Переводчик с инского

это, кстати, говорит о том, что мы вовсе не собирались разговаривать еще с кем-то, кроме вас.

Старший пожевал губами, прежде чем ответить:

– Можно подумать, что ты не знал, что этот паренек – из «Могучих».

– Впервые слышу!

– Это их мальчик. Выходит, ты своими руками сдал им информацию о том, где надо искать товар. И очень возможно, что они сейчас уже взяли твоего напарника и с ним разговаривают, а они – люди грубые. Так что им, может быть, уже стало известно, где товар лежит. А?

Я решительно мотнул головой:

– Как же они могут знать, если вы этого мальчика взяли?

– М-да, – сказал он, – взять-то мы его взяли, да только… Ладно, это пустой базар. Короче: ты всерьез рассчитываешь, что твой напарник появится там в условленное время?

– Иначе и быть не может.

Я проследил за переводом. Очень хорошо: в голосе Лизы звучало чуть ли не вдвое больше уверенности, чем в моем заявлении.

– Хорошо. Значит, через три часа будем там. Вместе с вами обоими. И на месте разберемся окончательно во всем. – Он усмехнулся. – И в том, быть тебе богатым и здоровым – или бедным, но больным, это в лучшем случае. А до того времени придется уж вам поскучать здесь. Не взыщите. Крепыш, размести их, чтобы было надежно, но с удобствами. Все, шабаш.

– Пошли, – сказал Крепыш. – И чтобы без фантазий.

Глава 15

Мы оказались в небольшой, но достаточно удобной комнате, в которой если и не хватало чего- то, то это окон, так что улетучиться отсюда было никак невозможно. Зато были мягкие кресла, стол, даже кофеварка и чашки. Дверь за нами закрыли и слышно было, как замок исполнил свою веселую песенку. Мы уселись, и я спросил – скорее самого себя, чем Елизавету:

– Ну что теперь? Получили отсрочку на три часа, Достаточно времени, чтобы что-то придумать. Тебе что-нибудь приходит в голову?

– Несомненно, – ответила она. – Сварить кофе.

– Есть мнение – согласиться, – заявил я.

Заправляя кофеварку, Лиза сказала:

– Откровенно говоря, я не сразу поняла, что ты – не Орро. Надо очень сильно вглядеться, чтобы заметить следы преображения. Могу поздравить. Теперь жду от тебя изложения всего происшедшего. С самого начала.

– С начала вряд ли получится. Да я и не знаю твоего, Лиза, уровня…

– Уровня моего допуска? Он достаточно высок, но сейчас, сам понимаешь, я не могу подтвердить это. Так что держитесь в рамках, дозволенных доверенному переводчику.

– Думаю, что вполне достаточно. Итак…

Пока я излагал ей ход сегодняшних событий, Елизавета сварила кофе, разлила по чашкам, поставила на стол и стала медленно, с удовольствием, отпивать. Когда я закончил свой монолог, она сказала:

– Все-таки, главное, видимо, в том, что он хотел передать тебе в том тексте.

– Я так и понял. И следовал его указаниям.

– Нет. – Она покачала головой. – Ты шел за указаниями не текста, а своей расшифровки. Но уже при беглом взгляде становится ясно, что возможны и другие прочтения.

Я обиделся.

– Уж не считаешь ли ты, что способна дешифровать инский текст без немых знаков?

– Я настолько самонадеянна, – кивнула она.

– Брось. В Галактике, если не считать самих инов, есть три, от силы четыре человека, владеющих инским на таком уровне. Я – один из них. И остальных знаю если не лично, то, во всяком случае, поименно. Боюсь, что тебя среди них нет.

– Бемоль, Бекар, третий – Сервенг, да?

– Именно.

– Придется тебе смириться с мыслью, что ты знаешь не всех. Но сейчас не время для такой дискуссии. Давай свой вирт-нот. Попробуем поискать другие истолкования.

– А чем тебе не нравится мое?

– Тем, что оно никуда не приводит. Разве что в эту комнату. Попробуй охватить картину единым взглядом. Ты ведь с самого начала исходил из того, что вы оба, вместе с Орро, занимаетесь поисками шара – или товара, как его тут именуют. Но ведь сейчас совершенно ясно, что Орро уже – с самого начала или с какого-то момента – знал, где этот предмет находится, или еще более того: уже владел им.

И пытался, вместо того чтобы принять меры к возвращению его на Ину, продать находку тут – какой-то криминальной, или почти криминальной, группировке. Если это действительно так – что он хотел сообщить, отправляя этот текст?

И в самом деле – что?

– Ну, ладно, – сказал я (без особой, впрочем, охоты). – Гляди на здоровье.

И повесил перед ней экран, на который вывел все то же:

«Уро ам изор онури а иномо унэ».

Елизавета подперла скулы кулаками, локти утвердила на столе и стала смотреть на висящую перед ней надпись – лицо ее при этом приобрело выражение полной отрешенности от реальности и одновременно предельной концентрации; примерно так выглядит кошка, подстерегающая мышь, хотя старую даму в этот миг можно было сравнить скорее с львицей перед прыжком, почудилось мне в ней нечто, я бы сказал, королевское. Впрочем, это продолжалось недолго, и когда она перевела глаза на меня, я увидел в них всего лишь снисхождение. Интонация, с которой она спросила: «Так как же ты это интерпретировал?» – лишь подтвердила мое впечатление. Так что обида, которую я испытал, была в полной мере оправданна. Наверное, это чувство проявилось в моей усмешке, с какой я ответил:

– Мечтаешь изобрести велосипед? Сделай одолжение.

И рядом с инским текстом загрузил мое толкование:

«Я получил информацию, замаскируйся и атакуй «Многих».

Она с минуту любовалась моим вариантом, и на лице ее все четче проступало выражение, как если бы она только что разгрызла лимон. Покачала головой и вздохнула.

– Вижу, не нравится, – сказал я, стараясь оставаться спокойным. – Ну что же, будем надеяться, что у тебя найдется лучший вариант.

Она только фыркнула, прежде чем спросить:

– Скажи, из чего ты исходил, когда перевел «ам изор» как «получил информацию»?

Я ответил, продолжая улыбаться:

– Потому что иначе пришлось бы истолковывать это как «сообщи информацию», в то время как Орро было прекрасно известно, что у меня как раз никакой информации быть не может. Все другие возможные истолкования увели бы меня далеко в сторону и привели бы лишь в тупик.

– А скажи, – поинтересовалась Елизавета с интонацией сладкой, как мед, – как это ты ухитрился не разглядеть, что здесь написано «ам изор», в то время как твой перевод оказался бы справедливым, если бы в тексте стояло «изор ам», то есть соблюдался бы первый порядок слов, а тут мы имеем дело со вторым? Вообще, в каких ты отношениях с инским синтаксисом?

На инский синтаксис мне всегда было наплевать, я и без него владел языком в полной мере и разговаривал, как природный ин. Высказать эту мысль вслух мне не позволила лишь скромность, и я предпочел ответить сдержанно:

– Если бы ты когда-нибудь слышала, что порядок слов в инском предложении допускается произвольный и регулируется лишь интонацией, то не стала бы высказывать таких предположений.

– А если бы ты, – контратаковала она, – помимо разговорного, каким владеешь, быть может, и в совершенстве, хоть по большим праздникам, заглядывал в грамматику и читал там не только крупный шрифт, но и те примечания, что набраны мелким кеглем, то наверняка запомнил бы, что в «Академической грамматике» Набо, том второй, «Письменный язык», глава «Пользование инской письменностью в