попытки не приведут к успеху – останется последний способ, и он-то нам будет по силам: глушить их! Забить этот канал так, чтобы ни бита информации не проходило! Так мы выиграем время. На этом, я полагаю, мы можем прервать наше заседание – мы тоже люди, в конце концов, и мне, например, давно уже хочется съесть хоть что-нибудь…
Юрий открыл глаза – медленно, осторожно, словно боясь, что глаза его, лишившись защиты, сразу же подвергнутся какой-то неотразимой атаке – будет ли то острое лезвие или слепящий луч света. Сразу же опустил, словно захлопнул, веки, и лишь через несколько секунд, набравшись храбрости, понемногу приподнял их. Поморгал еще. Опираясь на локти, приподнял торс. Повернул голову, оглядываясь.
Странно: он лежал в своей постели в комнате, к которой успел уже привыкнуть за несколько дней, проведенных у Функа. Юрий совершенно не понял, как добрался сюда после странного – как было назвать это? – сна? Видения? Транса? Он помнил, что сознание покинуло его в том помещении, которое профессор назвал своим центром связи. А что было потом? Где кончалась реальность и начиналась фантазия?
В комнате сейчас было полутемно, свет не горел, плотные занавеси на окне пропускали мало света, и Юрий не сразу разглядел темную фигуру, устроившуюся на стуле у стола. Поэтому раздавшийся голос заставил его вздрогнуть.
– Проснулись?
– Кто… А, это вы, профессор?
– По-моему, да. Как самочувствие?
– Это вы перенесли меня сюда?
– Вряд ли я способен на такие усилия. Атлетом я, увы, перестал быть уже давно. Не беспокойтесь: вы пришли сюда своими ногами, я просто не позволил вам заблудиться, как это бывает со спящими. Но прошу все же ответить: как вы себя чувствуете?
– Да вроде бы нормально… Профессор, это и вправду было? Или мне только чудилось?
– Смотря что вы имеете в виду.
– Во сне я как будто разговаривал с матерью…
– Вы узнали ее?
– Не помню, что я видел. Но все слова остались в памяти.
– Уверены, что это была именно ваша мать?
– Тогда был уверен. Знаете, как бывает во сне: вроде бы доказательств никаких, но вы уверены, вы точно знаете, что именно видите, с кем общаетесь. А вот сейчас – не знаю…
– Вы спросили о том, о чем я просил? И сказали то, что я велел вам выучить?
– По-моему, да.
– Как она это восприняла?
– Не знаю. Мне кажется, она была очень взволнованна. Да и я сам, откровенно говоря, тоже. Особенно когда она сказала, что отец погиб. Я плохо помню его, но все равно, это меня как бы ударило: ведь для меня, так получилось, он погиб только сейчас.
– Разве? А до этого вы что же – не были уверены в том, что и он, и матушка ваша погибли вместе со всеми остальными, вместе с кораблем?
– Ну, я ведь уже раньше говорил вам: по логике, конечно, так получалось, но внутренне – в это не верилось.
– Что она рассказала вам о своей жизни? О том, в каком положении они находятся?
– Мне трудно сейчас вспомнить все дословно. Извините.
– Ничего страшного: у меня все записано, и вы сможете пережить это еще раз – после того, как окончательно придете в себя. Сеанс отнял у вас очень много сил – хотя я и пытался подпитывать вас по ходу дела. Мы ведь с вами все делаем буквально на пустом месте, такой связи никто и никогда не осуществлял – хотя, конечно же, на меньших расстояниях она реализовывалась не раз – но, так сказать, частным порядком. Однако на такое расстояние… Если говорить откровенно, у меня не было уверенности до самого последнего дня, до последней минуты… пока все не случилось. Вы, Юрий, в каком-то смысле уже обессмертили свое имя – для специалистов, во всяком случае. Так что можете отдыхать со спокойной совестью – чтобы второй сеанс получился более продуктивным. Хотя сразу же предупреждаю: на долгое безделье не рассчитывайте. Отдых будет кратким.
