Я встала с кресла, сняла рубашку, которую носила, не застегивая, поверх топа на бретелях, отбросила в сторону волосы и повернулась спиной, так, чтобы Роланд мог видеть.
Отчим увидел царапины и издал тихий рык.
— Паршивый у них вид. Сегодня заработала?
— Нет, четыре дня назад. Они не заживают.
— Болят?
— Нет.
— Кто тебя ими наградил?
— Не уверена. На вид — человек, но… Ума не приложу.
Я снова распустила волосы, набросила рубашку и повернулась к Роланду.
— Как ему удалось достать тебя с такого угла и положения? — Вид у Роланда был озадаченный — Вы что, схватились врукопашную?
— Ну, на самом деле это не важно, — торопливо ответила я. — Ты когда-нибудь видел такое?
— Такое — нет. Но я видел достаточно, чтобы понять, что тут нет ничего страшного. Как бы они ни были нанесены, магией или чем-то еще, немного погодя все заживет.
От мнения Роланда мне легче не стало, но я была не готова вдаваться в подробности нашего с Кийо свидания. Тяжело вздохнув, я сказала:
— Тут еще кое-что…
— Уже в курсе. Ты отправляешься за девочкой. Моя торжественная манифестация катилась лесом!
— Как ты догадался?
— Просто я знаю тебя, Эжени, твою глупость и упрямство, вкупе с примитивным чувством справедливости. Ты — вылитая я.
Я не была уверена, что это комплимент.
— Значит, ты понимаешь.
Он покачал головой.
— Говорю тебе, это опасно и глупо. Ты переносишься в собственном теле и…
— Что?..
Вид у нас с Роландом был точно такой же, как у нашкодивших ребятишек. В дверях стояла мама в широкополой шляпе и перчатках, испачканных землей. Они служили явным доказательством ее бурной деятельности. В саду камней, игравшем роль внутреннего дворика, у меня тоже была пара клумб, но мама создавала у себя натуральный оазис.
Сейчас она стояла и глядела на нас. Ее длинные, чуть седеющие волосы, которым не хватало моего рыжеватого оттенка, струились по спине. Мамины глаза были просто голубыми, без фиолетового оттенка, как у меня, но, так или иначе, любой скажет, что мы с ней похожи. Я все думала: буду ли в ее возрасте выглядеть так же? Надеюсь, что да, хотя, скорее всего, седину придется закрашивать.
— Что это ты собралась делать, Эжени? — спросила она спокойно.
— Ничего, мама. Это просто теоретические рассуждения.
— Вы обсуждали, как отправиться туда. Я в курсе, что это значит.
— Мама!.. — перебила я.
— Ди… — начал было Роланд.
Она вскинула руку, прерывая нас обоих.
— Не надо. Я не хочу об этом слышать. Тебе известно, как я волнуюсь из-за того, чем ты занимаешься в этом мире, Эжени. Теперь ты хочешь отправиться прямо в их логово? А ты!.. — Она повернулась к Роланду и окинула его пылающим взором. — Я двадцать лет провела в тревогах за тебя. Ночей не спала, боялась, что ты не вернешься. В день, когда ты отошел от дел, я возблагодарила Господа. А теперь ты подталкиваешь ее…
— Эй, притормози. Ничуть он меня не подталкивает. Если тебе хочется нападать на кого-нибудь, то Роланда не трогай. Это лишь мой выбор. Он тут ни при чем.
Отчим повернулся ко мне.
— Эжени, если ты твердо решила отправиться туда, то я мог бы пойти с тобой.
— Мама права. Твоя битва закончилась. Это мое дело.
Мама повернулась ко мне.
— Не твое! Почему ты просто не можешь держать их на расстоянии? Зачем самой лезть туда?
Я объяснила. Все время, пока я рассказывала, мама хранила гордый и неприступный вид, но глаза выдавали ее. Она поняла серьезность ситуации, несмотря на то что на словах продолжала отрицать.
— Ты в точности такая же, как и он. Слишком благородная, чтобы думать о себе. — Она как будто неожиданно постарела. — Ты пытаешься компенсировать какой-то недостаток внимания в детстве, не так ли?
«Ну вот, теперь она снова заговорила как психотерапевт».
— Мама, этой девочке всего лишь четырнадцать, то есть уже пятнадцать лет. Если бы она пропала в нашем мире, то ты сама сказала бы, что необходимо принять любые меры для ее возвращения.
— Я согласилась бы, если бы у тебя была поддержка и ты не действовала бы в одиночку.
— Такой поддержки у меня нет.
— А я? — встрял Роланд.
— Нет! — в один голос воскликнули мы с мамой.
Она повернулась ко мне и использовала самое страшное оружие, известное человечеству, — мамин козырь.
— Ты мой единственный ребенок. Мое дитя. Если с тобой что-нибудь случится…
К этому я была готова.
— Жасмин тоже чей-то ребенок, хоть ее мать и умерла. По сути, это еще хуже. Она потеряла своих родителей. У нее никого нет. Теперь она в плену, ее держит в заложницах какой-то урод, считающий нормальным похищать и насиловать непокорных девочек.
Мама дернулась, словно я ее ударила. Они с Роландом обменялись долгими взглядами, свойственными только тем парам, что прожили вместе долгие годы. Не знаю, о чем они в этот момент думали, но в итоге мама повернулась спиной к нам обоим.
— Когда вернешь Жасмин, приведи ее ко мне. Не имеет значения, джентри это или люди. Ей понадобится та же терапия, что и любой другой потерпевшей.
Я знала, что мама постоянно консультирует пациентов, но никогда не думала, что она помогала жертвам джентри. Для человека, который делал вид, что Мира Иного не существует, это был очень широкий жест.
— Мама… — начала было я.
Она покачала головой.
— Ничего не хочу слышать, пока все не кончится. Хватит с меня.
Она вышла, возвращаясь к мирным садовым заботам.
— Мама справится, — недолго помолчав, пообещал Роланд. — Она всегда справлялась.
Отчим вынужден был смириться с тем, что я все-таки берусь за этот случай, но он горел желанием дать мне максимум тактической информации. Голова шла кругом.
После того как я в третий раз подряд отказалась взять его с собой, Роланд спросил:
— Полагаю, ты будешь вынуждена обратиться за помощью к «другим»?
Тон его голоса красноречиво свидетельствовал об отношении Роланда к этим самым помощникам. Я знала, что он их не одобряет, но отрицать полезность этих существ все же не может.
— Ты же знаешь, они — весьма ценное средство.
— Прямо как граната, пока из руки не вылетит.
— Лучше они, чем вообще ничего.
Он нахмурился, но промолчал, а потом принялся обсуждать материально-технические аспекты — где и когда совершить переход, какое оружие взять с собой. Мы решили, что лучше дождаться новолуния. Именно в этот момент у меня будет самая сильная связь с Гекатой. Она покровительствует путешественникам, а конкретно — в Мир Иной, что было полезно на случай, если мне придется спешно ретироваться. Подходящее
