Поппи не надо было подгонять. Она взлетела наверх, на маленький чердак, где находилась ее спальня, и быстро облачилась в свой, как она считала, потрясающий туалет. Много недель предвкушала она этот день. Когда Примроз начала работать у мисс Мортлок, Джесмин обещала Поппи, что она как-нибудь проведет с ней ее выходной, и Поппи заранее продумала туалет. Ее коричневое платье было обыкновенным и даже изрядно поношенным, но сверху она надела черный облегающий жакет и подпоясалась небесно- голубым поясом с бантом, который свисал вниз, как она говорила, «артистичными» складками. Но шедевром одеяния Поппи была ее шляпа – маленькая, из белой соломки, отделанная синим бархатом и украшенная ярко-красным пером с пучком желтых нарциссов. Черные глаза Поппи воинственно светились из-под этой потрясающей шляпы, а щеки соперничали по цвету с пером. Девушка взяла маленькую сумочку и спустилась вниз к подруге.
Джесмин была слишком возбуждена и к тому же заждалась, чтобы всерьез оценить наряд Поппи. Не услышав ожидаемых восторгов, девушка с горечью подумала: «Вот еще одно разочарование. Жизнь переполнена ими до невозможности».
– Куда мы идем, мисс Джесмин? – вслух спросила она, подавив слабый вздох.
– Прежде всего – дело, Поппи, развлечения – потом. Вот наша программа. Сначала мы пойдем к издателям. По утрам они обычно на месте и читают рукописи. Затем пойдем в музей мадам Тюссо.[20] или в Национальную галерею[21] Я предпочла бы последнее, но если ты хочешь к мадам Тюссо, мы пойдем туда. Вечером пойдем пить чай с Дэйзи. Принесем ей что-нибудь вкусненькое к чаю, она будет счастлива. Надеюсь принести сегодня хорошие новости моей сестренке.
– Я тоже буду рада услышать их, мисс. Я считаю программу очень разумной, мисс Джесмин: вначале скучная часть, потом развлечение, потом подкрепление сил. Знаете, мисс, ведь я тяжело работаю с утра до вечера, от этого у меня голова кружится. Да еще зовут Сарой и разные вторые имена прибавляют, кто во что горазд. Так я думаю, лучше восковые фигуры посмотреть, мисс, и не утомлять еще сильнее мои бедные мозги картинами.
– Хорошо, Поппи, значит, пойдем к мадам Тюссо. Но не называй первую часть нашей программы скучной. Это, конечно, не развлечение, а дело, но ты не представляешь, как оно для меня важно. Сегодня, Поппи, я собираюсь совершить свой первый взлет.
– О боже! Мисс Джесмин, я всегда знала, что вы очень умная, а я от черной работы совсем тупая стала и что-то не могу взять в толк, о чем вы говорите.
– Ладно, Поппи, тебе совсем не обязательно вникать в смысл моих слов. Все, что от тебя требуется, – это быть около меня, смотреть смело и уверенно, говорить «да», когда я говорю «да» и смотреть строго, когда я смотрю строго. Ты старше меня, Поппи, поэтому будешь играть роль дамы, сопровождающей молодую девушку. И сними, ради бога, это красное перо и желтые цветы со шляпы.
«Самое жестокое разочарование», – прошептала про себя Поппи. Вслух она сказала кротко, но твердо:
– Шляпа так сделана, мисс Джесмин, и я не могу на улице оторвать от нее украшения.
– Ладно, Поппи. Ты очень хорошенькая в этой шляпе. Давай-ка сядем в омнибус и поедем в Сити.
Когда девочки прибыли на Патерностер Роу, «святая святых» делового Лондона, Джесмин постояла немного, переводя дух и обдумывая, в какое из деловых зданий она должна войти, чтобы предложить свои опусы. В результате она решила начать с издателя «Даунфолла», который ничего ей не ответил и не вернул рукопись «Оды печали».
Офис «Даунфолла» располагался не на Патерностер Роу, а на одной из примыкающих к нему узких улиц. Джесмин в сопровождении Поппи решительно устремилась вперед. Потом они долго поднимались по лестнице в кабинет издателя, находившийся на последнем этаже высокого дома.
Во время первого визита мистер Роджерс не произвел на Джесмин приятного впечатления. Если бы рядом не было Поппи, она вряд ли рискнула бы снова войти в его кабинет. Но Поппи смотрела так решительно, что придала смелости и своей спутнице. Своим детским голосом, громко прозвучавшим в просторном помещении, Джесмин сказала, что хотела бы видеть издателя. Так случилось, что мистер Роджерс был не очень занят, потому что «Даунфолл» в полном соответствии со своим названием неудержимо и безвременно катился в пропасть. Соответственно, у издателя было мало дел.
Мистер Роджерс согласился принять мисс Мэйнуеринг и ее приятельницу, и девочек провели к нему в кабинет. Мистер Роджерс начал беседу с признания, что он совершенно не помнит мисс Джесмин. Это больше всего поразило молодого автора.
– Но вы же должны помнить, что я приходила к вам около трех месяцев тому назад со своей поэмой под названием «Ода печали», – выпалила Джесмин. – Мы же с вами долго говорили о ней. Я не понимаю, как вы могли совсем забыть…
– Дорогая юная леди, так много людей приходят и оставляют такое множество поэм, и каждая так похожа не предыдущую, что у меня, прошу извинить, в голове все перепуталось.
– Голова кружится, да, сэр? У меня так бывает, когда меня называют Сарой.
Издатель отреагировал на это неожиданное вмешательство Поппи свирепым взглядом и, не удостоив ее ответом, продолжал беседовать с Джесмин.
– Извините, что позабыл и вас, и вашу поэму, хотя, без сомнения, вы ее надписали. Прошу прощения, но, конечно, я не мог ее напечатать. Вы это ожидали услышать? Одного названия «Ода печали» достаточно было, чтобы я ее отверг.
– Но, но… – залепетала Джесмин, мучительно покраснев и чуть не плача. – Мне о вас сказала леди, которая читает ваш журнал. Она заверила меня, что название моей поэмы – как раз то, что вам нравится. Она сказала, что раз ваш журнал носит грустное название, то и материалы для него должны называться грустно.
Издатель одарил ее ласковой, но неискренней улыбкой:
– Название «Даунфолл» мы выбрали по политическим причинам, – Затем он позвонил. – Джонс, – обратился он к вошедшему секретарю, – пойдите в сектор «Д» и выдайте этой юной леди рукопись под названием «Ода печали». Извините, больше я ничего не могу для вас сделать сегодня, мисс Мэйнуеринг. – И громко произнес: – До свидания.
Когда девочки вышли из помещения издательства, Джесмин протянула свою отвергнутую поэму
