несколько секунд на соседнем сиденье материализовался магистр Чоудхури, который сосредоточенно перебирал кипарисовые четки,
— Я ненадолго задержался, чтобы призвать инсектоидов к порядку и потребовать должного уважения, — сухо пояснил он.
— Мы войдем снова? — тревожно спросил Титус, глядя на учителя.
— Нет, мой юный друг, — задумчиво промолвил тот, пряча четки в рукав. — Боюсь, на сегодня мы исчерпали лимит доверия. Нам не то что не позволят больше подняться к Рунарху — нас не пропустят даже во внутренний двор Башни. Полагаю, они уже закрыли все имеющиеся в наличии броневые щиты, обрушили все лестницы и активировали самые страшные охранные заклятья. Надолго их, конечно, не хватит, но часов шесть можно даже не думать о том, чтобы снова прорваться в здание.
— Но магистр! Допуски!.. Мы ведь так и не избавились от них!
— Ах это, — поморщился Чоудхури. — Конечно. Задача решается очень просто. — Он взялся правой рукой за левую, чем-то щелкнул, слегка провернул, и затянутая в черную перчатку левая кисть легко отделилась от запястья. — Ты разве забыл, что у меня протез? Очень хороший нейромеха-нический протез — после одного пренеприятного случая из моей ветреной юности, когда я осмелился вызвать на поединок самого графа Дуку. — Наставник приоткрыл окошко автомобиля и далеко швырнул протез в сторону Башни Рунарха.
— Но учитель!.. — оторопел падаван.
— Не беспокойся, юный ученик, — успокоил его Джагавр Чоудхури, наблюдая за полетом протеза, — в лабораториях Великого магистра мне сегодня же изготовят новый.
— Я очень рад за вас, учитель, — быстро проговорил Пазузу, — но ведь у меня рука настоящая! Что же мне делать?!
— Хм, разумеется, это несколько усложняет дело, однако не критично. Вспомни, юный падаван: из всякой безвыходной ситуации есть как минимум два выхода.
— Магистр, осталось четыре минуты!.. — от напряжения Титус позорно дал петуха.
— И что?! В бою счет вообще идет на секунды. Ну что за размазня! Ты джедай или кисейная барышня? За четыре минуты я готов купить в ларьке возле метро бутылку минеральной воды, выпить ее, вернуться сюда и без ненужной спешки решить возникшую проблему. Я не в силах вообразить ситуацию, в которой простительно было бы настолько терять лицо. Быстро, юный ученик: слово, в котором семь «о»!
— Учитель! — заорал Титус Рутра. — Я не буду искать слово, в котором семь «о»! Это безумие! Нас сейчас разорвет в клочья, а вы занимаетесь чепухой!..
— Что ж, — ледяным голосом изрек Чоудхури, снова извлекая из рукава кипарисовые четки.
Падаван помолчал несколько мгновений. Затем размеренно произнес:
— Простите, учитель. Воистину простите. Я сказал не подумав. Я непременно найду слово, в котором есть семь «о», как только мы решим неотложную проблему. Хорошо?
— Ты что, одолжение мне делаешь, юный рыцарь?! — оскорбился Чоудхури. — Мы не на овощном рынке!
— Тысячу раз простите, учитель, но ситуация представляется мне совершенно безвыходной! Наложите самую серьезную епитимью, но помогите мудрым советом!
— Ты уже взрослый мальчик, Титус Рутра Пазузу. Смотри: настал момент истины. Сейчас ты либо найдено» слово с семью «о», либо бесславно погибнешь, прихватив с собой в Гулкую Пустоту своего старого наставника.
— О учитель! Такого слова не существует в природе, — безнадежно опустил руки падаван. — Это форменное самоубийство.
— Не существует?! Щенок! А что ты скажешь насчет «обороноспособного»?
Пазузу машинально подсчитал количество «о» в предложенном магистром слове и побледнел еще больше.
— Простите, учитель...
— Нет слова с семью «о», мерзавец? Локомотивовагоноремонтного!
Титус Рутра мелко затрясся. Если бы он стоял, то теперь несомненно рухнул бы на колени перед наставником.
— Пощадите, магистр Чоудхури! Есть, непременно есть слово с семью «о»!
— Ты готов поделиться им со мной, или мне продолжить?
— М-м-м... Я... Молочнотворожного! — внезапно осенило Пазузу.
— Есть таксе слово? — с сомнением поднял бровь Чоудхури.
— Есть, непременно есть! — заспешил Титус Рутра. — Мне попадался такой термин, когда я изучал на прошлой неделе аналитическую записку но продовольственной безопасности московского региона, Я готов понести самую суровую епитимью, о учитель, если этого слова не существует!..
— Хорошо, — удовольствовался магистр. — «Зачет», Вообще-то надо было сразу сказать, что ничего «молочного» более не приму... Ладно, будем считать, что тебе вышло некоторое послабление. Ну, юный падаван, прояснилось ли у тебя в голове? Готов ли ты теперь решить вставшую перед нами небольшую проблему?
— Нет, не готов. — Пазузу задыхался. — Я был плохим учеником, мастер. Из меня не вышло настоящего джедая. Простите, учитель Чоудхури, простите, если сможете. Позвольте мне выйти из машины и отбежать на достаточное расстояние, чтобы вас не задело взрывной волной.
— Сиди, мальчишка! — презрительно усмехнулся магистр. — Ну как можно доверять тебе самостоятельные операции? — Он покачал головой. — А ведь все элементарно. Активируй световой меч.
Падаван торопливо подчинился, едва не проткнув выскочившим из рукояти энергетическим лезвием крышу машины.
— Руби, — буднично распорядился Чоудхури.
— Рубить что?! — обалдел Пазузу.
— Руку, сынок! Руби руку выше допуска, а потом кидай ее вслед за моей, и да пребудет с тобой Сила.
— Но магистр!..
— Что смущает тебя, юный ученик?
— Я ведь истеку кровью! У меня будет болевой шок! — Ничего страшного, я окажу тебе первую помощь.
— Но магистр! Это ведь моя рука, двадцать пять раз всех альмонсинов и метатронов через левое колено!!!
— А, вот ты о чем. Не бери в голову, мальчик. Рано или. поздно все джедаи теряют кисти рук. Это неизбежно, ибо у световых мечей нет гарды. Так какая разница, произойдет это сейчас или через год- другой? Поэтому наберись мужества, юный джедай. Тебе так или иначе необходимо пройти через подобное испытание. А за этот акт мученичества и самоотречения я, пожалуй, сниму с тебя одну епитимью.
— О учитель! — заскулил Пазузу. — Хотя бы сделайте это сами! Я не в силах отсечь себе руку!..
— Джедай не в силах?.. Правильно ли я тебя понял: ты хочешь сказать, что настоящий джедай не силах что-то сделать? Во имя Альмонсина-Метатрона! Не желаешь ли найти мне слово с восемью «о»?
— Ладно. — Падаван стиснул зубы. По его вискам ручьями струился ледяной пот, лицо стало бледным, как чешуя зубырастения. — Я попробую.
— Смотри не проруби обшивку сиденья, — предупредил магистр. — Нам еще ездить на этой машине.
Примерившись энергетическим лезвием к своему левому запястью, падаван поднял меч и крепко зажмурился, едва сдерживая рвущийся наружу крик ужаса.
А магистр включил радиоприемник и, покрутив ручку настройки, поймал веселую и беззаботную мелодию, дабы милосердно облегчить ученику его аскезу.
