поступил. Что же касается информации – будь уверен: поделюсь всем, до последней запятой.
– Значит, снабжать тебя ничем не надо?
– Спасибо, нет. Что нужно – у меня, думаю, есть, а чего нет – значит, без него смогу обойтись. И последнее: связь лично с тобой?
– В пределах возможности.
– Имеешь в виду, что люди умирают не только находясь в поле?
– И это тоже. Поэтому – не лично мне, а вот ему. – Он коснулся пальцем аппарата сверхзащищенной ведомственной ВВ-связи, которую Синус не контролировал.
– Ага, – сказал я. – Ну, конечно…
И еще несколько ничего не значащих слов проговорил я – очень медленно, в то время как рассудок мой в эти секунды заработал на полную мощность.
Связь через ВВ-сеть Службы. Это может означать лишь одно: что генерал не собирается ближайшее время проводить в своем кабинете. А если не здесь, то – в поле.
Ему поручено разобраться со всей этой линией. Командовать всеми работами, связанными с Уларом. Командовать можно и сидя за столом. Но он, как и я, всю жизнь исповедует такой принцип: за столом хорошо разрабатывать операцию. А когда приходит час осуществлять ее – лучше быть на месте, в центре событий, потому что неизбежно придется корректировать старые и принимать новые решения, и делать это нужно быстро, полностью владея обстановкой. Нет сомнений: он тоже собрался куда-то в те края. Ну а в таком случае… Пусть наши цели не вполне совпадают, но путь к достижению их, похоже, один и тот же.
– Понял, – закончил я тянуть время. – В таком случае позволь дать совет. Каким бы глупым он тебе ни показался.
– Ну, рискни.
– Я выскажу просьбу, а ты – это и есть мой совет – выполни ее.
– Брось, брось. Ты, я уверен, вернешься благополучно, и не один…
– Ты, должно быть, решил, что я попрошу тебя стать моим душеприказчиком? Как говорится – не дождетесь! А прошу я вот чего: возьми эту вот штучку…
И я протянул ему обойму с полудюжиной кристаллов – кое-что из того, чем я развлекался на Трешке. И принялся объяснять, что к чему.
Он слушал меня – сперва серьезно, затем стал иронически усмехаться, потом снова посерьезнел, сдвинул брови, глядя мне в глаза. Когда я умолк, Иванос еще подумал и лишь потом медленно кивнул:
– Ладно. В конце концов – почему бы и нет? Как говорится, в жизни нужно испытать все. Пусть будет по-твоему. Я все запомнил, да и, – он усмехнулся, – записал тоже, для верности. Может, и вправду пригодится.
– Риска практически никакого, – подхватил я охотно. – Тем более что твоя аппаратура не слабее моей. Вот и спасибо. Счастливо оставаться, капрал, или кем ты там был тогда…
– Успехов, посол, – улыбнулся Иванос в ответ. – Постараюсь не спускать с тебя глаз. Благоприятных тебе встреч.
Я подумал, что лучшего пожелания он не смог бы найти.
14. Пора снова в дорогу
Пожалуй, больше на Теллусе делать мне нечего.
Правда, очень хотелось, как всегда перед совершением какого-то серьезного шага в жизни, обратиться туда: наверх. Уйти в медитацию, преодолеть нелегкий путь (а нелегким он бывал тогда, когда дух мой отягощался интересами земного бытия, более или менее примитивными и низменными) и – если меня сочтут заслужившим – еще раз услышать в ответ нечто, от чего сразу прибавится и сил, и уверенности, и можно будет рассчитывать на высшую помощь, на то, что обычно не совсем верно называют удачей. Но сейчас я, пораздумав, решил ничего подобного не предпринимать. Прежде всего потому, что ответы не всегда бывали одобрительными; собеседник мог сказать и такое, что заставило бы меня самое малое усомниться в правильности того, что я готовился и был просто обязан сделать. К сожалению, наши представления насчет обязательного и необязательного не всегда совпадают – хотя бы потому, что и мыслят ОНИ иначе, куда шире, и мир видят не таким, как мы, – не узенькую полоску перед собой, как водитель ночью видит лишь ту часть дороги, что попадает в свет его фар. Перед высшими собеседниками мир предстает во всей широте и глубине, и время, в отличие от нас, они измеряют бесконечностью. Вот почему я и решил не рисковать, иными словами – застраховаться от нежелательной оценки моих намерений.
