И какого черта вообще он тащит ее с собой? Помощи от нее почти никакой, да и – при наилучшем исходе – жить ей оставалось явно немного. Эх, надо было оставить ее – ну, если не в той камере, то хотя бы у дежурной!.. Нет, там нельзя было: тогда на нее навесили бы все то, что на самом деле натворил он, – и не дали бы дожить даже и того, что ей еще оставалось. Лучше всего было бы оставить ее в каком-нибудь безопасном месте, где ничего бы с ней не случилось…
Размышляя так, Тон Чугар приблизился к двери очередного лифта. Вложил карточку в прорезь.
И снова – как и при всех предшествовавших попытках – без всякого эффекта.
Собственно, он уже знал, что так и будет. Не надо было оставлять того охранника в живых. Он, конечно, быстро во всем разобрался и поднял тревогу. А потом там более или менее точно восстановили происшедшее – и, убедившись в том, что карточка пострадавшей дамы исчезла, сразу же заблокировали ее. Так что сейчас этот кусочек пластика был, пожалуй, еще менее полезен, чем листок туалетной бумаги.
А между тем времени у них оставалось все меньше. И поскольку любой план в целом и каждая часть его выполнения как-то расположены во времени, оно же непрестанно утекает – всякий замысел уподобляется островку, размываемому штормовым прибоем. Не успеешь спастись вовремя – и последний клочок суши захлестнет вместе с тобой. Не оставалось сейчас даже лишних секунд, чтобы сожалеть о сделанном или несделанном в те минуты, что сейчас были уже унесены в водопад прошлого. Или времепад?..
Карточка погашена. Но есть и другая: та, что изъята у выключенного из игры мастера-ремонтника. Нет, конечно, ее тоже спохватились, и ни один лифт на нее не отреагировал. Однако с нею Тон Чугар связывал еще одну надежду. Он даже в мыслях избегал слова «последнюю», однако по сути так оно и было.
Заключалась эта надежда в том, что карточка мастера была не совсем такой, как у дежурной дамы. Она была раза в полтора длиннее при одинаковой ширине. Этот дополнительный участок наверняка нес в себе какой-то код, открывавший доступ – куда? Простым зрением этого не различить, а другими возможностями Чугар не обладал – сейчас, во всяком случае. Он успел убедиться только в том, что ни лифты, ни запертые после окончания работы двери кабинетов на этот довесок никак не реагировали. Слабо жужжали, пытаясь прочитать код, но тут же умолкали без какого-либо последствия. Но существовало же нечто такое, что должно было, откликнувшись на карточку, что-то выполнить: открыться, закрыться, зажечься, погаснуть – ну, хоть что-нибудь!
И это «нечто» должно было существовать прежде всего в виде другой щели, прорези и, вероятно, рядом с какой-то дверью. Вторая прорезь – вот что искал Тон, все убыстряя свой и так почти бег по пологой дуге коридора. Он замедлил шаг, только услышав за спиной уже не голосом даже, но скорее шумным выдохом произнесенное:
– Больше не могу. Идите сами. Я… отдохну.
Ну да. Вот только этого ему и не хватало.
– Ерунда! Вы можете. Соберитесь с силами, мадам. Нам осталось пройти совсем немного…
Но невольно приостановился – чтобы взглядом оценить состояние непрошеной спутницы. Действительно, выглядела она далеко не лучшим образом. Скорее тень человека, чем живое существо во плоти. Даже остановившись, она покачивалась, придерживаясь за стену. Хорошо, что хоть ветра здесь нет, промелькнуло у него в мыслях. И однако даже в таком критическом состоянии (краше в гроб кладут – потому что их перед тем подгримировывают, снова мелькнуло незваное) старуха сохранила свой вздорный характер, что обнаружили уже следующие, с усилием вытолкнутые слова:
– Идиот! Что вы кружите, как на стадионе? Здесь этого нет!
Чугар даже растерялся:
– Чего – «этого»?
– У вас (секунды ушли на хриплое откашливание) карточка ремонтника.
Последнее слово старухе удалось выговорить в три приема.
– Вход в ремонтные шахты… в центре кольца. Туда идите!..
