сил. Лопесо как фехтовальщик не отличался каким-то чудесным мастерством, которое превосходило бы навыки Баррета. Просто прошедшей ночью он меньше устал.
— Ты покойник, — повторил он и ударил, как только противник чуть приоткрылся.
Этот удар Баррет парировал, направив саблю в живот испанца, но одновременно сильно пригнулся, и лезвие ударило по ноге и глубоко рассекло мышцу.
Из бедра Лопесо фонтаном хлынула кровь, он выронил саблю и опустился на землю, пытаясь зажать рану руками.
— Будешь просить пощады? — спросил Баррет.
Лопесо промолчал. Он какое-то время сидел, скорчившись, потом опустился навзничь на землю, уже не пытаясь остановить кровь. Баррет сапогом отшвырнул чужой клинок подальше. Он вынул флягу, смыл кровь с лица и кое-как разлепил левый глаз. «Кажется, я не окривел, но шрам останется приметный».
Испанец все еще неподвижно лежал на траве.
— Так ты сдаешься?
Лопесо не ответил, он был мертв. Глаза испанского агента пристально смотрели в небо. Баррет не стал ломать голову, видели они там рай или нет.
Баррет отвязал пса, нагнулся, чтобы вытереть саблю о камзол противника, когда услышал крик — низкий, отчаянный. Он бежал со всех ног — до тех пор, пока не наткнулся на мертвое тело.
— Пэм?
Но он уже понял, что ошибся. Спутанные волосы оказались темного цвета — перед своим капитаном, в луже крови лежал мертвый Джо. Винд, по-видимому, стрелял до последнего, с необычайной сноровкой перезаряжая ружье. Скошенные его выстрелами испанцы замерли в разных позах на опушке поляны. В патронташе до сих пор осталось несколько зарядов. Возможно, очередной выстрел обернулся осечкой — на лице красавца-лейтенанта застыло удивленное выражение.
«А ведь я так старался, сэр».
— Джо!
Баррет сел на траву и попытался найти пульс на запястье лейтенанта, кисть еще не окоченела, но уже приобрела неестественную податливость, характерную для трупа.
Крик за стеной ветвей повторился — на этот раз вопили просто нечеловечески.
«Они специально заставляют ее кричать — надеются, что я сам подставлюсь под выстрел». Тем не менее он бросился через кусты, ломая что-то непонятное — ветви, ветви, ветви, сочные листья алоэ, поросль высокой травы.
— Пэм!
Он стремглав вылетел на крошечную поляну.
Девушка полусидела, прислонившись затылком и плечами к стволу дерева. Тот, кто стоял на коленях спиной к Баррету, а лицом к девушке, только что закончил вспарывать на ней платье. Среди темной зелени светлым пятном выделялись голые плечи и голые ноги Саммер. Должно быть, нож испанца задел кожу жертвы — поперек правой и тоже голой ключицы наливалась кровью косая царапина. Лицо Памелы исказилось от ужаса и выглядело бесформенным пятном.
Второй солдат просто стоял рядом — он наблюдал за происходящим с интересом и даже не сразу обернулся в сторону Баррета.
Баррет, не говоря ни слова, ткнул стоящего саблей пониже груди. Тот, который оставался на коленях, попытался подняться, но не успел завершить движение — его отрубленная голова, отделившись от шеи, упала вперед, прямо на голую грудь девушки.
Баррет отодвинул мертвое тело ногой. Потом, подумав, вернулся на ближнюю поляну, выбрал труп поменьше и почище и ободрал с него куртку и штаны.
— Возьми, переоденься пока что вот в это.
Памела, кажется, немного справилась с паникой, и молча, не поднимая опущенного лица, переоделась.
— Радуйся, что вернулся, — хмуро буркнул Баррет. — Не надо было бросать Джо. Если бы ты осталась на месте и заряжала для него ружья, мой лейтенант остался бы жив и выиграл бой, а тебя не валяли бы по траве.
Схватка затихла сам собой.
Должно быть, выжившие противники истратили все силы и все заряды.
Баррет вернулся на берег. Лемюэль стоял у кромки прибоя, отряхивая тростью песок, замаравший его сапоги. Брасье, похоже, сделал круг по острову и, кое-как справившись с паникой, вернулся на прежнее место. Браслеты от разбитых кандалов до сих пор оставались на его запястьях. Француз старался держаться поближе к Хамму.
— А, это ты, — нехотя обернулся к Баррету Лемюэль. — Вижу, ранен?
— Зацепило немного.
— Я прикажу судовому врачу заняться твоей раной.
— Выживших нашли?
— С люггера — только двоих. Тела остальных мы соберем и похороним. Испанцев уцелело с десяток, придется всех отпустить, мир заключен, нам нельзя держать их как военнопленных. Зато твои дела не настолько хороши. Питер. Догадываешься, почему?
— Да.
— Я доставлю тебя в Порт-Ройал, постарайся убедительно оправдаться перед Морганом.
Хамм повернулся к Памеле и учтиво поклонился.
— Очень жаль, мисс, что вам пришлось перенести тяжелые испытания. Кораблекрушение, ночь на диком острове и под конец безобразная бойня — ваша отвага меня восхищает…
Баррет заметил, как дрогнули ресницы Памелы, и равнодушно отошел в сторону.
Почему-то перед его глазами стояло мертвое лицо Генри Кида, хотя в последний раз он видел доктора живым. Веки врача оставались приподнятыми. Мелкие рыбки с тонкими, как шелк, плавниками стаей вились возле его висков…
Глава 27. Возвращение в Порт-Ройал
— Глаз не задет, но на лице приметный шрам останется, — предупредил Баррета судовой врач Дик Оакенвуд [28].
После ухода знаменитого хирурга Питер до полудня спал в отведенной ему маленькой каюте, а очнувшись, обнаружил, что дверь подперта снаружи — Лемюэль, видимо, подстраховался.
— Эй, позовите капитана!
На крики Баррета не обращали внимания. Он слышал, как шумела вода, скрипели доски, стучали по палубе башмаки матросов, временами доносился свист боцманской дудки. «Бристоль», корабль Хамма, уходил курсом на Порт-Ройал. Сам Хамм все же заявился к ночи — мрачный и настороженный.
— Извини, друг… слишком много дел.
— Я что, уже под арестом?
— Пока еще полностью свободен. Пока… Если не возражаешь, поужинаем вместе, еду принесут прямо сюда. Помнишь Картахену?
— Да.
Баррет, искоса рассматривая Лемюэля, пришел к выводам, которые могли очень не понравиться капитану.
«Во времена мятежа пирата Белтропа [29] этот Хамм, по слухам, участвовал в переброске полусотни головорезов на Тендейлз. Мортонс рекрутировал их, чтобы убить губернатора Брина, но вмешались Шарп с королевским ревизором, и затея кончилась провалом. Хамм был тогда гораздо моложе. Возможно, он не знал о планах Мортонса. Однако «ценный груз» кому попало не
