Такое знание литературы — это же относится и к истории искусства — никогда не может быть до конца письменно зафиксировано, оно прежде всего воплощено в живых носителях этого знания, и если задача их — быть щедрыми в изложении его, то первейшая задача живой науки — интенсивно отчуждать всевозможное устойчивое, фактическое знание в виде компендиев, словарей, справочников, летописей и т. д., способных фиксировать все сколько-нибудь безусловно известное; следовало сказать об этом, поскольку такие «вспомогательные» области науки у нас все еще недооцениваются в прямой ущерб ей.
18
Решительно невозможно согласиться с тем, чтобы считать барокко переходным или вторичным этапом в развитии литературы по сравнению, например, с Возрождением. По моему убеждению, в эпоху барокко совершаются процессы, еще более значительные для судеб литературы (и всей культуры), чем происходившие в эпоху Ренессанса. К этим проблемам, однако, наша наука будет еще возвращаться не раз.
19
Пользуюсь случаем, чтобы напомнить о блестящей статье Л. В. Пумпянского, посвященной процессам рубежа XVII–XVIII вв. в литературах немецкой и русской: Пумпянский Л. В. Тредиаковский и немецкая школа разума. — В кн.: Западный сборник. М.; Л., 1937, вып. 1, с. 157–186.
20
Ведь даже и такое запоздавшее понятие культурной истории, как «барокко», было тоже (как и «романтизм») результатом саморефлексии истории в познании..
21
Нет никакой иной возможности работать над историей литературы, кроме как изучая ее внутреннюю логику, кроме как проникая в нее и осваиваясь внутри литературного процесса, — факты сами по себе немы, это лишь начало процессов своего осмысления (или немые их отпечатления); невозможно поэтому заниматься национальной литературой, не проникнув в логику ее национального самоосмысления. Занимаясь чужой литературой, можно многое видеть со стороны лучше или иначе, но только при соблюдении указанного условия.
22
Одно время в немецкой истории культуры было принято расширительное употребление понятия «импрессионизм» для обозначения целой стадии в развитии духа. Но не случайно этим словом почти перестали пользоваться — оно было воплощенной расплывчатостью (тем самым, что многие вкладывали в самое понятие!). Отдельные случаи, когда все же пользуются этим понятием широко, — например исследователи старшего поколения Гейнц Киндерманн в десятитомной «Истории европейского театра», выдающийся искусствовед Рихард Гаманн, — лишь блистательно подтверждают закоренелую антиконструктивность самого понятия. Уже перенос этого понятия на музыку, даже французскую, даже современную импрессионизму в живописи, всегда вызывал и вызывает справедливые сомнения (см., например: Михайлов М. К. Стиль в музыке. JI., 1981, с. 210–211).
23
Pцggeler О. Die neue Mythologie: Grenzen der Brauchbarkeit des deutschen Romantikbegriffs. — Romantik in Deutschland / Hrsg. von R. Brinkmann. Stuttgart, 1978, S. 341–354.
24
SengleF. Biedermeierzeit. Stuttgart, 1971–1980.
25
См. об этом подробнее: Михайлов А, В. Искусство и истина поэтического в австрийской культуре середины XIX века. — Сов. искусствознание, 1976, № 1, с. 137–174; Он же. Этапы развития музыкально- эстетической мысли в Германии XIX века. — В кн.: Музыкальная эстетика Германии XIX века. М., 1981, т. 1, с. 48–56.
26
См., например, материалы, опубликованные в кн.: Психология процессов художественного творчества. JI., 1980, с. 220–273.
27
Там же, с. 266.
28
Энгельс Ф. Анти-Дюринг. М., 1983, с. 80.
