В Мертон-Геблсе жили три учительницы – мисс Хиз, мисс Хонебен и мисс Уэринг. Мисс Хиз была главной помощницей миссис Шервуд, мисс Уэринг занималась с самыми отсталыми ученицами. Мисс Хонебен, полненькая, с блестящими глазами и живой улыбкой, вызывала у всех маленьких девочек желание именно к ней обращаться за советом и утешением. Когда леди Марии по приезде в школу предстояло провести первую ночь, мисс Хонебен пошла с девочкой в ее хорошенькую спальню, помогла ей лечь в кровать, накрыла ее теплым одеялом, поцеловала несколько раз и сказала, что если Марии хочется поплакать, то в этом нет ничего дурного, и осталась с новенькой воспитанницей, пока та не уснула. С этой минуты Мария знала, что приобрела друга, и в ее кротких серых глазах появилось новое выражение, не похожее на то отчаяние, которое заметила в них миссис Шервуд, когда девочка впервые вышла из школьного автобуса.
Кроме трех учительниц-англичанок у миссис Шервуд работали: француженка, мадемуазель де Курси, которая очень плохо говорила по-английски, и немка, фрейлейн Крумп, превосходная гувернантка, часто бывавшая, однако, не в духе, возможно, из-за сильных головных болей, чем она пользовалась в нужных случаях.
В последний день апреля уроков не было. Распорядок жизни уже несколько дней зависел только от пожеланий королевы, которую всегда выбирали за неделю до первомайских торжеств. Вечером педагоги и воспитанницы собрались в Праздничном зале. По обычаю, накануне праздника королева должна была назвать своих фрейлин и статс-дам, а также сделать распоряжения насчет церемоний следующего дня. Какая бы причуда ни пришла ей в голову, все необходимо было исполнить. Иногда случалось, что королевой мая выбирали недалекую девочку, и праздник проходил скучно. Но теперь королевой стала Китти О’Донован, а она-то не заставит своих подданных провести скучный день. Миссис Шервуд обыкновенно посылала за королевой мая и просила ее в виде особой милости посвятить в тайну. А вообще никто в школе не знал, каким будет изюминка торжества, даже любимая учительница мисс Хонебен.
Королева не долго колебалась в выборе фрейлин. Главной фрейлиной была назначена Клотильда Фокстил.
– Она такая веселая, – объяснила Китти.
Клотильда выбежала вперед, крепко обняла Китти и воскликнула:
– Ты славная!
Фрейлинами стали Маргарита Лэнгтон, маленькая леди Мария Банистер и Мэри Дов. Обязанности статс-дам были менее важны. Одной из статс-дам оказалась мисс Хонебен (она была удивлена и немного смущена подобной честью), второй – Анжелика л’Эстранж и третьей – Томасина Осборн. Итак, были определены четыре фрейлины и три статс-дамы. Несколько позже все они, в том числе и мисс Хонебен, сидели в уголке и обсуждали то, чем и как лучше отметить следующий день, счастливый в жизни Китти О’Донован.
– У тебя никогда больше не будет такого счастливого дня, Китти, – сказала Мэри Дов, – сколько бы ты ни прожила.
– Хотела бы я знать, что приятнее: быть королевой мая в Мертон-Геблсе или невестой? – восторженно произнесла Клотильда.
– Ну, я в пять тысяч раз больше хочу быть королевой мая. А ты, Клотильда?
– Не знаю, – ответила Клотильда. – Если бы я была невестой, столько было бы веселья и столько подарков!
Мисс Хонебен придвинулась к Клотильде и что-то быстро шепнула ей на ухо.
По заведенному миссис Шервуд обычаю в праздничный первомайский день она сама дарила что-нибудь королеве мая, чтобы воспоминание об этом великом почете осталось на всю жизнь. Подарок миссис Шервуд назывался «призом королевы мая». Иногда это было полное собрание сочинений какого-либо автора в прекрасном переплете, иногда медальон или какая-то другая ценная вещица. При этом всегда миссис Шервуд собственноручно писала слова поздравления, где так или иначе отмечала положительные черты характера девочки, избранной королевой мая.
– О, как все прекрасно! – сказала Клотильда. – А вот в американских школах нет ничего подобного. Думаю, могла бы я тоже быть королевой мая в следующем году?
