В сумерках Кедрин в последний раз прошел мимо того места, на котором еще, кажется, так недавно возвышался памятник «Джордано». Корабль возвращается, но еще много километров отделяет его от Земли, да корабль и не собирается больше опускаться на Планету. И место, прежде занятое памятником, пустует. На нем пока не устанавливают ничего иного.
Со временем здесь поставят памятник. Не «Джордано» – его капитану. Памятники все-таки надо ставить людям.
Лодка ожидала Кедрина. Он постоял возле нее еще минуту, оглядываясь. Памятник… А я знал этого человека. Знал мало и плохо. Но и сейчас могу сказать: он остался в душе. Пусть и нет гранита.
Кедрин уселся в лодку. В сумерках зажигались звезды. Лодка медленно летела в своем эшелоне, автопилот пощелкивал и помигивал синими огоньками. За прозрачным куполом зажглись опознавательные фонари, на пульте засветился экран локатора.
Через час обширное, высокое здание космовокзала поднялось за бортом лодки. Террасы здания поднимались выше отведенной для лодок зоны полета. Тогда Кедрин отключил автопилот и взял управление сам. Он мог и не делать этого, но спутник-семь уже овевал его своим дыханием, и неподвижное лицо Велигая чудилось рядом. А Велигай в таких случаях всегда брал управление в свои руки.
Кедрин посадил лодку точно в узкую щель между тяжелым, многокрылым энтомоптером и округлым треугольником аграплана. Потом медленно прошел в вокзал. Цветные залы тянулись длинной анфиладой. Предстартовый зал был последним.
Здесь уже чувствовалось пространство. Матовые стены убегали вверх, переходя в круглый потолок. Люди собирались группами, по кораблям; стало видно, что орбитальники отличаются от жителей Приземелья и от многочисленных обитателей лунных морей и материков. Пахло яблоками; почему-то все везли с собой в космос яблоки.
Кедрин подошел к одной из стен зала – прозрачной, чтобы еще раз увидеть вблизи Землю. Следующее свидание их состоится нескоро…
Прозвучала команда, вспыхнули табло. Посадочная площадка висела в воздухе на уровне люков корабля. Кедрин уселся в кресло, система страховки плотно обхватила его. Потом загудели двигатели.
Снова были спутники, начиная с первого; корабль обходил их по очереди. В седьмой Кедрин вступил с ощущением, словно именно здесь прожил он все годы своей жизни.
Он медленно шагал по коридорам. В его каюте все осталось без перемен. Кедрин повесил в шкаф плащ: здесь он больше не понадобится, тут люди носят иные одежды. Он посидел с минуту, привыкая, потом вышел. На перекрестке он остановился. Налево вел путь к Ирэн. Кедрин повернул налево.
Ее каюта была пуста.
Кедрин вошел и присел. Он посидел с минуту, потом недоуменно огляделся. Разве это ее каюта? Такое чувство, что произошла ошибка. Нет того волнения, которое возникало… Это та самая каюта. Сомнения нет. Но здесь больше не живет она…
Кедрин встал. Шаги его были неверны. Он пошел прочь.
Гура также не оказалось в каюте. Кедрин растерянно остановился: ему хотелось увидеть кого-нибудь из самых близких… Он пошел в кают-компанию. Гура он встретил на полдороге.
Они пожали друг другу руки и несколько секунд стояли молча. Потом Гур сказал:
– Вот так, Кедрин.
Кедрин кивнул. Действительно, все было именно так.
– Ирэн нет. Ты знаешь?
Кедрин опустил глаза. Он знал это, побывав в ее каюте. И даже еще не прилетев на спутник, знал. Иначе не могло быть.
– Как он умер? – спросил Кедрин.
– Просто. Как делал все.
– Что мы будем делать теперь?
Гур пожал плечами.
– Строить корабли. Я во всяком случае.
– Я тоже, – сказал Кедрин.
– Это правильно.
– Она… не сказала, вернется ли?
– Heт. Да вряд ли она и сама знала это.
Кедрин помолчал.
– В какой мы теперь смене?
– Во второй.
– Что будем строить?
– Еще один Длинный. Тот, который хотел построить Велигай. На который у него не хватило времени.
– Его надо будет назвать…
– Возможно. Хотя сам Велигай не согласился бы. Он сказал бы: на Земле и вне ее так много людей, именами которых стоит называть корабли…
– Ну ладно, – сказал Кедрин. – Я пойду. Или, может быть, посидим вместе?
– Не исключено, вернувшийся друг мой, – сказал Гур, и в глазах его на миг показалась прежняя усмешка.
– Странно: ведь все-таки прав оказался ты. В деле с Трансом, я имею в виду.
– Я немало летал, – сказал Гур. – Надо много летать, чтобы всерьез относиться к самым фантастическим предположениям. Но рано или поздно всем придется примириться с тем, что так называемые фантастические события происходят гораздо чаще, чем мы думаем. И чем дальше, тем чаще. Потому что необъяснимые факты определяются примерно квадратом числа фактов, уже известных и объясненных. Природа развивается, и еще неизвестно, познаем ли мы ее быстрее, чем развивается она. Хотя в конечном итоге опередим ее, безусловно, мы.
– Ты думаешь?
– Уверен. А что касается исчезнувшего Трансцербера… у меня сейчас впереди работа, которая как раз связана с этим.
– Эксперимент?
– Нет, куда серьезнее и тяжелее. Предстоит вычистить мой праздничный костюм со всеми регалиями. Потому что в ближайшем будущем, дорогой мой друг, я предвижу много необычных встреч.
– А я, – задумчиво сказал Кедрин, – хотел бы дожить до всего лишь одной.
– Надейся – и доживешь. А если ты еще зайдешь в Центральный пост, где она оставила свой адрес… на случай, если кому-нибудь понадобится…
В следующий миг Гур оказался прижатым к стене. Раскрытым ртом он ловил воздух.
– И ты тут рассуждал?!
– Фу, как банально – душить живого человека. Я ждал, пока… – Гур яростно схватил рукой воздух. – Да послушай!..
Он смотрел вслед убегающему, пока Кедрин не скрылся за углом поперечного проспекта. Потом улыбнулся.
– Что же, когда-нибудь ты встретишься с нею. А пока – пока будешь строить корабли. Беги, кричи, родившийся… Ибо дважды рождается человек, и оба раза – в любви и боли. Впрочем я, кажется, становлюсь серьезен?
Он повернулся и зашагал – вразвалку, как ходят монтажники, люди Приземелья.
Примечания
1
Намек на известную поговорку: Платон мне друг, но истина дороже.
