Каждый день я открываю для себя что-нибудь новое. Новые эмоции, о существовании которых забыл. Новую красоту, которую не замечал.
— А мои волосы, которые ты заметил в проулке, больше не остаются в этом списке? — поддразнила его я. — Ты тогда просто напугал меня.
Сейчас его улыбка выглядела более естественной.
— Нет, Роза. Они были прекрасны. И сейчас прекрасны.
— А это платье не сводит тебя с ума?
Я задала этот вопрос, пытаясь обратить все в шутку; на самом деле под его взглядом у меня кружилась голова.
Эти темные-темные глаза глядели на меня — по-настоящему глядели на меня; по-моему, впервые с тех пор, как он вошел в комнату. Его лицо отражало целую гамму чувств: благоговение, восхищение, печаль, сожаление. Я видела их, но не понимала, чем они вызваны.
— Что? — с ощущением неловкости спросила я. — Почему ты так смотришь на меня?
Он покачал головой, в улыбке его появился оттенок грусти.
— Потому что иногда человек может быть так погружен в детали, что они заслоняют от него целое. Дело не просто в платье или волосах. Дело в тебе. Ты прекрасна. Так прекрасна, что это причиняет мне боль.
Я почувствовала странный трепет в груди. Нервы разыгрались, на мгновение остановилось сердце… трудно объяснить. Как бы то ни было, в этот момент я больше не стояла в гостевой комнате Мастрано. Прежде Дмитрий уже говорил мне эти слова или что-то очень близкое к ним. «Так прекрасна, что это причиняет мне боль». Это случилось в хижине в Академии, где и когда мы единственный раз занимались сексом. И глядел он тогда на меня почти так же, только в его взгляде было меньше печали. Когда я услышала эти слова, замок, на который я заперла свое сердце, внезапно слетел, и все чувства и переживания прошлого вернулись, как и ощущение нашего нерасторжимого единения. Глядя на Дмитрия, я испытала сверхъестественное чувство, как будто знала его всегда. Как будто мы связаны… но не так, как с Лиссой, не связью, пришедшей извне.
— Ребята, по-моему… Ой! — Сидни остановилась в дверном проеме и слегка попятилась. — Извините. Я… Просто…
Мы с Дмитрием молниеносно отодвинулись друг от друга. Чувствуя жар и дрожь, я только сейчас заметила, что мы чуть ли не обнялись. Что произошло? Это напоминало транс. Сон.
Я постаралась успокоиться.
— Все в порядке. Что случилось?
Сидни перевела взгляд с Дмитрия на меня, явно все еще испытывая неловкость. Может, у нее самой нет никакой личной жизни, но даже она понимала, в какой ситуации застала нас.
— Я… Это… Я просто хотела поговорить с вами. Надоело то, что происходит внизу.
Я попыталась изобразить улыбку, все еще чувствуя смятение.
«Почему Дмитрий так смотрел на меня? Почему говорил все это? Он больше не хочет меня, по его же собственным словам. Он просил меня оставить его в покое».
— Конечно. Мы просто… разговаривали, — сказала я, но, по-моему, она не поверила мне. Я постаралась быть более убедительной — не столько для нее, сколько для себя. — Мы разговаривали о Джил. У тебя есть идеи, как доставить ее ко двору, учитывая, что все мы вне закона?
Пусть Сидни не эксперт в вопросе личных взаимоотношений, но разгадывать головоломки — это ее дело. Она расслабилась и переключила внимание на то, как разрешить эту проблему.
— Ну, у нее же есть мать…
Донесшийся снизу грохот заставил ее резко оборвать себя. Как один мы с Дмитрием бросились к двери, готовые разобраться с любыми учиненными Виктором и Робертом беспорядками. И оба затормозили наверху лестницы, услышав крики с требованием всем спуститься вниз.
— Стражи, — сказал Дмитрий. — Устроили облаву на дом.
ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
По всему дому загрохотали шаги. Не вызывало сомнений, что спустя всего несколько секунд целая армия устремится наверх, на второй этаж. Все мы попятились, и, к моему удивлению, первой среагировала Сидни.
— Уходите. Я отвлеку их.
Каким образом она могла отвлечь их? Преградить дорогу, и, хотя ее тут же отшвырнут в сторону, эти несколько лишних секунд могут многое изменить. Тем не менее мысль о том, чтобы бросить ее, была для меня невыносима. Дмитрий, однако, не колебался — в особенности когда шаги загремели по ступеням.
— Пошли! — воскликнул он и схватил меня за руку. Мы помчались по коридору в самую дальнюю спальню, ту, которая предназначалась Виктору и Роберту. Прежде чем войти туда, я крикнула Сидни:
— Отвези Джил ко двору!
Не знаю, расслышала ли она, поскольку, судя по звукам, стражи добрались до нее. Дмитрий распахнул большое окно спальни и многозначительно посмотрел на меня. Как всегда, облекать свою мысль в слова у него не было нужды.
Он спрыгнул первым — без сомнения, желая принять на себя весь удар, если что-либо угрожало нам внизу. Я тут же последовала за ним — спрыгнула на крышу первого этажа, заскользила по ней и оттуда полетела на землю. Дмитрий помог мне приземлиться, схватив за руку, — однако за мгновение до этого у меня подвернулась нога. Та самая, которая пострадала во время нападения на Донована. Я вздрогнула от прострелившей щиколотку боли, но в дальнейшем постаралась не обращать на нее внимания.
Из всех теней и укрытий на нас надвигались темные фигуры. Естественно. Стражи не ограничились тем, что взломали дверь; они также заняли позиции по всему периметру двора. Двигаясь в естественном для нас ритме, мы с Дмитрием спина к спине приняли бой. Как всегда, трудность состояла в том, чтобы выводить из строя противников, не убивая их. Нелегкая задача, но выполнимая — если очень постараться. Я не хотела убивать таких же, как я сама, людей, просто выполняющих свою обязанность. Длинное платье тоже мешало — ноги то и дело путались в ткани.
— Остальные будут здесь через минуту, — буркнул Дмитрий, свалив на землю очередного стража. — Нужно уходить… вон туда. Калитка.
Без единого слова и продолжая отбиваться от нападающих, я последовала за ним. Только мы успели выскочить за калитку, как из дома высыпали новые стражи. Оказавшись на тихой боковой улочке позади дома Мастрано, мы бросились бежать. Вскоре, однако, стало ясно, что мне за Дмитрием не угнаться. Умом я игнорировала боль, но тело не могло заставить пострадавшую щиколотку работать как следует.
Не останавливаясь, Дмитрий обхватил меня рукой, чтобы помочь передвигаться. Свернув с улочки, мы побежали дворами, что должно было сделать преследование трудным — хотя и не невозможным.
— Нам не убежать от них, — сказала я. — Я задерживаю тебя. Ты должен…
— Не говори «бросить тебя», — прервал меня Дмитрий. — Только вместе.
Щелк, щелк. Внезапно цветочный горшок рядом с нами взорвался, разбрасывая землю и осколки.
— Они стреляют в нас, — удивленно сказала я. — Они действительно стреляют в нас!
Это они-то, обученные рукопашному бою! Я всегда считала, что пистолеты — это просто так, для форсу. Однако если речь идет об охоте на убийцу королевы и ее сообщника — честь отступает на второй план, важен только результат.
Вторая пуля со свистом пронеслась мимо, в опасной близости от нас.
— С глушителем, — сказал Дмитрий. — Но они будут осторожны, им ни к чему, чтобы местные жители подумали, будто могут оказаться под ударом. Нам нужно спрятаться. Быстро.
Пока мы буквально увертывались от пуль, но моей щиколотки надолго не хватит. Дмитрий снова резко свернул, в сторону пригорода. Оглядываться было некогда, но за спиной по-прежнему раздавались крики: преследование продолжалось.
— Вот, — сказал Дмитрий.
