кидс явно не вписывались в местный зверинец, состоявший из проституток, высматривавших иностранцев; вышагивавших как похотливые павлины иностранцев, высматривавших проституток; подвыпивших пум и богатых пердунов сильно за сорок; горцев двух типов – зверообразных и шейхообразных, которые типа не общались друг с другом, но зыркали на одних и тех же баб; девушек легкого поведения с трудной судьбой, мечтавших, чтобы им кроме платы за интимные услуги заплатили бы еще и за такси до родного Колпино ТихвинаШушар и прочего Тосно; в общем, Урсула и её подруги выглядели чужеродно в этом вертепе, где водка лилась рекой, кокаиновая пыль плясала в лучах стробоскопа, – словом, разворачивалась нешуточная алкоголическая баталия полов.
Воздух разрывали зубодробительные треки с гиперскоростным битом, девичьими воплями и нойзом, который могут издавать только сошедшие с ума компьютеры. Официантка организовала свободный столик и приняла заказ. Развалившись на диване, Артур, ничуть не удивившийся присоединившимся девушкам, в первую очередь разоблачил буржуйскую сущность Владимира Быстрова, который жмется за каждую копейку и не умеет широко гулять; – впрочем говорил Артур беззлобно, даже на пьяную голову не забывая, что на этой особенности неформального лидера Экссона держится благополучие всей компании.
Посетителей клуба накрывал бушевавший электронный ураган с акцентами аутентичного африканского ритма, на который импульсивно реагировали все конечности разом. Олесе не сиделось, она потащила Артура на танцпол, подруга Урсулы подорвалась вслед за ними. Сама же Урсула потягивала какой-то энергетический напиток, адское пойло для школьников, лучилась и искрилась в предвкушении комплиментов. Оставшись вдвоём, они с Андреем обменялись долгим взглядом.
Эта встреча была случайностью, но то, что будет дальше – это уже неизбежность. Её неприкрытый доверчивый интерес, его раздевающие взгляды, всё это подготавливало почву для сегодняшнего свидания. Андрей нравился Урсуле внешне, его голос, мягкая и элегантная манера двигаться, и его образ казался ей невероятно сексуальным, сотканным из множества эмоциональных нюансов, каждый из которых восторженная школьница смогла распознать и оценить. Его энергетика вступила в чудовищной силы резонанс с пульсом девочки, в которой, отягощенной неведением и метаниями молодости, было что-то по- детски наивное и по-взрослому зрелое, а также все те ослепительные искры, которые можно высечь из этого сочетания.
«Где удовольствия – там и я. Если ты чего-то не познал, значит в чем-то себя обокрал», – решил для себя Андрей, отдавшись очарованию этой встречи. Приблизившись к ней вплотную, он вдохнул, коснувшись носом её виска, её запах:
– Дай тебя понюхаю!
Отстранившись, оценивающе кивнул:
– Вкусно пахнешь.
– Это J.Lo! – Урсуле пришлось почти кричать из-за громкой музыки.
– Тебе нравится как она поёт?
Она мотнула головой, он спросил, почему. Приблизившись к нему, она сказала ему на ухо:
– Я слушаю Мэрилин Мэнсон, Флоренс, много чего ещё, а-а-а… Некоторых я не слушаю, но снимаю манеру движения, поведения… как это сказать… spirit… ongoings. Например, глядя на Леди Гагу, я поняла, что отличаться от других нормально, Кеша…
Электронная долбёжка поутихла, появилась возможность говорить, не перекрикивая музыку. Андрей спросил:
– Ну а J.Lo, чему она тебя научила?
– J.Lo… а-а-а… я не знаю, она такая влюбчивая, чувственная, женственная, она прописала в брачном контракте, что её муж обязан заниматься с ней любовью не реже трёх раз в неделю, мне бы хотелось, а-а- а…
Она запнулась, и Андрей, приобняв её, сказал:
– У тебя получится.
И взял её руку в свою:
– Давно хочу спросить: почему ты всё время заклеиваешь пальцы пластырем?
– Фиг знает. Не то чтобы у меня что-то болело. Просто пластыри нравятся.
