– Я тоже так думаю, мистер президент.
4
Так развивались мысли на высоком американском уровне. Но и на другом, хоть и не американском, шла не менее напряженная и продуктивная работа.
Кудлатый понимал, что катастрофа или будет, или нет. Если будет – то либо все погибнут, либо какая-то часть людей в мире уцелеет. Значит, жизнь продолжится. А для того чтобы жить – как были, так и будут нужны деньги. Чем больше – тем лучше. А значит, пренебрегать возможностью хорошего заработка не следовало даже в этой обстановке. Если же катастрофу пронесет, тем выгоднее будет пережить ее, хорошо заработав на страхе.
Вывод был: нужно незамедлительно оценить обстановку на финансовом рынке и в зависимости от картины принимать решение: либо выступить медведем, играть на понижение, что казалось наиболее естественным, либо же искать другой способ заработка. Если никто еще не начал продавать – можно заняться этим самому; если же кто-то уже начал потихоньку сбивать цены, ломать курсы – искать способ обыграть хитреца, а может быть, и вовсе круто обойтись с ним. Потому что подобные действия со стороны возможного противника будут означать, что информация о катастрофе каким-то образом попала и к нему. И может быть – даже раньше, чем к самому Федору Петровичу.
Кто имел возможность заполучить информацию раньше? Только что случившееся явно указывало: власти. И на достаточно высоком уровне. Потому что – судя по докладу людей, доставивших журналиста вместе с целительницей сюда, – люди, попытавшиеся перехватить эту парочку, были из СБ. И не откуда- нибудь, а из главной конторы. С Лубянки. Сведения были точными: один из ребят, прежде работавший там, узнал того, кто возглавлял группу захвата. Итак, наверху что-то уже знали. Но, по всей вероятности, не очень много: иначе зачем им понадобился бы газетчик? Нет, это не ответ, размышлял Федор Петрович. Они могли просто стремиться к его изоляции – к нераспространению информации. Это верный признак того, что и кто-то из находящихся во власти собирался сыграть на создавшейся ситуации.
Кудлатый хорошо знал о давнем стремлении властей взять под контроль как можно больше предприятий, приносивших устойчивый доход: денег власти никогда не хватало, а обращаться к магнатам – вот так, как сейчас к нему, – казалось, наверное, унизительным, хотя любая власть всегда брала взаймы; правда, отдавала далеко не каждый раз. Он знал также, что и в администрации президента, и в поддерживавших ее структурах обитало немало толковых финансистов. И если только они действительно получили доступ к сведениям о катастрофе, у них могло возникнуть точно такое же желание сыграть на бирже, чтобы потом – когда паника нагрянет и курсы начнут рушиться, перехватить и передать самими же созданным компаниям контрольные пакеты акций тех нефтяников, газовщиков, энергетиков, металлургов, кто пока еще как бы сохранял самостоятельность… Никакой деприватизации, просто нормальная, всеми признанная биржевая игра. Как говорится – взаимоотношения хозяйствующих субъектов.
Следовательно, основным конкурентом в намечающемся финансовом Аустерлице может выступить само государство. Оно будет действовать решительно и достаточно жестоко, и не только для того, чтобы получить контроль над пакетами акций, что будут выброшены на рынок, но и с целью взять на прием и таких, как и сам Кудлатый, независимо от того, пойдет ли он сейчас на союз с ними. Зато он в решающий момент останется без возможности играть всерьез и упустит возможность, какая выпадает раз в сто лет. Власть будет драться – если только у нее хватит воздуха для дыхания. Кислорода.
В подобных случаях кислород только один: информация. А хорошая деза действует как окись углерода.
Перекрыть власти кислород? Надо обдумать такую операцию. Не допускать в Кремль новой информации, а по возможности и лишить старой – или хотя бы исказить ее, привести в состояние, неудобное для использования.
«СБ, конечно, сила, – думал Федор Петрович с удовольствием, – но и мои ребята тоже кое-чего стоят. И они к тому же не подотчетны ни верховной власти, ни даже – и это очень важно – журналистам, иными словами – общественному мнению. Так что тут посмотрим еще – кто кого обойдет на повороте».
Так мыслилось магнату из авторитетов на втором уровне.
