бесцеремонно прервал разошедшегося Петровича Роман.
— Вечно вы, москвичи, так, — обиженно заворчал аналитик. — Не знаю, как, но вынь да положь… Всю Россию выжали досуха, и здесь от вас покоя тоже нет…
— Подумаешь, москвич, нашел к чему придраться! Зато все Петровичи — алкоголики, — невозмутимо парировал Роман.
— Да я…, - взвился было Петрович, но тут же был остановлен повелительным жестом командира.
— Все! Закончили базар! Верю, что ты за всю жизнь и грамма спирта в глотку не залил, идеальный трезвенник и все такое прочее… А теперь можешь еще разок приложиться к волшебной фляжке, но хоть тресни, а какую-нибудь подходящую идею мне роди!
— Идею, идею ему подавай, — вполголоса забурчал Петрович, сноровисто откручивая винтовую пробку. — Эх, развелось вас, дуболомов молодых, только палить во все что движется, да стенки бронированными лбами прошибать… А Петрович — пьянь, алкоголик… И чего же вы все к Петровичу на поклон бежите, как только жаренный петух в задницу клюнет… Э-эх…
Монолог прервался затяжным бульканьем. Роман невольно улыбнулся, даже по бесстрастному лицу Дракулы скользнула легкая тень, отдаленно напоминающая почти человеческую усмешку. Эмоция надо сказать для него практически невозможная, за все то время, что Влад прикрывал ему спину, Роман наблюдал подобное два или три раза, не больше. По характеру Дракула был мрачен и неразговорчив до чрезвычайности, на вопросы обычно отвечал односложно, о прошлой жизни никогда ничего не рассказывал, а на попытки его как-то разговорить реагировал не совсем адекватно — просто молча отходил от спрашивающего подальше. При этом как боец группы Влад, именно так и никак иначе, на Вову или Владимира Дракула просто не отзывался, был в прямом смысле этого слова незаменим. Казалось, не было такого предмета в военном деле, каким бы он не владел в совершенстве: стрелял без промаха из любого оружия, разбирался во всем многообразии применяемых на этой войне мин и фугасов, был признанным мастером в рукопашной, легко читал карту и водил практически любой колесный и гусеничный транспорт. Одним словом мастер на все руки. Где он получил столь разностороннюю подготовку, и какие жизненные коллизии превратили в общем-то молодого только-только начавшего жить парня в бесчувственную машину уничтожения себе подобных, в группе не знал никто. Хотя интересовались многие, даже спорили иногда между собой о его возможном прошлом, в отсутствие самого виновника спора, разумеется, а то недолго было и в морду схлопотать, на кулак наемник был куда как скор, не то, что на слова.
Со смачным чавканьем просмаковав добрый коньячный глоток, Петрович потянулся, мечтательно подмигивая яркому весеннему небу, и неожиданно гаркнул:
— Четники!
— Где?! — мгновенно вскинулся Роман, приседая и отработанным движением бросая к плечу винтовочный приклад, Дракула тоже рухнул на траву, как подрубленный.
Петрович зашелся хриплым каркающим смехом.
— Испугались, козлятки? Да не в том смысле, что вон там четники. А, эврика! Четники! Идея меня посетила…
— Слышь, старый, — недовольно проворчал Роман, демонстративно устраиваясь поудобнее и отчаянно делая вид, что просто устал стоять, а вовсе не был напуган криком своего зама. — Ты давай движения не путай! Есть что сказать — говори, а то орешь как оглашенный.
Дракула, которому блюсти реноме было не перед кем, просто исподтишка показал аналитику крепкий костистый кулак с характерными каратистскими мозолями.
— Вот я толком и говорю, — поспешил пояснить Петрович. — В этой местности у сербов до фига отрядов четников действует.
— Это нам и без тебя известно, — зевнул командир. — И что из того?
— А то, что отряды четников, это по сути те же партизанские банды, без особой дисциплины, определенной формы и знаков различия. Получается что? Любой серб с автоматом в руках может заявить, что он четник из отряда какого-нибудь там Бобана Мстителя, или Драгана Непобедимого. И хрен кто его проверит и разоблачит до тех пор, пока эти самые Бобан и Драган не скажут их это человек, или нет. А если их и самих в природе не существует? Тогда у кого прикажете спрашивать? А?
