Болезнь, которая мучила его много лет (и от которой Лиса излечила его на некоторое время) снова возвращалась.
Нехватка движения и свежего воздуха — видимому, также сделали свое дело, как и ограничение заключенных в возможностях получения крови.
Стражи одели на него кандалы, как дополнительную меру предосторожности, и под тяжестью веса он согнулся, едва волоча ноги.
«Там», — сказал Нортвуд, указывая на меня.
«Эта».
Стражи провели Виктора, минуя Лиссу, и он едва ли на секунду взглянул на неё.
Она воспользовалась двойным принуждением: поддержание Нортвуда под своим контролем и, использование быстрой вспышки магии, чтобы оставить себя незамеченной для Виктора, когда он проходил мимо.
Стражи усадили его на стул передо мной и затем отступили, всё ещё держа его в поле своего зрения.
Один из них завел беседу с Нортвудом, отмечая нашу молодость и новизну.
Если мне придётся когда-нибудь вновь это делать, я заставлю Лиссу заколдовать нас, сделав старше.
Сев рядом со мной, Виктор наклонился ко мне и открыл рот
Кормления были в крови у Мороев, всегда одни и те же движения, которые делались почти без раздумий.
Было похоже на то, что он даже не видит меня.
А затем он увидел.
Он застыл, его глаза расширились.
Некоторые особенности отличают королевских Мороев, и светлые, нефритово-зелёные глаза были как у Дашковых, так и у Драгомиров.
Его утомленный, покорный взгляд исчез, и его хитрая резкость, которая столь характерна ему — проницательный интеллект, который я хорошо знала — внезапно вернулись.
Это напомнило мне устрашение, исходящее от некоторых заключенных, мимо которых мы раньше прошли.
Но он был в замешательстве.
Как и с другими людьми, с которыми мы сталкивались, колдовство затуманило его мысли.
Его чувства говорили ему, что я человек. но иллюзия не была идеальной.
Также была возможность того, что Виктор был устойчив к принуждению.
И точно также как у Эдди, Лиссы и у меня был иммунитет к нашему колдовству, так как мы знали наши настоящие личности (особенности), Виктор испытывал тот же эффект.
Его мозг мог утверждать, что я была человеком, но его глаза говорили ему, что я Роза Хазэвэй, даже с моим париком.
И как только это знание утвердилось в нем, человеческая иллюзия исчезла.
Очень медленно, на его лице расплылась заинтригованная улыбка, выставляя на показ его клыки.
«Ого.
Это может стать лучшем обедом, который у меня когда-либо бывал.
Его голос был еле слышен из-за других разговоров.
«Только попробуй меня укусить и это будет твоей последней едой», — сказала я также тихо.
«Но если ты хочешь выйти отсюда и увидеть мир снова, то ты сделаешь то, что я прошу.
Он бросил на меня вопросительный взгляд.
Я глубоко вздохнула, опасаясь того, что должна была затем ему сказать.
«Атакуй меня».
— Не своими зубами», — поспешно добавила я. — Накинься на меня. Раскачивай свои оковы. Сделай всё, что можешь.
Виктор Дашков был не глупым человеком. Другие могли колебаться или задавать лишние вопросы. Но не он.
Может быть, он и не понимал, что происходит, но почувствовал, что это был проблеск свободы.
Возможно, единственный, который когда-либо еще будет.
Он был тем, кто провел большую часть своей жизни тайно руководя сложными заговорами, так что он был профессионалом в них.
Держа свои руки так высоко как только мог, он бросился на меня, устраивая хорошее шоу в попытке задушить меня цепью между его запястьями.
Когда он это сделал я издала душераздирающий крик.
Через мгновенье Стражи уже были там чтобы остановить безумного заключенного, который ни с того ни с сего напал на бедную девушку.
Но как только они подошли к нему чтобы успокоить, я в прыжке напала на них.
Даже если бы они ожидали что я могу быть опасной, — но они так не считали, — я все равно удивила их так что у них просто не было времени, чтобы среагировать.
Мне практически стало плохо при мысли, как это было нечестно.
Я толкнула первого настолько сильно, что он перестал хвататься за Виктора и отлетел назад, ударившись в стену рядом с Лиссой, в то время как она принуждала Нортвуда оставаться спокойным и не звать никого посреди этого хаоса.
Другой Стража имел чуть больше времени, чтобы среагировать, но он однако медлил отпускать Виктора и разворачиваться ко мне.
Я воспользовалась этим и нанесла удар, заставивший его бороться.
Он был большим и грозным, и как только он счел меня угрозой, он больше не сдерживался.
Удар по плечу отозвался стреляющей болью в руке и я быстро ударила его коленом в живот.
Между тем его коллега поднялся на ноги и двинулся по направлению к нам.
Я должна была быстро закончить с этим, не только ради себя, но и потому, что они несомненно позовут на помощь, как только у них будет возможность.
Я схватила того что был ближе всего ко мне, и толкнула его, так сильно, как только могла, головой в стену.
Он пошатнулся, оглушенный ударом, а я проделала это снова, как раз, когда его напарник приблизился ко мне.
Тот первый Страж упал на землю без сознания.
Я ненавидела это делать, но часть моего обучения заключалась в том чтобы понимать разницу между недееспособностью и убийством.
В конечном счете он должен был получить всего лишь головную боль.
Я надеюсь.
Другой Страж начал наступать, однако, и он и я двигались по кругу нападая и в тоже время уклоняясь от удара.
«Я не могу вырубить его!» крикнула я Лиссе.
Он нужен нам.
Заставь его».
Её ответ пришёл через нашу связь.
Она могла принуждать двух людей одновременно, но это забирало много сил. мы ещё не выбрались из всего этого, и она не хотела рисковать спалить себя раньше времени.
Страх в ней сменился разочарованием.
«Нортвуд, спать» рявкнула она.
«Прямо здесь.
На твоем столе.
«Ты истощен и будешь спать здесь на протяжении нескольких часов».