– Откуда вы…
Чугар не успел закончить непроизвольно возникший, совершенно естественный вопрос, потому что старуха, оглушительно (как ему показалось) шаркая по полу, обошла его и уверенно свернула в радиальный коридор.
И одновременно по кольцевому коридору разнесся негромкий, но отчетливый звук открывшейся дверцы бесшумно, как всегда здесь, подошедшего лифта. И послышались шаги. Самое малое – двух человек, если только не трех. Тяжелые, уверенные шаги людей, которым не нужно ни от кого прятаться. А еще через полсекунды такие же звуки донеслись уже и с другой стороны. Можно было подумать, что по всему периметру лифты одновременно доставили несколько групп захвата – так, во всяком случае, назвал их про себя Тон Чугар.
Это был явно не такой случай, когда следует показывать свою доблесть и боевые умения. Осталось лишь следовать за старухой, успевшей уже своим утиным шагом удалиться на десяток метров и оказаться на пересечении со вторым кольцевым коридором, чей радиус был, соответственно, меньше. Пока Чугар догонял ее, старуха успела пересечь и это кольцо, приближаясь все более к центру.
Тон Чугар нагнал ее, разумеется, в два счета. И решил не церемониться. Не испросив согласия, обхватил ее и взвалил себе на плечо. Он рассчитывал, что она окажется нетяжелой, но не ожидал, что до такой степени. Как если бы даже кости старой дамы были полыми, словно у птиц. К ее чести – брыкаться она не стала и даже ни словечка не вымолвила – словно так и полагалось с нею обходиться в подобной обстановке. Да, наверное, действительно это было самым уместным и разумным действием.
С грузом на плече Тон не только не сбавил скорость, но, напротив, с шага перешел на рысцу, стараясь только поменьше шуметь. Третий кольцевой коридор он пересек, еще ускорившись, чтобы даже если там, случайно или намеренно, кто-то окажется – не смог бы толком разобрать, что такое перед ним промелькнуло. Еще полторы дюжины шагов – и радиус уперся наконец в ощутимо выпуклую преграду. Это и была центральная шахта, окольцованная четвертым и последним коридором. Налево или направо? Ну, пусть направо…
Тон повернул направо. И одновременно старуха пробормотала так, что он с трудом разобрал:
– Не ищите лифтов – другие двери…
Тон уже не стал удивляться ее неожиданным советам. Тем более что пока он не видел ни единой двери или дверцы, на которой можно было бы испробовать ремонтную карточку. Правда, здесь и обзор был очень ограничен крутизной четвертого коридора. Впереди виднелся уже следующий радиальный, всего их было – Тон помнил – восемь. Нужен был новый спурт, чтобы пересечь радиус за долю секунды на случай, если он просматривался с внешнего или внутренних колец. Тон напрягся. И тут же старуха осадила его:
– Стойте. Вот она – ну же!
Пришлось срочно тормозить. Ну, понятно: он ожидал увидеть примерно то же, что и в тех коридорах: ясно обозначенную дверь – с ручками, со следящей камерой над нею, – и потому не заметил в стене очерченного лишь тонкой линией прямоугольника, в самой середине которого, а вовсе не рядом, виднелась прорезь для карточки – то, что показалось ему сейчас самым необходимым в жизни.
– Спасибо, мадам, – не смог не поблагодарить он. – На ногах устоите?
Она сама сделала движение, пытаясь сползти с его плеча. Тон осторожно помог ей утвердиться на полу. Вытащил карточку. Вздохнул. Вложил.
Секунда. Другая. Третья. И – ничего.
Чугар глубоко вдохнул, чтобы полно и откровенно высказать свое отношение ко всему на свете – и ко всем дверям и карточкам в частности.
– Другой стороной, – сказала старуха, как ему показалось, совершенно спокойно.
– Что?
– Вложите карточку другой плоскостью вверх. Вы даже не посмотрели…
Чугар вложил, все просившиеся наружу слова он все-таки произнес при этом – но про себя. И еще не закончил тираду, как дверь – а вернее, кусок трубы – отступила внутрь и в сторону, открывая проход. Не размышляя, Тон кинулся вперед, таща старуху за руку – так, что она едва не взлетела в воздух от такого рывка. И все-таки (вот вредный характер! – поразился он) успела напомнить:
– Карточку не забудьте…
– Мадам, ну что вы, в самом деле!..