Все это я продумал медленно и четко, слово за словом. Не потому, что мне самому нужно было все точно сформулировать, но только для того, чтобы там, куда я на сей раз решил не обращаться, правильно поняли: это не пренебрежение с моей стороны, это – стремление взять всю ответственность на себя. В конце концов, это моя жена, а не чья-нибудь еще. Во всяком случае, я надеялся, что и сейчас дело обстояло именно так.
Поэтому, вернувшись домой и услышав от Вратаря, что никаких новостей нет, ни плохих, ни хороших, я потратил не более получаса на обычную медитацию по чакрам, под негромкий распев тибетских мантр, и еще столько же времени – на закачку в себя космической энергии. Ощутил спокойствие и уверенность. И лишь после этого начал готовиться к выходу.
Обстановку я более или менее представлял. Она подсказывала, что, во-первых, пользоваться надо нехоженым путем (об этом я уже говорил Иваносу), а во-вторых, этой тропой должен идти человек никому не ведомый, не опознаваемый, не читаемый и не просчитываемый – короче говоря, существо до сей поры нигде и ни под каким видом не существовавшее. Разве что глубоко в моем мике – и еще в виде записи.
Я считал, что только таким способом можно будет добраться до места, где удастся нащупать хотя бы конец ниточки, хвостик весьма запутанного – как мне представлялось – клубка. То, что уже произошло с отправлявшимися в те края людьми Иваноса – а по оперативной выучке они вряд ли уступали мне, – заставляло думать, что службы «ХроноТСинуса» искали – и находили нежелательных визитеров, не дожидаясь, пока они ступят на грунт Улара, но брали их под колпак еще на дальних подступах к этому мирку. Не исключалось, что обнаружение производилось даже и не на подступах, а еще раньше: начиная с момента, когда принималось решение о заброске. И это вовсе не говорило об утечке информации, о намеренном или случайном предательстве внутри Службы или в Федеральных властных кругах.
Нет. Тут могла применяться острая методика контроля полей и тонких тел отдельных людей, почему- либо интересующих силы охраны интересов ХТС. Даже не острая, но острейшая. Процесс был достаточно сложным и представлял собою своеобразный сплав суперсенсорных способностей и высочайших технологий. Еще одно, самое, пожалуй, современное сращение живого организма и последнего слова техники. В принципе – вещь давно знакомая, поскольку таким сращением является хотя бы человек с пистолетом в руке, просто тут речь шла о неизмеримо более высоких уровнях и действий, и результатов.
Иначе говоря, речь шла о проникновении в чужое сознание, в просторечии – чтение мыслей. Новым было, как я предполагал, то, что, во-первых, теперь этот процесс мог осуществляться на практически неограниченных расстояниях – но не на этом ли основана и вся ВВ-система? И во-вторых, что точность выбора цели (лучше – объекта) возросла, по сравнению с давно известными показателями, не менее чем на два, а то и на три порядка. Сложно? Неимоверно. Реально? Ну, при научном, техническом и кадровом уровне соответствующих отраслей «ХроноТСинуса», каким на фирме обладали еще до Улара, было бы просто странно, если бы они не нашли такой возможности, а найдя – не постарались использовать. Их задача облегчалась тем, что не надо было шарить где попало, по всей Федерации и даже по всей планете. Круг людей, от которых могли исходить опасные для Синуса замыслы и действия, на Теллусе или Армаге был достаточно узким, не говоря уже о других мирах и мирках. По моим прикидкам, они могли оперировать с тысячами, ну – с десятками тысяч человек, но уж никак не с сотнями тысяч и миллионами. Им ведь нужно было держать в поле зрения только тех, кто способен замыслить или выполнить что-либо, а в кадрах любой Службы, да и вообще в какой угодно организации, таких всегда меньшинство.
Значит – и Омар, и Купст, и, наконец, Лючана были раскрыты, когда они еще собирались выйти в поле. И едва они становились физически досягаемыми – их даже не хватали, их, вероятно, просто атаковали и таким путем не только выводили из строя, но и заставляли руководителей Службы ломать головы в попытках понять – что же, собственно, происходит. Фактически – наших использовали даже без вербовки, втемную. «Хитроумные сукины дети», – с невольным уважением подумал я о тех, кто на Уларе продумал и
