— О чем ты? Ты уже собрала столько…
— У меня их больше нет. Я отдала их Савонароле.
— Ты… ты шутишь.
Я покачала головой: — Нет. Этим утром я связалась с его Поясом Надежды. Они пришли и все забрали.
Никколо попытался сесть. — Погоди. Это не смешно.
— Я не шучу. Они все пропали. Их бросили в костер. Это предметы греха. Их нужно было уничтожить.
— Ты лжешь. Прекрати, Бьянка. Ты же не думаешь…
Мой голос повысился. — Они не правильные и еретичны. И они уничтожены.
Наши глаза встретились, и я могла видеть, когда он изучал мое лицо, что он начал понимать, что возможно, только возможно, я сказала правду. И я сделала. Вроде. Я очень хорошо умела заставлять людей, в особенности мужчин, верить в то, что я хотела.
Мы оделись, и я отвела его его в кладовку, в которой раньше прятала предметы. Он уставился, с бледным и не верящим лицом, на пустое помещение. Я стояла рядом, со скрещенными руками, выражая жесткую позицию и неодобрение.
Он повернулся ко мне с широко открытыми глазами: — Как ты могла? Как ты могла так поступить со мной?
— Я же сказала тебе…
— Я доверял тебе! Ты сказала, что они будут в безопасности!
— Я ошибалась. Сатана затуманил мой рассудок.
Он болезненно схватил мою руку и склонился ко мне. — Что они с тобой сделали? Угрожали? Ты бы не сделала это. Что они предложили тебе? Это тот священник, которого ты всегда посещаешь?
— Никто не заставлял меня делать это, — ответила я мрачно. — Это нужно было сделать.
Он отстранился, как-будто не мог выдержать мое прикосновение и мое сердце болезненно сжалось от его взгляда. — Ты понимаешь, что сделала? Некоторые из них никогда не заменить.
— Я знаю. Но так будет лучше.
Никколо пристально смотрел на меня в течении нескольких секунд и затем неуверенно направился к двери, не заботясь ни о комендантском часе, ни о своем ослабленном состоянии. Я смотрела ему в след, чувствуя себя мертвой внутри. Он — просто еще один человек, думала я. Позволь ему уйти. У меня было так много их в моей жизни; у меня будет еще много. Какое он имел значение?
Глотая слезы, я кралась к подвалу на нижнем уровне, стараясь не разбудить спящих домашних. Я совершала точно такую же вылазку вчера ночью, бережно перенося часть коллекции сюда вниз, ту часть которую я не отдала слугам церкви.
Разбирать предметы искусства и книги было как решать между своими детьми, кому жить, а кому умереть. Шелка и бархат не имели значения; все они отправились к Фра Савонароле. Но остальные… это было тяжело. Я отдала большинство из Овидия. Его работы были настолько широко распространены, я должна была верить, что копии их сохраняться, если не во Флоренции, то, возможно, в других местах, незатронутых этим фанатизмом. Другие автора, которые, как я боялась, издавались ограниченным тиражом, остались у меня.
Тяжелее всего было с картинами и скульптурами. Я не могла надеяться на возможное существование других копий. Но я знала также, что не смогу сохранить их все, не с проверками Тавии. И так, я выбрала те, которые, как я думала, больше всего стоит сохранить, защищая их от церкви. Однако, Никколо не мог этого знать.
Я не видела его в течение почти трех недель, пока мы не столкнулись друг с другом на большом костре Савонаролы. Позднее история его назовет Костром Тщеславия. Это была большая пирамида, состоящая из топлива и греха. Особо рьяные бросали все больше и больше предметов, от чего казалось, что пламя никогда не погаснет. Я видела как сам Боттичелли бросил туда одну из своих картин.
Приветствие Никколо было коротким: — Бьянка.
— Здравствуй, Никколо. Я сделала свой голос холодным и твердым. Не внимательным.
Он стоял передо мной, его серые глаза потемнели при дрожащем свете. Казалось, с нашей предыдущей встречи его лицо постарело. Мы оба повернулись и тихо наблюдали за тем, как все больше и больше прекраснейших вещей приносились в жертву.
— Ты уничтожила прогресс, — сказал Никколо наконец. — Ты предала меня.
— Я придержала прогресс. И у меня нет никаких обязательств перед тобой. Кроме этого. Покопавшись в складках платья я достала тяжелый кошелек с флоринами. Последняя часть моего плана. Он взял его, удивляясь весу.
— Здесь больше, чем ты мне должна. И я не закончу фреску.
— Знаю. Все в порядке. Возьми его. Уезжай куда-нибудь, подальше от всего этого. Рисуй. Пиши. Создавай что-нибудь красивое. Все, что сделает тебя счастливым. Меня это не волнует.
Он уставился на меня, и я боялась, что он вернет деньги.
— Я до сих пор не понимаю. Как все это может тебя не волновать? Как ты можешь быть такой жестокой? Почему ты так поступила?
Я снова смотрела на огонь. Сейчас я поняла, что людям нравится жечь вещи. Предметы. Друг друга. — Потому что люди не могут превзойти богов. По крайней мере пока.
— Прометей никогда не предполагал, что его дары будут использованы подобным образом.
Я улыбнулась без юмора, вспоминая наши старые дебаты о классической мифологии, произошедшие в наши сладкие дни. — Нет. Полагаю нет.
Мы больше не о чем не говорили. Мгновение спустя, он ушел, исчезая в ночи. На миг, мне хотела рассказать ему правду, что большая часть его сокровищ все еще была в безопасности. Я хорошо заплатила за их тайный вывоз из Флоренции, подальше от этого безумного уничтожения.
На самом деле я послала эти блага к ангелу. Как правило, я не любила ангелов, но этот был ученый, которого я встретила в Англии и рискнула. Еретично или нет, но книги и предметы искусства были таким же вызовом к нему как и ко мне. Он сохранит их в безопасности. Как иронично, подумала я, что обратилась за помощью к врагу. Тавия была права. Иногда добро и зло невозможно отличить друг от друга. Если бы она знала что я сделала, мое существование вероятно прекратилось бы.
Поэтому я никому не могла сказать об этом. Секрет останется со мной и ангелом, неважно как сильно я хочу поделиться этим с Никколо и успокоить его. Я должна жить с осознанием того, как забрала его жизнь, душу и надежду. Он возненавидит меня навсегда и меня ужалило то, что я возьму это знание, которое будет постепенно делать мое существование все более и более несчастным.
Мой мир растворился в темноте. Я снова была в коробке, все еще в тесноте и не удобстве. Как обычно я ничего не видела, но мои щеки снова были мокры от слез. Я чувствовала себя изнуренной, немного дезориентированной и сердце ныло от боли, которую я не могу вложить в два слова. Я не видела онейридов, но что-то подсказывало мне, что они рядом.
— Это была правда, — прошептала я. — Это действительно произошло.
Подозрительно, но голос ответил мне из темноты и я вдруг поняла реальную причину, по которой они показывают мне правдивые мечты.
— Ваши истины хуже вашей лжи.
Глава 13
Я проснулась рядом с Сетом и на мгновение подумала, что действительно проснулась, проснулась от ужасных-ужасных снов об онейридах и всего того, что случилось с тех пор как я рассталась с Сетом. Он спал в кровати, а простыни спутались возле него, его светло-каштановые волосы переливались красным в лучах солнечного света. Он спал только в боксерах и его грудь выглядела теплой и гладкой, идеальной для объятий.
Его дыхание и даже поза были все еще расслабленными. Я впитывала все это, каждую маленькую
