прохлады. Никитин взял со стола свежий номер газеты и, просматривая ее, сел в кресло у стола.
Пробежав первую полосу, он перевернул газету и сразу заинтересовался отделом «Только факты». «Газета «Дейли Экспресс», — читал он, — напечатала корреспонденцию из Бонна… Находящиеся в Германии британские военнослужащие всех званий должны приветствовать исполнение германского гимна»…
Здесь же ниже была приведена фотокопия с подлинника этой статьи на английском языке.
Практики в английском языке было мало, поэтому, пользуясь каждой возможностью чтения и перевода, Никитин прочел весь текст по-английски: «Бритиш труупс маст сэлют джерман энсем»… и перевел на русский. Оказалось, что переводчик газеты пропустил два существенных слова: «немедленно вставать».
Никитин вернулся вновь к английскому тексту, и его внимание привлекло следующее обстоятельство: пропущенные русским переводчиком слова в английском тексте «стэнд ап» были подчеркнуты ногтем.
Его трезвый, аналитический ум получил повод для дальнейших размышлений: если кто-то, скажем, Икс, обнаружил ошибку переводчика, следовательно он знает английский язык. Кто же это?
В ОСУ работала большая группа инженеров, конструкторов, людей с высшим техническим образованием, окончивших МИСИ, Высшее техническое училище, Военно-инженерное училище. Кто-нибудь из этих инженеров мог знать английский язык, и в этом не было бы ничего удивительного.
Никитин подошел к двери и позвал секретаря. Когда Шура вошла в кабинет, он плотно закрыл дверь, объяснив это сквозняком, и спросил ее:
— Шура, скажите, кто, кроме меня, читал эту газету?
— Никто не читал, — уверенно ответила Шура.
— А вы вспомните, быть может, кто-нибудь читал?
— Не-ет, — припоминая, сказала девушка, — газету я получила вчера, к концу занятий, когда вы с Петром Михайловичем уехали на объекты, а сегодня, с утра, я положила газету, вам на стол.
— Это пустяк! Да, Шурочка, вы ведь все знаете, скажите, мне нужно перевести пару страниц из английского строительного справочника. Как вы думаете, кто бы мог это сделать?
— Кто?.. Право, не знаю… Месяца три назад начальник прочел в газете о том, что активный деятель прогрессивной партии Америки Ульям Бартлет брошен в тюрьму. Петр Михайлович знал этого американца, когда в сорок пятом наводил мост через Эльбу, он встречался тогда с капитаном Бартлетом, и американец подарил ему книжку Марка Твена и надписал ее на своем языке. Петр Михайлович приносил эту книжку, показывал нам, но никто во всем управлении, оказалось, не знал английского языка. Гуляев даже ходил с книжкой в школу-десятилетку, показывал преподавательнице английского, но она сказала, что почерк очень неразборчивый, и прочесть ничего не смогла. Вот немецкий язык у нас знают пять человек.
— Ну ладно, Шурочка, спасибо. Переведет в Москве мой приятель.
Шура вышла, а Никитин положил газету в свою папку.
«Вот еще одна ниточка, тоненькая, но все же ниточка», — подумал Никитин, и ему неудержимо захотелось повидать Каширина, поговорить с ним, обсудить происшедшее.
12. ДЛИННЫЕ НОГТИ
По тому, как Шабров прошел в кабинет, нагнув голову, глядя исподлобья, точно бычок, Шура поняла — будет буря. И действительно, тотчас же из кабинета начальника раздался резкий, нетерпеливый звонок.
— Вербова ко мне! — коротко сказал Шабров, и не успела девушка дойти до двери начальника МТО, где сейчас в связи с болезнью Ведерникова находился старший инженер отдела, раздался опять резкий звонок полковника.
— Евгений Николаевич, срочно к начальнику! — бросила Шура и побежала к Шаброву.
Евгений Николаевич Вербов был красив и, самое главное, он знал об этом не хуже других. У него были темные волосы, зачесанные назад, густые брови, под длинными, загнутыми кверху ресницами, зеленовато- серые глаза, прямой нос с тонкими, чувственными ноздрями. Он носил усы, подбритые сверху, закрывавшие узкую верхнюю губу, зубы у него были как на подбор, ослепительной белизны, особенно это ощущалось по сравнению со смуглой загорелой кожей лица. Словом, Вербов был излюбленный художниками тип мужчины для рекламы зубной пасты. Ему исполнилось сорок лет, он начал полнеть, и все явственнее намечался у него второй подбородок и брюшко.
Осмотрев себя в зеркало, вставленное в спинку дивана, он остался доволен собой, взял со стола папку с документами и направился к начальнику.
Не успел Вербов переступить порог кабинета, как на него обрушился град упреков:
— Ты что же это, Евгений Николаевич, шутить изволишь?! На площадке «А-17» мостятся ящиками для раствора да ведрами, — леса нет! У сантехников не хватает дюймовки и угольников, на «В-5» кирпича часа на три работы, гравия нет, на «Д-4» нет кровельного железа. Ты мне сказал, что кровельное железо завез вчера?! Завтра батальон выйдет на работу, а ничего не подготовлено! Мне диспетчер ВСУ округа сигнализировал об этом еще вчера, — сказал Шабров, кивнув в сторону Никитина, сидевшего здесь же, — а сегодня я проверил все сам и убедился, что ты не МТО — материально-техническое обеспечение, а МТО — можешь только отдыхать!!
— Брань на вороту не виснет! — вместо оправдания сказал Вербов. Он всегда употреблял в разговоре всякие шутки да прибаутки, — Петр Михайлович, я один, а площадок много, хозяйство большое. Помощники у меня, сам знаешь, не народ, а так себе.
— Закрой к черту твой отдел, разошли командный состав, но чтоб к вечеру весь материал был на площадках! Не будет — посажу тебя на пять суток, — решительно закончил полковник.
— Петр Михайлович, помилуйте, я человек штатский, меня нельзя сажать без санкции прокурора, — улыбаясь, сказал Вербов.
— Посажу, а потом разберемся!
В кабинет вошла Шура и обратилась к Никитину:
. — Степан Федорович, вас вызывает по телефону Москва.
Никитин извинился перед полковником и вышел. Оставшись с Шабровым наедине, Вербов заметил:
— Вот ты меня, Петр Михайлович, ругаешь, крепко ругаешь и каждый день, а помочь мне не хочешь.
— Чем это я должен тебе помочь? — спросил Шабров.
— Вот наряд на завод «Пролетарий»; двадцать пять тысяч кирпича надо вывезти, а когда ни приедешь — кирпича нет. Я директора завода пригласил завтра к себе, хочу его попотчевать. Приехал бы ты, мы бы его вдвоем быстро уговорили, а?
— Нашел компаньона! Я наряд получил, стало быть, помог, а водку пить я тебе не помощник, управляйся сам! Чего у тебя?
Вынимая из папки документ и кладя его перед Шабровым, Вербов сказал:
— Шелевку надо списать, пятнадцать кубов, недомерок, пошел на леса «А-1». Подгнил, пришлось пустить на дрова.
— Ты в своем уме? Пятнадцать кубов?!
— Каюсь, Петр Михайлович, десять кубов вывез заводу металлоконструкций в обмен на швеллера. Но это же не напишешь… — объяснил Вербов, разведя руками.
— Комбинируешь?! Смотри, докомбинируешься! — сказал Шабров, но акт все же подписал.
Когда Никитин вошел в кабинет полковника, Шабров подписывал доверенности, которые ему подавал Вербов. Никитин обратил внимание на пальцы старшего инженера с длинными точеными ногтями.
