топлива из баков последней ступени. Так здесь сказано… Мы остаемся – вернее, падаем на Марс.
2
Тяжелое молчание стояло в рубке; привычное гудение приборов стало угрожающе громким.
Калве сидел, уронив руки; из-за невесомости они нелепо торчали в воздухе. Остальные – кто сидел, кто стоял, откинувшись немыслимым образом, ухватившись за что попало. Обрывок бумажной ленты, подгоняемый слабым ветерком от скрытых в стенах вентиляторов, медленно кружился под потолком, пока не прилип накрепко к решетке регенератора. Тогда Сенцов, внимательно – словно это и было самое главное сейчас, – следивший за его полетом, сказал:
– А почему беспорядок? Всем быть по местам…
…Тогда, в первую минуту, никто не поверил случившемуся, хотя у каждого дрогнуло сердце. Сенцов даже начал было с досадой: – Ну, дорогой товарищ, и загнул же ты…
Калве, пожав плечами, ответил:
– Так есть.
И Сенцова убедили даже не слова его, а слишком спокойный тон. Тогда все замолчали надолго…
Теперь космонавты расселись по креслам, и Сенцов сказал:
– Ну, погоревали – хватит.
– Собственно говоря, – начал Калве, – я не совсем понимаю… Вычислитель, конечно, лучше знает… Но какое значение имеет то, где именно горючее – в последней или в основной ступени? Почему мы не можем включить двигатели?
Сенцов насторожился: Калве все отлично знал, и если сейчас это вылетело у него из головы – значит, крепко он волнуется.
Коробов спокойно ответил:
– Как ты знаешь, ракета наша сейчас состоит из двух ступеней. В основной, задней ступени – лишь топливо и ходовой двигатель. А тормозиться мы можем только при помощи двигателей, сопла которых обращены вперед. Они находятся в этой вот, последней ступени ракеты, где мы сидим.
– Ну и что? – спросил Калве.
– А то, что расход топлива последней ступени на этом участке полета не был предусмотрен. А мы его израсходовали, и общий запас стал меньше расчетного.
– Позвольте, позвольте, – сказал Раин. – Но ведь можно же там сориентировать корабль так, чтобы тормозиться основной ступенью?
«Там» – означало: там, около дома… Домом сейчас была не только Земля, но и лунная база.
– Нет, – сказал Коробов. – Горючее основной ступени почти все израсходовано. После облета Марса и завершения программы наблюдений придется ударить двигателями, чтобы лечь на обратный полувиток – к Земле. Затем должна быть еще одна коррекция, потом вторая – и основную ступень придется отбросить. Да вы что – разыгрываете меня, что ли?
– Нет, я вспомнил, – сказал Калве. – Вычислитель не сработал именно потому, что запас топлива – ниже нормы. Он не блокировал двигатели, пока ракете угрожала смертельная опасность, но теперь… О, это очень совершенное устройство.
– Да, – сказал Азаров, – однако теперь решать должно уже не устройство, а мы. Хотя мы от этого и отвыкли, кажется…
– Вздор! – прервал его Сенцов. – Но решать надо быстро.
– Объявлен конкурс на лучшее рационализаторское предложение, – громко объявил Коробов. – Премия – экскурсия по маршруту Марс – Земля…
Никто не поддержал шутки. Сенцов повторил.
– Решать надо быстро и основательно. Слишком дорого стоит стране наш полет…
Но так вот, на скорую руку, ничего в голову не приходило, кроме мыслей самых фантастических. Наконец Раин сказал:
– Ну, таким образом мы далеко не уедем… не дальше Марса. Слово за Калве. Пусть посоветуется с вычислителем…
Калве с сомнением покачал головой, но глаза его заблестели. Он подошел к программному устройству; несколько секунд, размышляя, ласково поглаживал его матовый кожух…
Машина не отвечала долго – за фасадом вычислителя, судя по сумасшедшей пляске огоньков, шла напряженная работа. Наконец Калве получил ответ, просмотрел его и протянул Сенцову.
