какие!
Действительно по сравнению с еще не заматеревшими юношески стройными первокурсниками мощные с развитыми мускулистыми фигурами горцы смотрелись настоящими гигантами. Не сильно это им помогло, все-таки прав был инструктор. Скрипнула, отворяясь, входная дверь бара и оба курсанта как по команде настороженно обернулись в ту сторону. Однако тревога оказалась ложной — из дверного проема выглянул Макс, быстро осмотрел улицу и вопросительно глянул на Стасера.
— Ну как у вас?
— Как видишь, — гордо сообщил Стасер, отступая в сторону, чтобы старшекурснику были видны поверженные враги.
— Молоток! Сейчас фургон подъедет и будем грузить.
Древняя, еще хранящая на бортах облезлую надпись „хлеб“, хлебовозка, пыхтя и чихая движком, появилась минут через пять. Аккуратно притеревшись к тротуару между бандитскими тачками и входом в бар, окатила напоследок улицу клубом вонючего дыма и тяжело закашлявшись остановилась. Сноровисто выпрыгнувшие из кабины Арамис и Рваный — оба средневесы с третьего курса, мельком кивнув первокурсникам, бросились раскрывать двери объемистого кузова. Одновременно из бара начали появляться остальные бойцы. Они по двое, за руки и ноги, как тяжелые мешки, тащили бесчувственные жестоко избитые тела тех, кто всего несколько минут назад считал себя в этом городе хозяевами. Раскачав у высокого борта, находящихся в бессознательном состоянии джигитов вовсе не деликатно забрасывали внутрь, наваливая друг на друга кучей, утробно хекая и тихо матерясь, точно так же, как на самой обычной разгрузке пришедших для нужд училища вагонов с мукой или сахаром. Стасер всматривался в мрачно- сосредоточенные или наоборот нахально-глумливые лица вроде бы хорошо знакомых ему парней и не узнавал их. Да полно, они ли это были? Бритые черепа покоящиеся на мощных шеях, наглые уверенные взгляды, агрессивно выдвинутые вперед челюсти. А одежда! Черные и коричневые лайковые куртки, натуральные фирменные спортивные костюмы, высокие кроссовки. Никогда прежде Стасер не видел своих товарищей в подобном одеянии. „Да это же типичные бандиты! Если их сейчас показать в какой-нибудь передаче про криминал никто в жизни не поверит, что это курсанты!“ — мелькнула растерянная мысль.
— А вы чего встали? — рявкнул над самым ухом замершего, наблюдая за жутковатой погрузкой Стасера, невесть откуда взявшийся Макс. — Тащите своих туда же! Хотя нет, подожди! А ну помогай!
Склонившись к забрызганному кровью, еле дышащему водителю „девятки“ Макс, ловко ворочая безвольное тело, стянул модную куртку из тонко выделанной кожи и, не глядя, швырнул ее прямо в руки обалдевшему Стасеру.
— Твоя! А то ходишь, как обсос! Клоп, тоже сними со своего!
— Да мне размер не подойдет, — попытался отказаться Клоп. — Там два меня поместятся, если не три.
— Значит ушьешь! Или продашь и по размеру купишь! Делай, я сказал!
Еще раз окинув черного критическим взглядом, Макс обратил внимание на сверкнувшую на пальце правой руки золотую печатку.
— Опа! Это тоже в цвет! Конкретный пацан должен быть с гайкой и цепурой.
Однако печатка сидела на пальце, как влитая. Никакие усилия Макса тянувшего и так и эдак, и даже плюнувшего для смазки на распухший и посиневший от его усилий палец не помогали. В конце концов, разъяренный неудачей рукопашник с коротким ругательством отшвырнул в сторону чужую кисть и быстрым движением извлек откуда-то из недр своей куртки зоновский выкидной нож. Сухо щелкнуло, зафиксировавшись выброшенное мощной пружиной лезвие.
— Эй, ты что хочешь делать? — забеспокоился Стасер.
— Чего-чего? Видишь же, не снимается! Придется этому урюку палец отрезать, иначе ничего не выйдет!
— На хрена, Макс! Брось! Не надо!
— Чего не надо? Для тебя же, дурака, стараюсь! Знаешь, сколько такая гайка стоит? А этому и без пальца нормально будет, у него еще целых девять останется! Он еще спасибо нам сказать должен, за такой беспредел мы их вообще перемочить могли.
— Слушай, я такую гайку носить не буду! Точно тебе говорю!
— Буду — не буду! Эх и утомляете вы меня, чистоплюи, — с неподдельной усталостью в голосе выговорил Макс. — Хрен с тобой! Не хочешь, не надо! Хватай его тогда за ноги, и поволокли!
Наконец оббитые железом двери фургона захлопнулись за последним тихо постанывающим от боли, но еще не пришедшем в сознание телом.
— Арамис, Рваный! Все, везите! Потом возвращайтесь сюда же! Мы подождем!
— Куда это они их? — робко дернул Макса за рукав Клоп.
— На кладбище. В старые могилки потихоньку закопают и все, концы в воду. Да шучу я, шучу! — поторопился добавить Макс, видя, как побледнел от его слов впечатлительный первокурсник. — Ничего с твоими чучмеками не случится. Отвезут их на городскую свалку, там и выкинут. Они живучие, к утру оклемаются и как-нибудь до больницы доберутся. Зато надолго запомнят, что с нами связываться не стоит. Вы, кстати, молодцы оба. Отлично себя показали. На держи, честно заработали.
В руку Стасеру легли несколько тысячных купюр, примерно столько же получил бы работяга за месяц труда на заводе. Он смотрел на деньги и все никак не мог сообразить к чему они здесь, а когда, наконец, понял, то начал судорожно и как-то неловко пихать их обратно в широкую лопатообразную ладонь старшекурсника.
— Ты чего, не надо этого… Ты же сказал помочь надо… Мы же не за деньги…
Макс удивленно глянул на него.
— Ты чего, парень? Что менжуешься, как девка? Говорю, твои, значит — твои! Честно заработанные. Про помощь это ты правильно говоришь, хорошим людям помогать надо всегда, а плохих соответственно — наказывать. Но кто сказал, что это надо делать бесплатно? Ты что, Робин Гуд? Или ангел с крыльями? Все, пререкания отставить! Деньги взять и разделить с товарищем поровну. Считай, это твоя первая зарплата. Вы теперь по-настоящему в команде. Так что в воскресенье с вас для пацанов поляна, вот заодно и бабульки пригодятся.
Стасер, не зная как себя вести и мучительно краснея, неловко комкая купюры, беспорядочным ворохом запихал их в карман спортивных штанов. И лишь потом решился поднять глаза на окружавших его старшекурсников, таких знакомых по совместным тренировкам ребят вдруг представших перед ним какой-то совершенно другой темной и пугающей стороной. На него смотрели с одобрением и веселыми чуть покровительственными улыбками, Макс дружески хлопнул по плечу, Хруст несильно ткнул кулаком в живот, еще кто-то с криком: „Красава!“ проехался пятерней по короткому ежику волос на голове. „Ты все сделал правильно. Ты — молодец! Мы тобой гордимся!“ — явственно читалось во взглядах.
— Братва, в воскресенье желторотые проставляются за боевое крещение! Все собираемся здесь же, время доведем дополнительно. Я правильно говорю, брат? — Макс испытующе глянул ему в глаза.
Стасер вымученно кивнул, и окружающие его то ли бандиты, то ли курсанты, он уже сам запутался, одобрительно загудели.
Маршрут
Пыль была всюду: на руках, одежде, оружии… Скрипела на зубах, секла мелкими острыми песчинками лицо, забивалась в нос и глотку, заставляя поминутно отплевываться мерзкой густо-желтой слюной. Она билась об чуть затемненные специальные противопыльные очки, в бессильной ярости пытаясь добраться до
