женщина.
— Ты лжешь.
— Из-за силы, которая нас связывает, вам известно, что я не могу вам лгать.
Волуциан был прав. Он не мог мне лгать, ну, по крайней мере, не так открыто. Я знала об этом, и это открытие заставило меня по-другому взглянуть на мой собственный мир. Все это объясняло, почему моя мама так ненавидит Иной мир. Почему они с Роландом старались привить мне ненависть к нему — чтобы у меня никогда не возникало сочувствия к джентри или другим обитателям их мира.
К горлу подкатила желчь, я была на грани истерики. Боже. Это в пух и прах уничтожало демонстрацию силы, которую я всегда старалась показать в присутствии своих духов. Но мне нужно завершить этот разговор.
— Итак, ты говоришь, именно поэтому Роланд убил Шторма? Чтобы защитить меня?
— Помимо прочего. Вторжение Короля Шторма в этот мир было неизбежно. А когда он явился забрать вас, Роланд Маркхэм убил его и разрушил этим все планы.
— То же самое рассказал мне и Дориан… погоди-ка. Он знал! Ах он ублюдок. Он сидел там и потчевал меня историями о Короле Шторма, зная кто я такая!
— Все знают кто вы, госпожа, — сказала Нанди.
— Хотя и узнали совсем недавно, — добавил Финн, наблюдая за моим лицом. — Правда открылась пару недель назад. А вместе с ней все узнали твое настоящее имя.
— Откуда? — я подозрительно уставилась на Волуциана. Все это время он знал кто я на самом деле. — Это ты им рассказал?
— Нет.
— Тогда, почему вы раньше не рассказали мне об этом? Почему ни один из вас не рассказал мне, когда это стало известно?
Духи уставились на меня.
— Потому что вы нас не спрашивали, — ответила Нанди.
— Да, — поддержал ее Волуциан, — если бы вы спросили: «Я дочь Короля Шторма?», мы бы с удовольствием…
— О, заткнись, — я потерла глаза. Мне хотелось спать. Уснуть, и навсегда забыть об этом. Но вряд ли я смогу сегодня спокойно уснуть. — Если все джентри считают Короля Шторма таким великим, почему они охотятся за мной? Разве я не должна быть героем или кем-то в этом роде? Вместо этого они стремятся покончить со мной.
— К сожалению, большинство из них не пытаются убить вас. Они желают уложить вас в постель.
— Зачем им это?
— Скорее всего, из-за пророчества, — сказала Нанди.
— Пророчества, — сухо повторила я. — Прелестно. Теперь еще и пророчество.
— Госпожа, — торопливо добавила Нанди, — если бы вы спросили, существует ли какое-то пророчество…
— Да, да. Я в курсе.. вы бы с удовольствием мне ответили. Так что говориться в этом пророчестве? Что я хороша в постели?
Финн замялся.
— Ну… в нем говорится, что миссия Короля Шторма будет завершена первенцем его дочери. Человеческий мир будет завоеван.
— Ты издеваешься. — О Боже, как же мне хотелось спать.
— Когда сияющие узнали, что у вас пока нет детей, все обрадовались, и теперь каждый мужчина желает принять участие в этом процессе. Стать отцом наследника Короля Шторма — большое дело.
— Кроме того, — добавил Волуциан, — пророчество говорит, что дочь Короля Шторма расчистит путь к власти для своего сына. Так что стать вашим супругом для любого из них станет весьма престижно.
— Эй, я не собираюсь помогать никакому вторжению. Не то, чтобы я верила в пророчества. Не то, чтобы я вообще верила во что-то из этого бреда. На самом деле, это пророчество лишь доказывает, что все это выдумка. Ведь я никогда не отвернусь от собственного народа.
Могу поклясться, Волуциан улыбнулся.
— Да, но действительно ли именно люди ваш народ? Теперь ваши привязанности должны разделиться.
Во мне вспыхнул гнев.
— Этого не будет. Допустим то, что я дочь самого опасного из когда-либо живших джентри — правда. Все равно я знаю кто я. Я человек. Я поступаю как человек. Во мне нет магии джентри.
— Как скажете, госпожа.
— Проваливайте отсюда. Все вы. Я не верю ни во что из этого. Я поговорю с родителями и всё выясню.
Волуциан поклонился.
— Мудрая мысль, госпожа.
Произнеся необходимые слова, чтобы духи исчезли, я упала на кровать. И хотя буря снаружи утихла, моя собственная душевная буря никуда не делась. Я хотела бы ничего не чувствовать. Забыть про всё это, потому что это не могло быть правдой. Этого просто не могло быть. Так хотелось принять таблетку снотворного, но и без предупреждений Роланда я знала, что это было бы глупо. Если каждый второй джентри так рьяно стремится устроить мне залёт, мне нельзя расслабляться.
Мне не уснуть. Не после того, как я боролась с джентри и видела девочку, обиженную ими. Не после того, как узнала, что провела ночь с кицунэ. Не после того, как поняла, что могу быть одной из тех, кого люто ненавижу. Не после того, как это заставило меня усомниться во всем, во что я когда-либо верила.
Нет, я вообще не должна спать, но мое тело знало лучше, я очень устала. Тело знало, что я боролась всю ночь и была ранена. И самое главное, что моя борьба не окончена. Никоим образом.
Глава 12
Несколько дней спустя, я все же набралась храбрости, чтобы увидеться с мамой и Роландом. Тим ушел на весь день, но утром успел что-то выпечь. Тарелка с кексами, посыпанными миндалем и маком, стояла на кухонном столе, и я прихватила две штучки в дорогу.
За этот недолгий отдых ко мне вернулся здравый смысл, но гнев и боль никуда не исчезли. Мне казалось, что я предана, причем не только Уиллом. В любом случае, его простить было легче, чем остальных. Он хотя бы не скрывал от меня тайну долгие годы. Его поступки были открыты и полны отчаяния. Они не были такими коварными, как у Кийо или мамы с Роландом.
Когда я подошла к дому родителей, то не стала утруждаться и стучать. Дверь оказалась не заперта и я вошла, громко хлопнув за собой.
— Еви? — услышала я голос мамы, — это ты?
Я шла по деревянному полу, и моим шагам вторило эхо. Мама и Роланд как раз обедали. На столе были разложены хлеб и мясное ассорти с различными специями. От этой картины так и веяло домом и уютом. Так спокойно и невинно. Увидев меня, мама привстала.
— Слава Богу, ты вернулась! Я так… в чем дело?
Я так сильно любила этих людей, но, увидев их, еще сильнее разозлилась, возможно, потому что любила их слишком сильно. На мгновение я потеряла дар речи. Просто смотрела на них, то на одного, то на другого.
— Евгения? — спросила мама неуверенно.
— Кто мой отец? — требовательно спросила я. — Я родилась в Ином Мире?
Я видела, как мама побледнела, ее темные глаза расширились от страха. Роланд мгновенно оказался рядом с ней.
— Евгения, послушай… — выражение маминого лица сказало мне всё.
— Бог, мой. Так, это правда.
