Послышалось тихое шипение. Раин скосил глаза на барометр – поднять руку к глазам не было сил. Прибор показывал, что давление увеличивается. Если даже камера, в которой находился Раин, продувалась сейчас не кислородом, а каким-нибудь ядовитым газом, выбирать не приходилось: его четверть часа истекали…
Стрелка барометра ползла все дальше… Раин услышал чье-то хриплое, затухающее дыхание, едва понял, что это дышит он сам, и сорвал шлем…
7
Услышав слова Калве, Коробов вздрогнул и оглянулся. Оно выбралось откуда-то из-под эстакады – это странное, уродливое существо, похожее на большую блестящую лягушку, и с глухим воем стремительно метнулось вперед. Неподалеку от них оно остановилось, повисло в воздухе метрах в трех от пола.
– Летает? – изумленно прошептал Калве…
Лягушка вытянула длинные передние лапы – только их было три, с плоскими присосками на концах. Лапы прижались к стенке ракеты. Короткие, пронзительные свистки прорезали тишину; даже под защитой скафандров захотелось зажать уши – так неприятен был этот звук.
– Ну и голосок! – пробормотал Коробов. – Теперь понятно, почему мы их даже из ракеты слышали…
Затем лапы втянулись, и секунду марсианин – или как его назвать? – висел неподвижно, словно бы рассматривая людей так же пристально, как и они его. Снова Калве почувствовал на себе странный, внимательный взгляд… После этого летающая лягушка рывком скакнула дальше. Вновь раздались пронзительные звуки, будто с визгом разрывалась сама оболочка корабля.
– Э-э, – сказал Коробов, – такого уговора не было. Они нам ракету испортят…
– Эй, обожди-ка! – крикнул он и взмахнул рукой. И неведомое существо послушалось, ускользнуло куда- то под ракету.
– На чем он держится, не пойму, – сказал Калве. – Ни ног, ни крыльев… Но предполагаю, что это не живое существо. Знаешь, что я думаю? Думаю – это автоматическое устройство, действующее по программе или же телеуправляемое.
– Как же не живое? – спросил Коробов, не спуская глаз с того места, где скрылось странное существо. – Жаль только – я его напугал криком, он и удалился…
«Удалился» – вот, значит, какими торжественными словами заговорил о марсианах Коробов», – с некоторой иронией отметил Калве. Что ж, их и вправду было за что уважать, если – если…
– Нет, не живое, – сказал он твердо.
– Потому что ног нет? Так не обязательно же ему быть человекообразным…
– Нет… – Калве на миг задумался – как покороче высказать свои мысли. – Понимаешь, он, конечно, двигается и жестикулирует. Так? Но вот мы его увидели. Что ты сделал? Я помню: ты немного даже подпрыгнул…
– Ну уж и подпрыгнул…
– Подпрыгнул и так приподнял брови. И шагнул к нему. Ты удивился. А что я сделал?
– Я на тебя не смотрел. Ну?
– Наверное, что-то такое же. Это естественно – мы удивились и немного встревожились, это реакция на неожиданность, безусловный рефлекс. И он должен был удивиться, заинтересоваться. Ведь и он нас видел впервые…
– Ну, должен…
– А он не удивлялся.
– Но он посмотрел!
– Это у нас было такое чувство, что он посмотрел. Но – ни одного жеста… Мимики нет: у него ведь нет лица! У собаки есть лицо, у кошки есть… Нет мимики у жука. У этого – тоже нет. Мышление разумного существа должно быть богатым, мир чувств такой… огромный. Ему может не хватить одних слов. Слово – информация. Чувство – это мимика! Жест! Движение!.. А здесь – ничего. Жук, большой жук, большой инстинкт – и все. А свист? Одна нота. Это не слово, не фраза… Да, так есть…
В подтверждение своих слов Калве яростно жестикулировал, хмурил лоб, мясистым носом чуть не тыкался в прозрачный пластик шлема…
– Ну ладно – не время дискутировать, – сказал Коробов. – В общем-то ты, наверное, прав – будь он живым, он сразу должен был бы подойти к нам.
– Он совсем не разумный, – горячо подтвердил Калве. – Это – автоматическое устройство, действует или по программе или им управляют те, настоящие… Если программа – то не очень сложная. Самые простые действия. Конечно, и языка общего с ним нам не найти – говорить он, ясно, не умеет…
– Значит, в розысках они нам не помогут ни на грош, – невесело сказал Коробов, по-своему оценив сообщение Калве. – Ага – еще одно – или опять то же самое?
Действительно, еще одна такая же лягушка появилась наверху. Она парила над ракетой, прикладывала к ней свои присоски.
– Как хочешь, а корабль ломать я им не позволю, – решительно сказал Коробов. Подбежав к эстакаде, он высоко подпрыгнул, взлетел, опустился на платформу. Потом вскарабкался по амортизатору на корму ракеты и побежал по выпуклой поверхности, махая руками на лягушку, словно отгоняя забравшуюся в огород курицу. Калве невольно улыбнулся.
Лягушка скрылась вслед за первой. Коробов опустился на колени и внимательно осмотрел оболочку в тех местах, где к ней прикасались присоски.
– Нет, следов никаких, – успокоенно сказал он Калве и стал спускаться. – Что им нужно, не пойму, но вреда от них, видимо, нет.
– Трудно сказать, что им нужно, – задумчиво произнес Калве.
Коробов уже подошел к нему, нерешительно потоптался на месте, не зная, что делать дальше: корабль нельзя оставить без присмотра, и товарищей надо искать…
– Ладно, – сказал он наконец. – Разыщем ребят – тогда… Пока мы уже пятнадцать минут гуляем без толку…
Предстояло открыть дверь. Калве включил прожектор, начал водить лучом по двери и стене возле нее. Потом пошарил руками в поисках какого-нибудь малозаметного выступа. И это не дало результата. Оба попытались, меняя настройку раций, посылать различные сигналы. Но дверь упрямо не поддавалась.
– Может быть, биотоки? – спросил Коробов.
– Здесь должно быть что-то простое, – ответил Калве. – Биотоки – слишком сложно. Ну-ка, подсади меня – я посмотрю наверху…
Коробов подошел, встал вплотную к Калве. Но едва лишь Калве успел положить руки ему на плечи, чтобы выжаться вверх, как под ними что-то чуть слышно скрипнуло. С едва уловимым шорохом дверь поднялась.
– Вот тебе раз… – сказал Коробов.
Калве усмехнулся.
– Простейшее решение: механическое воздействие… Вход автоматизирован, чтобы людям не приходилось делать лишних движений руками. Просто здесь нажимают ногой. А пыль, очевидно, забила пазы, и потребовался наш общий вес. Дверь на биотоках – глупая роскошь даже при более развитой технике. А ты видишь, что здесь давно никто не ходил? Пыль не тронута… Это, вернее всего, означает, что живых на спутнике действительно нет. Эти автоматы и есть его жители… Ну что ж… А как там, в ракете?
Коробов начал вызывать Азарова. Ракета не отзывалась.
– Опять нарушения связи… – сказал Калве. – Ионизация, что ли, влияет?
Коробов промолчал. Потом набрал побольше воздуха в легкие и, повернув регулятор на полную мощность, рявкнул в микрофон так, что тоненько запел, резонируя, шлем. Азаров не отзывался… И вдруг откуда-то – казалось, совсем близко, – донесся голос Сенцова:
– А вот здесь уже что-то интересное…
В ответ забормотал знакомый тихий голос Раина.
– Они, это – они! – крикнул Калве.
Коробов заорал:
