей. И зверь плохой – вот-вот упадет…
– А чего он так испугался? Нас же только двое!
– Думает, что остальные его ловить поехали…
Напрягая зрение, Влад вглядывался в далекую шевелящуюся стену тростников, за которой скрылся беглец.
– А если принять его в семейство?
– Зачем он тебе нужен? – равнодушно спросила Чага. – Его же, наверное, не зря оставили в степи…
«А тебя?» – чуть было не спросил Влад, но вовремя прикусил язык.
– А вот интересно, – сказал он через некоторое время. – Если металл убил всех и в живых из семейства остался один человек… Поверят ему, что он не изгнанник?
– Не знаю, – сказала Чага. – Как повезет…
Огромный тоскливый страх навалился на нее с юга, и странно было сознавать, что не опасность приближается к ней, а она сама – впервые в жизни – движется навстречу опасности… Куда они идут?! И зачем?.. Чага украдкой покосилась на Влада. Как сильно он изменился!.. Спаленная солнцем кожа обтянула упрямые скулы, на лбу подживающий след от кистеня, и глаза просветлели, стали совсем мужские – пристальные, беспощадные… Неужели он и вправду не боится?..
– Может, лучше переправиться на ту сторону? – спросил Влад.
Они спустились к речушке и вскоре добрались до песчаного брода, причем увидели его издали: на сотню шагов вдоль берега тростник был недавно сбрит низко пролетавшим металлом. До воды оставалось рукой подать, когда Чага резко повернула Рыжую и, ни слова ни говоря, поехала обратно.
– Что, Чага?
