Тупо смотрю на нее. Все-таки я какой-то тормознутый стал. Санька — это ее сын. Когда мы были соседями, он часто ко мне заходил. Ленка его одна растила, вот он ко мне и тянулся. Я ему, наверное, старшим братом казался. Хороший парнишка. Сейчас ему лет семнадцать-восемнадцать.
— Как пропал? — бестолково спрашиваю я.
— Так. В среду ушел, сказал, вечером будет. Третий день нету. Я все больницы обзвонила, все морги…
Ленка начинает давиться словами и я наливаю ей стакан сока. Лицо ее мокрое от слез, руки трясутся, хуже, чем у меня, и сок бежит по подбородку, капает на толстовку.
— Ты одноклассникам звонила?
— Он в МАИ учится, первый курс заканчивает. Я звонила ребятам, никто ничего не знает.
Да, время летит. Санька уже в институте…
— Может, у какой-нибудь девчонки завис, — предполагаю я, — есть у него подружки?
— В институте нет, — Ленка берет себя в руки, вытирает ладонями глаза. — Все принцессу себе ищет. Ну, знаешь, принцессы, эльфы, драконы. Средиземье, Арканар, Нильфгаард. Принцесса Цирилла… Не знаю, во что они сейчас играют. В среду он взял меч, который ты ему подарил, и ушел.
Так, соображаю я, меч этот скорее для исторического фехтования, чем для ролевых игр. Я его сделал, когда на «Знамя Революции» работал. Нашел хорошую сталь. Забыл, ХВГ или 9ХС. Договорился с ребятами из кузнечного цеха, два литра поставил, как сейчас помню. Сам шлифовал заготовку, в навершие свинец залил. Правда, отбалансировал по гарде — так финтить легче. Отполировал его, аж глазам больно. Блестел меч, как котовые… м-да…, в общем, чисто Эскалибур блестел. А Саньке подарил, когда понял, что пропью. Только этот меч и уцелел из всего снаряжения.
Ленка закуривает, я наливаю себе еще рюмку. Чтобы думалось легче.
— Можно его комнату посмотреть?
— Посмотри, — она машет рукой, — я все перерыла. Ни записки, ничего.
Комната у Саньки маленькая, метров двенадцать. На стенах две репродукции Бориса Валледжо, фотографии: Санька в обличье то ли Боромира, то ли Геральта. Лицо серьезное, рыжие волосы дыбом! В углу комнаты висит плетеная из тонких стальных колец кольчуга, шлем, переделанный из строительной каски. И деревянный меч. Беру его в руки. Хороший меч. Пропитанное дерево, наборная гарда. Санька даже дол выбрал, не поленился. Настоящий «полуторник». Молодец, Санька. Представляю, сколько трудов он затратил, пока кольчугу плел, пока меч мастерил.
На книжных полках — в основном «фэнтэзи». Майкл Муркок, Сапковский, Толкиен, конечно. Между книг замечаю толстую тетрадь. Так, что тут у нас? Эскизы мечей. «Каролингский», «скандинавский», «катана». Санька выбрал «каролингский». Чертежи перемежаются записями. Что же ты писал, сэр рыцарь?
«Был в Царицыно. Наших в парке немного, в основном, мелюзга из начинающих. Важные, церемонные. Рыцари, лучники, эльфы и феи. Разыгрывают сюжеты, просто бьются, как бог на душу положит. Я опять сцепился с Крагером и, естественно, мы решили выяснить кто прав в честном бою. Фехтовать он так и не научился, но от этого не легче — машет своим «двуручником», словно оглоблей, пытаясь разорвать дистанцию. Попробуй, подойди. Но все-таки, я выбрал момент, как дядя Сережа учил, подскочил и мы сцепились мечами. Неизвестно, чем бы закончилось, но вдруг рядом раздался ее голос. Колокольчик на новогодней елке, а не голос и мы враз успокоились. Даже стыдно стало. Ах, как она прекрасна…»
«Крагер принес дюралевый эспадон. Похвастаться и, конечно, перед ней пофорсить. Она Крагера выделяет почему-то. И что в нем нашла: нос у него картошкой, да еще обрился наголо. Но я ее так просто не уступлю. В следующий раз принесу меч, который мне дядя Сережа подарил».
«Ура!!! Она со мной! Крагера не видно, она болеет за меня. Даже в щеку поцеловала. Ну и что, что она старше, она удивительная. Зовет в Средиземье. Да я хоть сейчас…»
Вот такие последние записи.