— Ты к чему это клонишь, Петрович? Что-то я не очень врубаюсь…
— Да к тому! — бесцеремонно перебил командира аналитик, злясь на его непонятливость. — Что в отрядах четников далеко не редкость русские добровольцы! Которые к тому же обычно действуют своим коллективом, без сербов. Понял теперь?
— Не совсем, пока…
— От блин, все вам разжуй да в рот положь, сами ни черта думать не хотите. Представь, если мы втроем, никого не боясь и не прячась, заявимся в село на нашей таратайке и представимся русской диверсионной группой из четы какого-нибудь Велько Могучего Засранца, посланной им для усиления обороны этого стратегически важного населенного пункта. Как думаешь, поверят нам или нет?
Роман даже сразу не нашелся что ответить. На первый взгляд идея Петровича была просто бредовой и самоубийственной. Но как раз некая сумасшедшинка и бесшабашная дерзость предложенного плана и делала его привлекательным в глазах склонного к различным авантюрам командира джокеров.
— Ну, блин, ты старый и даешь… — только и смог выговорить Роман, задумчиво качая головой.
— Что даешь? Нормально все. Ничего давать не надо, — засуетился аналитик. — Ты сам прикинь, какие плюсы! Нас они не расколют верняк, мы же настоящие русские, можем говорить без акцента и так далее. А русские только на их стороне воевать могут, так они думают, тут на нас мусульманская пропаганда поработала. Это же муслики каждый раз как им по заднице надают, орут про целые батальоны русских наемников на сербской стороне. Так громко возмущаются, что им уже все верят, сербы в том числе. Так что здесь все нормально пройдет, уши им законопатим, не подкопаются. Дальше смотри. Что они в этом случае делают? А?
Несколько ошарашенный таким напором Роман лишь неопределенно пожал плечами в ответ.
— Да ты чего, Ром? Не выспался что ли? Чего тормозишь-то? — Петрович в негодовании всплеснул руками. — Да в штаб они нас ведут, или что у них тут, с начальством своим знакомить. Доложить там о вновь прибывших, то да се, ну, короче, чтобы у батьки голова болела, а не у самих караульщиков. Это ж любой служивый так: чуть нестандартная ситуация, сразу бегом к командиру, чтобы с себя ответственность снять. А теперь прикинь, что мы втроем можем им в штабе устроить? Это ж, блин, крестьяне вчерашние! Да мы там всех покладем на раз и даже не вспотеем. А «шимпанзятки» тем временем, как стрельбу услышат, в лоб отсюда ударят. На спор «братушкам» в тот момент не до них будет? Да сколько их тут в территориальцах? Человек двадцать? Тридцать? Да мы половину на себя оттянем, а остальные сами разбегутся…
— Ладно, не тарахти, понял я все, понял, — делая рукой отстраняющий жест, сморщился Роман.
— Да что не тарахти?! — все еще кипятился аналитик. — Один хрен, другого решения нет. Разве что ждать пока полк сюда подтянется…
— Да уймись ты! — уже строже прикрикнул на разошедшегося зама Роман и обернулся к все так же невозмутимо жевавшему травинку Дракуле. — Как тебе, Влад? Что думаешь?
— Может сработать, — безразлично протянул тот, даже не взглянув в сторону командира. — А может, и нет. Если нет, будет три трупа. Если пойдем штурмовать в лоб, будет десять трупов. Так что я — за.
— Ну вот! Ну вот! Видишь! Что я говорил! — обрадованный поддержкой вновь воспрял духом Петрович.
— Вот смотрю я на тебя, — покачав головой, совершенно серьезно произнес Роман. — Смотрю и поражаюсь. У тебя вон пол башки уже сединой прибило, а ты до сих пор, как козел молодой скачешь. Выдумал, как ловчее свою задницу под пулю подставить и радуешься, будто миллион в лотерею выиграл. Что неужто и вправду так адреналина не хватает?
— Да нет, командир, — криво улыбнувшись, отозвался Петрович. — Просто работу свою привык на совесть делать. Профессиональная гордость, мать ее так. Красиво ведь придумал, нестандартно! Согласись? Так чего же не радоваться? А пуля она дура, если про нее думать, так тут как раз и притянешь. Ты вот не думай об этом, относись к акции, как к шахматной партии: люди — деревянные фигурки, смахнул с доски и не жалко, да и переиграть всегда можно…
