Владимир Михайлов
Полная заправка на Иссоре
Они даже не помнили, сколько на самом деле прошло времени с тех пор, как, добравшись все-таки до спасительного корабля и стартовав с синерианского космодрома, государственные преступники нырнули в первый же подвернувшийся выход полипространственной структуры, послав в неизвестность лишь тот единственный сигнал, о котором уже упомянул Федоров, и лишь недавно вынырнули в нормальной трехмерной пустоте. Через некоторое время им удалось поймать луч маяка, который и позволил никем не остановленными и даже, кажется, не замеченными добраться до планеты, названия которой они не знали. Меркурий как-то ухитрился посадить машину на последних ваттах мощности. Опустились они там, куда маяк привел их, и когда корабль замер на грунте, после короткого отдыха, так и не дождавшись традиционных вопросов извне, включили обзорные мониторы, чтобы оглядеться. И увидели надпись.
– Красивый плакатик, – сказал Федоров. – Что они там объявляют: распродажу?
Изнов не сразу понял, что имелось в виду. Тут слово «плакатик» вряд ли подходило: обширная надпись висела прямо в небе над космодромом, предупреждая, быть может, о чем-то очень важном. Несколько слов – или, возможно, цифр – излучали такой свет, что прочесть их без всякого усилия смог бы и человек, почти совершенно лишенный зрения.
– Переведите кто-нибудь, – попросил Федоров, постоянно испытывавший затруднения с языками. – Меркурий, вы разбираетесь в здешней письменности? По-моему, она чем-то напоминает вашу.
– О, несомненно, – с готовностью согласился Меркурий. – Эти знаки тоже состоят из прямых и кривых линий.
– Остряк хренов, – сказал Федоров.
– Во всяком случае, мне таких языков не преподавали, – проговорил Изнов. – Хотя… Эй, смотрите-ка!
Мгновением раньше надпись моргнула и приняла другие очертания.
– Ага, – пробормотал Меркурий. – Уже лучше. Это окинарский язык, а он, по сути дела, представляет собой лишь испорченный синерианский. Теперь…
После непродолжительного молчания он, однако, пожал плечами:
– Слова я понимаю, но истолковать общий смысл не берусь.
– Что же все-таки там написано? Нас поздравляют с благополучной посадкой? Если вы вовремя передали тот сигнал, о котором я вас просил, то не исключается, что нас могут встретить именно так.
– К вашему сведению, – сообщил синерианский судовладелец, – я повторил его трижды, хотя не понял ни слова.
– Вам и не нужно было. Лишь бы понял тот, кому он был адресован.
– Кому же, советник? – полюбопытствовал Изнов.
Федоров пожал плечами.
– Я его никогда не видал. Итак, что же здесь говорится?
– Это вряд ли приветствие, – пробормотал Меркурий. – Может быть, даже наоборот… Там сказано лишь:
«Сегодня жизнь стоит 8 125 соров. Спешите! Может быть, это ваш шанс!»
Восклицательный знак выглядел угрожающе, как занесенный ятаган.
– Прелестно, – озадаченно проговорил Федоров. – Это что: реклама страховой компании? – И после паузы добавил: – Хорошо бы понять: много это или мало?
– Смахивает на предложение услуг похоронного бюро, – заметил Изнов. – Тогда это касается улетающих, но уж никак не нас. Мы прилетели.
– Только вот куда? – поинтересовался Федоров, свирепо сощурившись, словно в прицел глядя.
– Меркурий, красавец мой ласковый, куда, к разэдакой бабушке, вы нас затащили?
Федоров сказал это по-террански, оборот же был чисто русский, так что имперский дворянин понял его буквально и ответил так:
– Все мои бабушки с давних пор пребывают в мире вечного блаженства; но я не уверен, что мы прибыли именно туда.
– Да, – сказал Изнов. – Откровенно говоря, непохоже.
И он снова включил внешние мониторы, ранее выключенные ради экономии энергии, которой было мало – в отличие от денег и топлива, которых не было уже совсем. Включил и стал всматриваться.
Возникшее на экране никак не совпадало с тем, что можно и нужно было ожидать на нормальном интерпланетарном космодроме мало-мальски цивилизованного мира.
Обширный – едва ли не за горизонт уходивший – старт-финиш порта был совершенно лишен той деловой строгости, того сдержанного спокойствия, какое бывает свойственно такого рода предприятиям и достигается повседневной работой, упорной и профессиональной, отлаженным взаимодействием хорошо сладившихся служб. Того порядка, при котором всякий сколько-нибудь опытный наблюдатель может, не затрудняясь, расшифровать любое движение на поле: длинная подлетайка – везут пассажиров недавно прибывшего лайнера, сверкающая отраженным светом лаковая коробочка доставляет, наоборот, экипаж к кораблю, которому предстоит старт; в другой стороне ползет приземистая машина, ощетинившаяся множеством всяких выростов, – едет ремонтная команда для проверки технической исправности какого-то борта, еще дальше – заправочный стенд, к которому приближается целый поезд топливных цистерн, – и так далее, и тому подобное. Нормальная, привычная глазу путешественника картина. А уж кто путешествует больше галактических дипломатов! Но такого, как здесь, ни одному из них не приходилось ни видеть, ни даже слышать о подобном.