Я выглянул на кухню. Лена сидит, подперев кулачком щеку, смотрит на телефон. А попробую-ка я отработать три сотни!
— Лен, куда Санька ездил тусоваться? В Царицыно?
— Да. Там уже были из милиции, спрашивали.
— Ну, одно дело милиция, — бормочу я, — не грусти, найдем мы твоего Саньку.
Возле метро покупаю в ларьке двести пятьдесят водки. Бутылку мне много, а «чекушка» в самый раз. Доезжаю до «Чеховской», перехожу на зеленую ветку. Теперь по прямой. Дремлю в вагоне, пока не проезжаем мост над Москвой-рекой. Через одну — «Царицыно».
На улице жарко. Народ в праздничном настроении: кто слегка веселый, а кто со вчерашнего грустный. Покупаю бутылку минеральной и спешу в парк, в спасительную тень. В толпе мелькают ребята с мечами в чехлах за спиной и девчонки, прикинутые чародейками. Тусовка начинающих ролевиков, отдых от действительности. Здесь к ним привыкли и почти не обращают внимания.
Ох, до чего хорошо в лесу! Тенистые холмы, сквозь деревья блестит пруд. Так и тянет прилечь на траву и вздремнуть минут шестьсот…
Захожу в парк поглубже. Здесь кишмя кишат рыцари, принцессы, трубадуры и эльфы. Рубятся на мечах, поют под гитару у костров. Феи, принцессы и чародейки в остроконечных шапочках, одна симпатичнее другой, благосклонно внимают менестрелям. Перехожу от группы к группе. На меня не обращают внимания — подумаешь, еще один любопытствующий. Как я найду девушку, о которой писал Санька? Одну жемчужинку в россыпи драгоценностей. Стараясь не показаться навязчивым, расспрашиваю про рыжего паренька. Отвечают неохотно. Кто-то вспоминает, что на днях уже были из милиции, тоже интересовались. Пожалуй, сегодня я ничего не узнаю. Ладно, приду завтра. Присаживаюсь под липу и достаю «чекушку». Свинчиваю ей голову и делаю пару глотков исключительно ради проверки качества. Редкостная мерзость. Заливаю мерзость минералкой. Рядом группа ребят собирается провести рыцарский турнир в честь прекрасной дамы. Дама, лет шестнадцати-семнадцати, принимает в подготовке живейшее участие: подбадривает, торопит, обещает поцелуй победителю. Довольно высокая, очень симпатичная, если не сказать — красивая девчонка. Только накрашена сверх всякой меры. Это ничего, с возрастом придет и опыт. Макияж тоже требует практики. Рыцари спорят, договариваясь о правилах поединка. Судья! Кто будет судьей? Ребята оглядываются, от них отделяется тощий паренек в очках и направляется ко мне.
— Вы не могли бы нам помочь?
— Подержать шлейф принцессы?
— Гм, — он неуверенно улыбается, — нет, всего лишь дать команду к началу поединка.
— Это я могу, — бормочу я, поднимаясь с травы, — где ристалище?
— Вот здесь, — очкарик обводит рукой вокруг себя.
— Нет, так не пойдет, — не соглашаюсь я.
В нескольких словах объясняю ребятам правила поединков, принятые в историческом фехтовании. Под заинтересованным взглядом девушки очерчиваю квадрат восемь на восемь.
— Как хорошо, что нашелся хоть один знающий человек, — говорит она.
Черт возьми, какой у нее приятный голос! И почему это я встречаю симпатичных девчонок только в подпитии?
— Это всего лишь теоретические знания, Ваше Высочество, — говорю я, только и всего.
Она краснеет от удовольствия и, закрывшись ладошкой, хихикает.
— Господа, — я призывно хлопаю в ладоши, — по какой формуле будете биться? По «старой» школе, «тульской» или «зареченской»?
Я-то прошел все три, плюс славяно-горицкую, могу судить по любой из них. Рыцари недоуменно пялятся на меня. Как все запущено… Предлагаю им бой по формуле «старой» школы с разведением после каждого удара, до пяти баллов. Но им хочется, чтоб взаправду, как в кино или в романе. Дело хозяйское…
— К бою, благородные господа!
Ни атаки, ни защиты никто не знает…
Через полчаса все скорбно сидят на траве. Принцесса порхает от одного раненного к другому, успокаивая и смазывая предусмотрительно взятым йодом ссадины и ушибы. Печальное, но поучительное
