Удивительно, что он вообще их унюхал. Я пользовалась духами примерно часов двенадцать назад. Поразительно, что чьи-то органы обоняния могли тут нормально функционировать, учитывая запах дыма и пота, царящий вокруг.
Он усмехнулся и окинул меня взглядом, который иначе как томным и не назвать. Я почувствовала, как зачастил мой пульс.
— Полезно разбираться в цветах. Так проще их дарить, производя впечатление на женщин.
Я внимательно посмотрела на него, потом взболтала пиво в бутылке.
— Вы пытаетесь произвести на меня впечатление?
Он пожал плечами.
— Не совсем так. Я пытаюсь вести светский разговор.
Я взвесила его слова, решая, хочу ли и могу ли продолжать эту игру или нет, потом слегка улыбнулась.
— Что?.. — спросил он.
— Не знаю. Просто подумала о цветах и о том, как произвести впечатление на людей. Я хочу сказать, не странно ли, что мы преподносим органы размножения цветов людям, которые нам нравятся? К чему бы это? Странный способ выразить свои чувства.
В его темных глазах вспыхнул огонь, словно он только что обнаружил нечто удивительное и очаровательное.
— Это не более странно, чем дарить шоколад, который, как известно, является афродизиаком. А что насчет вина? Ведь этот «романтический» напиток на самом деле лишь помогает людям раскрепощаться.
— Да уж. Похоже, люди стремятся быть одновременно утонченными и прямолинейными. Почему-то нельзя просто взять и сказать: «Эй, ты мне нравишься, давай встречаться». Вместо этого они говорят: «Вот, прими от меня эти цветочные гениталии и афродизиаки».
Я отхлебнула пива, подперла рукой подбородок и продолжила, сама себе удивляясь:
— Вообще-то у меня нет проблем с мужчинами и сексом, но иногда я просто впадаю в ступор от всех этих человеческих заигрываний.
— Это как?
— Все маскируется позами и уловками. Где честность? Люди не могут откровенно выразить свои чувства. Принято обставлять все с позиций ухаживания и двусмысленных подарков, но я на самом деле не сильна в этих играх. Нас учат, что быть честными плохо, словно это какое-то социальное клеймо.
— Что ж, — резюмировал он, — иногда такая честность выливается в совершеннейшую бестактность. Кроме того, не стоит забывать о страхе быть отвергнутым. Я полагаю, это тоже имеет значение. Все дело в нем.
— Да, наверное. Но быть отвергнутым — не самое страшное, что может с тобой случиться. Не легче ли оказаться отвергнутым сразу, чем убивать вечер или, не дай бог, целые месяцы на свидания? Стоило бы выражать наши чувства и намерения более честно. Если кто-то рекомендует тебе отвалить, так что ж, вперед. Извини, подвинься.
Я внезапно с подозрением взглянула на свою бутылку с пивом.
— Что-то не так?
— Пытаюсь понять, не напилась ли я. Бутылка-то всего лишь первая. Думаю, я кажусь слегка спятившей. Обычно я так много не болтаю.
Он рассмеялся.
— Не думаю, что вы кажетесь спятившей. Я абсолютно с вами согласен.
— Правда?
Он кивнул с восхитительно умным видом, обдумывая ответ и становясь еще сексуальнее.
— Я согласен. Уверен, большинство людей не готовы к честности. Они предпочитают игры. Им подавай красивое вранье.
Я приговорила остатки «Короны».
— Только не мне. Честность приветствуется в любое время.
— Вы это серьезно?
— Абсолютно.
Я поставила бутылку на стойку и посмотрела на своего собеседника. Теперь он пристально следил за мной, и его взгляд снова казался мне томным, таким жарким, таинственным и сексуальным. Я погрузилась в этот взгляд и почувствовала, как внизу живота отозвались те струны, которые казались мне глубоко спящими.
Он слегка наклонился вперед.
— Ну что ж, вот вам правда. Я действительно был рад увидеть по соседству с вами свободный стул. Я считаю вас красивой. Бюстгальтер, просвечивающий под блузкой, выглядит чертовски сексуальным. Мне нравится форма вашей шеи и то, как на нее ложатся пряди волос. Мне кажется, что вы умны и забавны. Прошло всего пять минут, а я уже понял, что вы не из тех, кто спит с кем попало, как и я сам. С вами удивительно интересно разговаривать. Мне кажется, что секс с вами будет не менее интересным.
Он откинулся обратно на своем стуле.
— Ничего себе! — выдохнула я, только сейчас обратив внимание на то, что впопыхах надела под белую блузку черный бюстгальтер. М-да. — Многовато правды.
— Мне отвалить прямо сейчас?
Я провела пальцами по горлышку бутылки и глубоко вздохнула.
— Нет. Пока нет.
Он улыбнулся и заказал нам еще выпивки.
Следующим логическим шагом было представиться друг другу. Когда пришел его черед, он назвался Кийо.
— Кийо, — повторила я. — Прикольно.
Он посмотрел на меня, и в следующий миг улыбка заиграла на его губах. На очень даже красивых губах.
— Вы пытаетесь просчитать меня.
— Что это значит?
— Понять, кто я. Раса. Этническая принадлежность. Все, что угодно.
— Вот еще, — возразила я, хотя именно это и пыталась сделать.
— Мать — японка, отец — латиноамериканец. Кийо — сокращение от Кийотака.
Я присмотрелась к нему, теперь понимая, откуда эти темные глаза и смуглая кожа. Человеческие гены — сильная штука. Мне нравилось их смешение.
Как здорово, когда у тебя такая мощная память предков. Я знала, что в маминых жилах текла не только греческая и уэльская кровь. Помимо этого там была еще и смесь многих других. Что касается папаши-авантюриста… о его корнях я знала не больше, чем о нем самом. Но, с какой стороны ни зайди, я вполне соответствовала званию полукровки, которым меня наградил кер.
Тут я поняла, что слишком пристально смотрю на Кийо.
— Мне нравится результат, — сказала я наконец, и он снова рассмеялся.
Потом красавец спросил, чем я занимаюсь, и я ответила, что работаю в области веб-дизайна. Это было не совсем вранье. У меня был диплом по этой специальности и еще по французскому. Они не имели никакого отношения к моей настоящей работе, хотя Лара твердила, что, заведя веб-сайт, можно было бы продвинуть наш бизнес. До сих пор мы полагались только на сарафанное радио.
Когда Кийо сказал, что работает ветеринаром, я не поверила.
Его жаркие глаза удивленно распахнулись.
— Почему нет?
— Потому что… потому что ты не можешь быть ветеринаром. Я просто не вижу тебя в этой роли.
Кроме того, я не представляла, как завтра скажу Ларе: «Итак, вчера я была в баре и встретила этого сексуального ветеринара…»
Нет, как-то не лепились вместе эти два представления. Ветеринары должны были выглядеть как Уилл Дилейни.