А на третьем уровне мышления уже возникла почти совершенно готовая схема защиты информации, а также сужения области ее возможного распространения.
Для того чтобы не обсуждать даже (Федор Петрович решения принимал единолично, особенно в столь сложных ситуациях, как сейчас), но чтобы дать задания, поручения и команды своим кадрам, Кудлатый распорядился немедленно вызвать нужных людей на достаточно узкое и ответственное совещание. В отличие от принятой у него практики, когда с финансистами и распорядителями он разговаривал, не приглашая тех, кого совершенно серьезно называл «полевыми командирами», и напротив, задачи, решавшиеся при помощи силовых методов, ставились без присутствия биржевых, банковских, торговых и промышленных разбойников, – на сей раз он приказал вызвать всех одновременно, поскольку время уже сейчас надо было экономить.
Ну и наконец: предложение Старой площади отклонить. Но ни в коем случае не нагло, не обидно, а – со всем уважением, но в силу, так сказать, непреодолимых обстоятельств. Каких таких? Да здоровье, к сожалению, об этом уже всем известно… Да, конечно, врачи у нас первоклассные, но он давно уже лечится от всяких хвороб там, в Баварии, и вот – снова приходится срочно убыть, потому что… И так далее.
И убудет – у всех на глазах, и даже мальчика Дюшу возьмет с собой. А на самом деле…
Но поставить задачи перед людьми надо немедленно и предупредить: если и отъеду, то все равно буду видеть каждого днем и ночью. Да они и сами это знают.
Приглашенные люди собрались быстро. Кудлатый не стал тянуть резину и сразу же заговорил по делу, предупредив только:
– Из того, что сейчас услышите и будете говорить сами, – одно слово, и не слово даже, а звук за пределами этой комнаты – и полная хана. Без обжалования. Никому: ни жене, ни любимой собаке, ни вороне на улице. Станет невмоготу – отрежьте себе язык: все равно больше не пригодится.
Все тут знали, что это не для красного словца говорится. Кудлатый, случалось, жалел собак, кошек – но не людей, которые так или иначе подвели его – или могли подвести. Считали, что способен был даже и сейчас – при необходимости – своими руками замочить, хотя к этому не стремился.
Помолчав после этого несколько секунд, чтобы все успели как следует усвоить предупреждение, Федор Петрович изложил причину, по которой они тут были собраны. И сразу же перешел к заданиям:
– Степан, на тебе – эти двое, что сегодня привезли. Пусть живут спокойно. Но из дома – ни шагу. Все звонки слушать, если что – прерывать. К ним – никого, кроме как по моему поручению.
Степан – глава домашней охраны – только кивнул: говорить он вообще не очень любил.
– Борис Маркович, ваше дело сейчас: не спускать глаз с фондовой биржи. И если только оживится продажа – или наоборот, кто-то станет вдруг покупать, – немедленно сообщайте.
– А вы думаете, что кто-то станет играть на понижение? – задал вопрос Борис Маркович, в отличие от Степана любивший обменяться мнениями.
– Об этом еще подумаем. Сергей Сергеевич, что нового на верхах?
Сергей Сергеевич был близко знаком с двумя-тремя работниками администрации и обычно находился в курсе жизни этого учреждения.
– Да вроде бы ничего особенного. Гридень тридцать пять минут беседовал с главой, содержание в точности никому не известно; звонил президент с Камчатки, но предполагается, что просто входил в курс текущих дел, пока ждет у моря погоды. Обычное дело…
Кудлатый насторожился:
– Гридень – с главадмом? Надо поинтересоваться плотнее: может, кто-то хоть словечко услышал. Позаботься. А в оппозиции что слышно? В отпуск их шеф вроде бы не уходил? И раз пошло такое шевеление…
– Так он же в Штатах. Поехал, как говорят, согласовывать какие-то вопросы по Конференции.
– Почему мне не сообщили сразу же?
– Вы хворали, а дело ведь обычное.
– С вами захвораешь! – сердито сказал Кудлатый. – Вот что: немедленно свяжитесь с Виталиком. Он в Чикаго? Пусть с ходу летит в Вашингтон. И выяснит, с кем и как встречался и встречается оппозун. Будете постоянно держать меня в курсе.