– Мы никогда не говорим об этом, никогда… – строго сообщила Мэри Дов. – Ведь королеву избирают все, и только потому, что ее любят.
Маргарита Лэнгтон озабоченно вздохнула.
– Я боюсь, как бы наша маленькая леди Мария не упала в обморок завтра, когда нужно будет нести шлейф королевы мая и ходить за ней вокруг майского дерева на глазах у всех гостей.
– Не упадет, – улыбнулась мисс Хонебен. – Я тоже статс-дама… Как я рада, что ты меня выбрала, и я буду рядом.
Китти с любовью посмотрела в лицо мисс Хонебен.
– Конечно, нам было бы трудно обойтись без вас. Я уверена, что завтра все пройдет благополучно. О, я так взволнована! Вы не думаете, что на этот раз праздник окажется каким-то особенным?
Мисс Хонебен ободряюще улыбнулась.
– Это будет очень счастливый день.
Вскоре девочки разошлись по своим комнатам; у каждой была хотя и очень маленькая, но отдельная спальня. Китти подошла к окну. Сердце ее переполняли чувства. Ей выпала такая честь, которой она никак не ожидала. Почему-то отдали предпочтение ей, когда в школе есть такая красавица Елизавета Решлей. И все же королевой избрали ее – Китти О’Донован! «Пока я жива, буду благодарна судьбе за этот день», – думала Китти.
Некоторое время еще она простояла у окна, погруженная в раздумье. Ее живое лицо нельзя было назвать красивым, но оно имело свое особое очарование. Выражение его изменялось довольно часто. Глаза то блестели неудержимым весельем, то как бы покрывались тенью – так проплывающее в небе облако затеняет на время залитое солнцем озеро. Китти была истинной дочерью своей страны. Природа дала Китти один дар – величайший, какой может быть у женщины: не думать о себе, а с радостью делать счастливыми других. Конечно же, подруги это оценили, вот почему Кетлин О’Донован из графства Керри была единогласно избрана королевой мая, хотя в школе не пробыла еще и года.
Стоя перед окном, Китти перенеслась мысленно в Керри, в дом отца, где прошло ее детство. Какое это чудесное имение! Живописные горы окружают его, а у подножия гор лежат глубокие озера. Уединенный дом окружен высокими деревьями, такими же старыми, как вся усадьба. Во время сильных дождей крыша дома кое-где протекала, зимой же Китти и ее отец спасались от холода, только сидя у горящего камина. Но все же быть О’Донованом из имения «Пик» считалось большой честью, и девочка – единственный потомок знаменитого древнего рода – чувствовала это, как она выражалась, до мозга костей. Разве на целом свете мог быть еще такой человек, как ее отец! Он хорош собой – высок, широкоплеч, с величественной осанкой; его голос, смех, лучистые глаза, веселый нрав всегда действуют ободряюще на всех людей, с которыми он общается, причем относится одинаково доброжелательно как к богатым, так и к бедным. Конечно, на свете нет равного отцу.
«Я напишу папочке, – подумала Китти. – Я должна и хочу написать ему. Хотя завтра мне нужно рано вставать, все же напишу папе сегодня. Скажу об этом мисс Хонебен, а она передаст миссис Шервуд, и миссис Шервуд, наверное, не рассердится: ведь случай-то такой важный».
И Китти, смело нарушая правило, чего раньше за ней никогда не было, зажгла свечу, присела у столика, положила перед собой лист бумаги, обмакнула перо в чернила и начала писать:
«Дорогой мой папа! Вот я пишу Вам, Ваша Китти, которая думает о Вас, любит Вас и мечтает о том, как бы покрепче, покрепче обнять Вас! Удивительная вещь произошла с Вашей девочкой: меня выбрали королевой мая. И я думаю, вот почему это случилось: Вы ведь знаете, что во мне ровно ничего нет; я и сама понимаю, что я обыкновенная девочка. Ну так вот, папочка, в чем дело: должно быть, часть Вашего величия перешла ко мне. А как Вы думаете, милый мой папочка? Завтра утром меня будут приветствовать как королеву мая. Помните, папочка, чудесную поэму, которую я читала Вам, когда была ребенком!
Вот это и оказалось верным.