Она держалась намного увереннее, чем в офисе, не было уже никакого «напуганного зверька в свете фар». Немного позже, отпив сок, Урсула начала нервно двигать челюстями, и у неё, как у котенка, выплёвывающего клок шерсти, изо рта вылетел кусочек пластика. Оказалось, что она носит так называемые невидимые брекеты.
– Зубы болят, – резюмировала она. – Немного не угадали с размерами, вот и давит теперь.
Немного подувшись, она вставила брекеты обратно и сделала это просто мастерски. Андрей изобразил предельный восторг:
– Мне нравится, как ты берёшь в рот!
Она никак не отреагировала на этот вброс, и Андрей пустился в пространные и пугающие рассуждения о демонах, живущих внутри него. Его голос продирался сквозь плотные биты и заполошные афроритмы, как партизаны – через тоннель метро, и смысл его слов почти не достигал сознания Урсулы, она же, в свою очередь, почти одновременно что-то рассказывала про свои «цацки», по обыкновению очень плохо и невнятно выражая свои мысли, исполняя головой экспрессивные движения, во время которых её волосы двигались в воздухе по сложной траектории; на невербальном уровне собеседники отлично понимали друг друга.
В прокуренном воздухе стоял запах духов, возле входа разминались чечены в полосатых костюмах, ныкая по карманам ножи; на танцполе нешуточный переполох вызвала внезапная блэк-мама – великанских размеров афродива с прической из тысячи косичек, уложенных в дичайшую икебану – она так зажгла, что все расступились; возле барной стойки сновали бледные местные завсегдатаи с тяжелым дыханием и кругами под глазами; а пятеро ветеранов тихонько по-стариковски качали в дальнем углу, высматривая новых девочек.
Под музыку небесного леса Андрей наговаривал эротический текст, сильно смахивающий на описание увлажняющего средства. Урсула мало понимала, что ей говорят, но по интонациям вполне догадывалась, на стороне Андрея была эйфорическая алхимия ритма, звука, танца, алкоголя, световых и визуальных эффектов. Сморенный усталостью и грустью, он откинулся на подушки и сразу же впал в полузабытье, смущаемый видениями в равной мере сладострастными и мрачными. Чему способствовал сонно-эротический лаунж. По жилам разливалась струнно-клавишная психоделия, сознание ловило полупрозрачный шелковистый лепет Урсулы, ёрзавшей на диване так, что её движения запросто могли всерьёз смутить даже святого.
– Если в тебе живёт хоть чуть-чуть креативности, ты всегда разрулишь свой гардероб. Видишь, я сегодня при цацках! На кулоне брюлик, между прочим, хочешь потрогать!? На, возьми, я вообще предпочитаю черные брюлики, а не обычные, потому что я не какая-то дешевка…
Она протянула Андрею свой кулон от Стивена Уэбстера. Внутренние токи, невидимые, но ясно ощутимые, струились от его руки к руке Урсулы и заставляли трепетать и изгибаться всё её тело.
Находившийся в приятно расфокусированном состоянии Андрей нацелился рукой на её кулон, но ухватился за её грудь. Урсула не стала сетовать на его пристрастия, вместо этого принялась их самым смелым образом поощрять. Люциферианская оргия, в которой свет и тьма перемигивались всеми оттенками друг друга, закономерным образом продолжилась.
Глава 157
Очнувшись в девять утра с жуткой головной болью, как после операции на головном мозге без наркоза, Андрей обнаружил себя в квартире на Фонтанке. Во рту будто войлоком постелили. Подушка пахла женским духами. «Ну вот, J.Lo научила тебя любви», – внезапно подумалось. Он был абсолютно голый и ему понадобилось некоторое время, чтобы разыскать своё нижнее бельё.
«Воды! Хорошо бы колы!» – пульсировало в голове, терзаемой похмельем, в унисон где-то пиликающему будильнику. Наваливаясь одна на другую, тяжело волочились мысли о том, удастся ли выполнить намеченные на этот день дела; может быть последняя порция виски вчера была лишней.
Качаясь и спотыкаясь на ходу, он добрался до кухни, и обнаружил на столе двухлитровую бутылку Пепси, пачку Нурофена и записку:
«Хэлло, мой ненаглядный котик! Ночью ты был мёртвый, но трахался как десять живых! Я принесла тебе