– Понимаю…
– Вы уверены? – Этот вопрос Функ задал почему-то сердито-ироническим тоном. – Значит, так сразу все и поняли? Ну да, это мой склеротический мозг далеко не сразу во всем разобрался, а юный гений пришел, увидел, сообразил…
Юрий невольно смутился – хотя и не понял, в чем его вина.
– Простите, профессор… – сказал он на всякий случай.
Но Функ, видимо, уже справился с раздражением.
– Да нет, это вы простите меня. Просто мы, как правило, выражаем мысли достаточно неточно. Поэтому и воспринимаем порой неправильно. На самом деле вы, конечно, не могли понять – почему именно я не могу дать вам отдохнуть как следует. Хотя и следовало бы.
– Что же в этом такого сложного? Вам хочется поскорее получить результат. Каждому бы хотелось…
– Но ведь связь с вашей помощью уже установлена. Какого еще результата, по-вашему, я могу желать?
– Но вы ведь обещали… что сможете вернуть корабль на Землю?
– Те, кто понял мое заявление именно так, ошиблись. Вернуть корабль я не в силах – да и никто другой в Федерации тоже. Сделать это под силу лишь им самим – тем, кто на корабле. Во всяком случае, я надеюсь, что они с этим справятся. А я могу только – в лучшем случае – подсказать, каким путем им надо идти, чтобы возвратиться. Для этого и нужна наша связь. А чтобы дать рекомендации, я должен сначала проверить некоторые мои предположения. Но это можно сделать только с их помощью: проверять-то надо там, а не на Земле. Однако спешить я вынужден не поэтому. Есть другая причина, и вот ее вы вряд ли поймете – пока я вам не объясню.
– Объясните, пожалуйста, профессор.
– Это я и собираюсь сделать. Не потому, что без этой информации вы не сможете поддерживать связь: сможете. Но мне нужно, чтобы вы ощутили всю величину ответственности, какая лежит на вас. Если вы будете относиться к своему состоянию кое-как – так, как привыкли за всю вашу жизнь до нашего знакомства, – то мы можем не успеть. Все дело в том, мой молодой споспешник, что время нашего общения с людьми «Кита», как я предполагаю, достаточно ограниченно.
– Вы боитесь, что вам… нам помешают?
– Помешают? Кто?
– Ну, мало ли… Кто-то может и не хотеть…
– Мысль интересная, но я не ее имею в виду. Хотя, откровенно говоря, не очень представляю, кому возвращение «Кита» может в чем-то помешать. Нет, главное не в этом.
Функ с расстановкой откашлялся; похоже, ему самому очень хотелось поделиться своими соображениями. Да иначе он наверняка и не стал бы об этом разговаривать.
– Дело в том, что, помимо моих разработок и ваших – ну, скажем, сенсорных способностей, и помимо того обстоятельства, что на корабле находится человек, с которым вы связаны незримой, но нерасторжимой связью, – кроме всего этого, в успехе нашего предприятия большую роль играют – я считаю этот мой вывод неоспоримым – и обстоятельства, от нас не зависящие. Скажем так: природные условия. Да, определенные и весьма своеобразные природные условия.
– Ну, это понять нетрудно: ведь и в земных условиях прохождение обычных радиочастот зависит от времени суток, от погодных условий, от интенсивности солнечного излучения…
– Аналогия весьма приблизительная, но не будем искать лучшей. Видите ли, когда мне пришла в голову возможность такой сверхсвязи, я, как вы понимаете, постарался проверить ее экспериментально, на практике. Люди, специалисты, обладающие способностями – не обижайтесь – и посильнее ваших, устанавливая по моей просьбе связь с объектами, расположенными на много порядков ближе, все же не могли обеспечить нужной стабильности. Пространство, представляющееся профанам спокойным, на самом
