Похоже, никаких дурных неожиданностей опасаться не следует. Я оставил свою позицию и пошел навстречу гостям, не забыв изобразить едва ли не самую любезную из имеющихся в моем распоряжении улыбок.
Они вошли – и даже мне передалось на миг то чувство удивления, которому они невольно поддались.
Быть может, они ожидали, что стены моей скромной обители будут увешаны клинками, пистолетами, дубинками, наручниками, а в центре окажется защитный жилет со следами множества попаданий. А увидели совершенно другое, я бы даже сказал – противоположное. И это их в какой-то мере озадачило и даже (как уловил я) заставило усомниться: туда ли они попали, куда намеревались.
Я видел, что им очень хотелось повернуться и уйти – даже не извинившись за напрасное беспокойство. Но это длилось лишь краткий миг; видимо, эти трое были людьми привыкшими к неожиданностям. И кончилось тем, что они вежливо поздоровались. После чего один из них – видимо, самый нервный – проговорил:
– Надеюсь, мы получим обратно наше снаряжение?
– Разумеется, – успокоил я. – Кстати, на Теллусе жизнь достаточно безопасна, так что таскать с собой такой арсенал вовсе не обязательно.
Нервный ответил:
– На это у нас своя точка зрения.
Я только пожал плечами, что должно было скорее всего означать: «Всяк по-своему с ума сходит». И предложил им на выбор кресла или диванчик, как раз на троих. Двое выбрали кресла, третий, тот, кто был, по-моему, Веригой, уселся на диванчик: таким образом они как бы образовали треугольник, в котором я находился в середине основания. Мне осталось лишь внутренне усмехнуться.
Последовали обычные две минуты молчания – встречаясь впервые, принято тратить столько времени, чтобы составить первое представление о собеседниках.
Я прежде всего постарался оценить их зрительно. Все трое были первого среднего возраста – где-то около шестидесяти, самый расцвет, нормально развитые физически, одеты одинаково – в земные повседневные и явно неудобные для них костюмы. Затем принялся за главное: решил покопаться в нутре каждого– так, чтобы они не ощутили неудобства. У Вериги определенно проблемы с почками, спутники его переносили серьезные ранения – у того, что справа, два следа, у второго – три, одна пуля даже не извлечена, давно закапсулировалась. Провинция! У нас никто не стал бы таскать в себе такое инородное тело. Но это-то меня не волновало. Я хотел убедиться в том, что они не выставили никаких внутренних блоков, не выстроили защиту: когда ее обнаруживаешь, волей-неволей приходится насторожиться. Так что на эту операцию я настроился очень серьезно.
Первый, беглый просмотр заставлял предположить, что с этим в их сознании все чисто. Защита, конечно, присутствовала – но самая обычная, какую в наше время каждый ставит у себя, совершая утренний туалет – просто для того, чтобы предотвратить нечаянное воздействие более сильного поля случайного прохожего. Я прошел эти экраны легко, нимало не потревожив их обладателей. Нет, вроде бы в сознании этих людей не было никаких закрытых для анализа уголков, ни одной запертой дверцы. Доминировавшим в их внутреннем мире было чувство опасности – причем угрожавшей не только лично им. Но об этом они, надо полагать, расскажут сами – иначе для чего было им предпринимать столь дальнее путешествие? Я не заметил никакого недоброжелательства по отношению ко мне, горизонты хитрости и обмана представлялись чистыми. Похоже, с ними можно было разговаривать, не опасаясь подвохов и скрытых ловушек.
Сознание, однако, не единственное и даже не самое главное в управлении человеческими поступками. Подсознание – вот что нужно раскрыть для себя, исследовать и оценить. Оно и есть самое трудное, самое закрытое не только для стороннего наблюдателя, но и для самого себя. И на анализ лабиринтов их подсознания ушла у меня большая часть этих двух минут.
Результат меня не то чтобы огорчил, но удивил – да, это, пожалуй, самое уместное слово. Я не встретил никаких ощутимых блоков, никакой защиты, мешавшей бы мне проникнуть в подсознание всех троих; я вошел туда с неожиданной легкостью – для того лишь, чтобы ничего там не обнаружить. Образно выражаясь, все залы, комнаты и переходы этого психического пространства были совершенно пусты. Так не бывает! – хотелось мне крикнуть, но именно так оно и было. Аномалия? Да, конечно. В чем ее причины и что она может значить? Решить это за считанные секунды было невозможно, такая работа требовала куда большего времени. Секунд оставалось ровно столько, чтобы решить: на этом закончить встречу и, соблюдая все нормы вежливости, выпроводить гостей – или же продолжить, надеясь, что по ходу дела загадка сама собой разрешится? Разумнее был первый выход. Я выбрал второй, потому что прожорливый червь любопытства вдруг ожил во мне. Поскольку кое-что интересное я там не то чтобы увидел, но ощутил.
Когда минуты истекли, я открыл конференцию словами:
– Итак, я вас внимательно слушаю.
Сидевшие по бокам чуть повернули головы к тому, кто играл в этой тройке центр и кого я определил как Веригу. Чему немедленно последовало подтверждение:
– Здравствуйте, Разитель, – сказал он. – Я – доктор Верига. А это мои коллеги.
Он упустил – в чем именно коллеги. Я же не стал уточнять, но не преминул поправить:
– Я больше не называюсь Разителем. Оставил службу уже довольно давно. Понимаю, что в ваших краях это прошло незамеченным…
Он чуть приподнял левый уголок рта. Возможно, это следовало понимать как улыбку.
– Семь лет и четыре месяца тому назад, – сказал он таким тоном, с каким говорят о самых интимных материях, – вы выступали дуэтом в маленьком концерте на Лорике. Партнеру не повезло, и он остался там. У вас возникли подозрения, что это невезение было следствием утечки информации из Главной конторы вашей тогдашней Службы. Разубедить вас не смогли, и вы ушли в отставку. Как видите, и до провинции доходит необходимая информация.
– Увы, не вполне точная.
– В самом деле?
– Во-первых, мой партнер не остался на Лорике: тело я вывез. Хотя сделать это было трудно. Во- вторых, у меня не было никаких подозрении. Была уверенность. Были факты. И, в-третьих, я в отставку не