Тот минут пять изучал ленту. Все напряженно следили за его лицом, почти физически ощущая, как корабль проваливается все ниже к поверхности Марса. Но вот Сенцов поднял глаза.
– Ну вот так-то… не мудрствуя лукаво. Выход вполне разумный. Поскольку количество топлива, нужное нам, зависит от массы корабля, и дозаправиться мы не можем, значит, остается только одно, что машина и предлагает: уменьшить массу…
Пилоты переглянулись; решение, продиктованное электронной логикой, показалось им абсурдным. В первую секунду оно выглядело таким же нелепым, как если бы кто-нибудь предложил бегуну расстаться с рукой, или с желудком, или с печенью, для того чтобы увеличить скорость… Это объяснялось просто: каждый из них воспринимал корабль как живой организм, у которого нельзя отнять какую-то, пусть даже самую малую часть без того, чтобы не нарушить точной и согласованной работы всех органов.
Но аналогия была лишь внешней, корабль был всего лишь комплексом деталей – важных и менее необходимых, и машина, как известно, чувствовать не умеющая, просто напомнила об этом.
– Что ж, – сказал Коробов, – это выход. Надо только разобраться – без чего мы можем обойтись. Что сбросить. Этого машина не скажет…
– Нет, конечно, – согласился Калве. – На это она не рассчитана.
– И как это осуществить технически, – добавил Азаров. – Тут надо выходить в Пространство…
Стали подсчитывать. Только Раин не участвовал в работе – он надел наушники справочника и что-то вычислял на листке бумаги, изредка поглядывая на хронометр.
Утешительного было мало. Если даже пожертвовать аккумуляторным резервом (восемьсот килограммов), резервом воды (полторы тонны), кое-какими приборами (об этом говорилось вполголоса, чтобы не услышал Раин), то получалось всего две с половиной тонны, а нужно было сбросить гораздо больше.
Пилоты пригорюнились. Раин продолжал что-то вычислять, поднимая изредка глаза к потолку.
Потом все три пилота разом взглянули друг на друга, одновременно открыли рты – будто хотели что-то сказать, и одновременно же закрыли. Тогда Сенцов, засмеявшись, сказал Азарову:
– Ну, Витя, давай ты…
– Основная ступень! – выпалил Азаров.
– Основная ступень! – подтвердил Коробов. – А топливо из ее баков – его осталось немного – перекачаем в баки последней ступени – именно туда, где у нас недостача.
– А как перекачать? – спросил Сенцов.
– Да очень просто! – торопливо объяснял Коробов только что возникшую идею. – Демонтируем один компрессор, расчалим тросами на оболочке ракеты…
Сенцов оглядел обоих, потом перевел взгляд на экран: пусть Марс и крепко вцепился в их маленький корабль, но что значит сила притяжения какого-нибудь там Марса по сравнению с силой воли таких вот людей… Вслух же сказал самым обычным голосом:
– Что ж, верно. Только есть одна опасность; если во время работы корабль снова подвергнется какой- нибудь атаке – ну, хотя бы метеорной – то, понимаете сами… Двигатели сработают, а это – гибель для всякого, кто окажется вблизи. Мы ведь не можем отключить всю автоматику…
– Другого выхода нет, – сказал Азаров.
– Почему же нет? Есть… – спокойно, не оглянувшись ответил Раин. – Поскольку вы решили мои приборы не выкидывать – я вам, так и быть, помогу… (Все в должной мере оценили шутливо-благодушный тон астронавигатора: речь шла о жизни, и не в шутку, а всерьез.) – Мы сейчас приближаемся к орбите Деймоса – внешнего спутника Марса. Я тут подсчитал… Через час с небольшим – тут точные цифры – он нас нагонит. На Деймос можно сесть. Там можно работать спокойнее. А взлететь с него несложно…
Все оживились. Все-таки будет почва под ногами, демонтаж пойдет гораздо быстрее.
– Крепить все! – скомандовал Сенцов. – Готовиться к посадке!
